Ангелы времени - Гаевский Валерий Анатольевич

Советнику, как и самому канцлеру вместе с его административной командой, надлежало быть на смотре сорока трех межзвездных каравелл, построенных на верфях за рекордно долгий срок: почти три месяца. Именно гвардейцы традиционно брали на себя обязанности защиты и охраны верфей в то время, когда исполнялся очередной этап программы строительства Ковчегов Спасения. Обычные кибер-патрули в этих случаях усиливали гвардией.

Администрация канцлера присоединялась к технической комиссии, которая должна была оценить и продемонстрировать все параметры и качества построенных кораблей. Затем в течение трех дней шла загрузка экипажей и пассажиров, чьи списки составлялись заранее в строго секретном порядке, не оглашаясь во избежание ажиотажа и всех мыслимых последствий, включая охоту на «счастливчиков».

Республика открыла счет уже шестой тысяче Ковчегов, и, разумеется, самый главный момент обращения канцлера к тем, кто покидал систему Нектарной навсегда, выглядел весьма торжественно. Обращение, текст которого Атилла давно выучил наизусть, выглядело как завещание. Канцлер с присущим ему красноречием изредка добавлял в текст какие-нибудь новые ободряющие слова.

Что бы там ни думали разные злопыхатели и паникеры-завистники, но канцлеру приходилось разлучать людей, разлучать семьи, и это было донельзя тяжким моральным испытанием. Привыкнуть можно было ко всему, но только не к этому.

Худшее, однако, ожидалось впереди. В скором времени населению республики придется объявить о закрытии Программы, просто потому что исчерпаны все ее материальные возможности, просто потому, что люди не хотят больше работать, просто потому, что отказывались и киберы… Просто, просто, просто… Очень много разных «просто» сложилось вместе.

И совсем непросто будет внушить, с одной стороны, депрессивному, а с другой — агрессивному населению новую надежду. Для начала в нее следовало поверить самому канцлеру. Атилла Левит не верил.

Мэтр Ронсар, бывший его советником от Гильдии утильщиков, рассказывал просто-таки какие-то сказки о нейроквантовом чуде Гильгамеша. Теперь все выглядело так, будто и проект Дамиана Гомера бледнел и терял смысл перед гиперутопической идеей создания мощнейшего нейроквантового поля, способного излечить звезду.

Если в силовой барьер Атилла Левит еще мог поверить, по крайней мере, как инженер, он вполне представлял себе масштабы и даже средства этой суперстраховки, но темную «эврику» пусть даже гениального нейрохимика, к тому же много лет носившего личину шута, — видел глубоко бесперспективной.

Впрочем, мэтр Ронсар и сам не выглядел убежденным сторонником такого «Спасения», весьма похожего на акцию добровольного массового гипноза. Разве подобные идеи имели отношение к науке? Здесь эскпертам работы только на год или больше. И даже если представить, что он, канцлер, согласится лично убедиться в возможностях открытия Гильгамеша, ему понадобится вытаскивать из щелей ученый совет Республики, людей крайне конформистских, крайне скептических, крайне неверующих.

И, наконец, последнее — угроза теократов! Лобсанг Пуритрам, этот мрачный безумец у власти, принявший, к тому же, два месяца назад, посвящение в послушники Храма Лиловых Тог, диктатор, опасный человек и политик…

Смотр каравелл проходил из так называемой канцлерской визы, одной из спецплатформ с заданной программой полета — нечто вроде открытого летающего трамвая с изменяемой конфигурацией стыковочной базы. В обычное время такие платформы развозили киберов и людей по всему промышленному поясу, который, кстати, как и большинство жилых астероидов, был заключен в оболочку силового атмосферного туннеля, растянувшегося на несколько тысяч километров. Внутри пояса везде была установлена искусственная гравитация. Терминалы и стапели верфей могли при этом выдвигаться за пределы атмосферы в космос, отправлять и принимать любой транспорт. Как молекулы-островки присоединялись к поясу сотни синхронизированных астероидов, где в былые времена велась добыча руд и откуда на платформах-баржах доставляли ценные металлы на плавильные заводы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сейчас большинство этих астероидов-молекул были заброшены и служили местом расквартировки всех бездомных и опустившихся людей, промышлявших редкой контрабандой и меновой торговлей с никогда не унывающими утильщиками из числа не входящих в анклавы. Увы, ни сил, ни времени, ни желания бороться с этим общественным прецедентом упадка у республики не было.

Инженерный совет приветствовал канцлера и его команду довольно прохладно. Авторитет власти медленно и неизменно клонился к закату — тоже один из справедливых признаков упадка. Атилла Левит с этим мирился, однако точно знал и понимал, что пока его фигура сохраняет хотя бы видимость значимости — гражданский хаос в своей катастрофической форме не наступит. Власть инерционна в обе стороны.

Летающую платформу заполнило человек тридцать пассажиров, не считая десяти гвардейцев из личной охраны канцлера и двадцати киберов-полицейских. Симон Крез вел непрестанные переговоры по обручу связи с капитанами корветов, влившихся в число патрульных кораблей вокруг всего пояса.

— Господа, уважаемый канцлер, — начал свое обращение ведущий эксперт инженерного совета Лидий Мусагет. — Регламент нашего сегодняшнего смотра сокращен. Не секрет, по каким причинам. В секторе неспокойно. Работа на большей части наших заводов остановлена. Срывы технологических цепей уже давно стали хроническими. Самое отвратительное, что мы с вами получили еще одну манию… Синдром Великого Приговора… И люди, и киберы, не сговариваясь, выводят из строя уникальное оборудование, сборочные линии, всю обслуживающую технику. Защищаться от таких действий — задача почти не выполнимая. Каждый день мы включаем новые резервы, демонтируем испорченные машины, перестраиваем планы и схемы. Сорок три каравеллы на стапелях — это практически все количество, которое мы смогли предоставить для Программы Спасения. Объявлять эти печальные результаты всей республике мы не можем, и я думаю, вы, канцлер, со мной согласитесь. Но и утаивать такое положение дел будет крайне трудно… Сегодня вы не услышите от меня привычных отчетов. Мы также не будем проводить экскурсий на каравеллы. Необходимости я в этом не вижу. Мы совершим облет верфей, возможно, в последний раз. Ну и, конечно, главное!.. Здесь присутствует военный советник, господин Симон Крез, также пресс-секретарь канцлера… Это очень хорошо, потому что буквально через несколько минут, как только наша платформа пристыкуется к первому причалу, я объявлю вам информацию совершенно иного рода…

— Лидий, вы о чем? — канцлер насторожился. — Здесь какой-то подвох! Симон, посмотрите на меня… Мне не нравятся подобные заявления. Что значит «информация совершенно иного рода»? Объясните, наконец! А вы, Симон, чем, черт возьми, вы заняты?

Симон Крез, сидевший в кресле позади канцлера, положил руку ему на плечо.

— Сидите, господин канцлер, спокойно! Мы бы могли провести эти переговоры и раньше, и даже без вашего участия, но, видите ли, нам нужны главные свидетели…

— Какие переговоры, Симон? Вы что, шутки шутите? Мы здесь для того, чтобы принимать каравеллы, — Алилла Левит попытался встать, но тяжелая рука военного советника его удержала. — Кто мне объяснит, что здесь происходит? — выкрикнул канцлер. — Гвардейцы, ко мне! Старший офицер, немедленно оцепите платформу! Военный советник Крез, объявляю вам лично: вы лишаетесь своих полномочий!

Несколько гвардейцев охраны рванулись с места, но, к полному удивлению канцлера, кибер-полицейские вскинули свои квантайзеры и с самым решительным выражением своих пластиковых физиономий направили их на опешивших гвардейцев. Видя количество направленных на них стволов, гвардейцы не двигались.

— Как видите, канцлер, — Симон Крез поднялся со своего кресла, — я ничего не лишаюсь. А вам придется очень скоро лишиться многого. Лидий, продолжай!

— Ну же, теперь все понятно! — эксперт с некоторым сожалением посмотрел на Атиллу Левита и всех остальных чиновников. — Мы действительно намерены провести переговоры с теократами от Королевского Двора о передаче им тридцати шести каравелл в обмен на причитающиеся нам и нашим семьям, инженерам этой Богом забытой республики, а также части военных, состоящих в союзе с нами. Как вы понимаете, канцлер, вы, а также ваш пресс-секретарь, мы хотим, чтобы договор был подписан вами лично, за что вы будете лично отчитываться перед Республикой и, соответственно, ею же растерзаны. Но мы, вероятнее всего, этого не увидим, к счастью. Таков наш план, господин ничтожный канцлер. И последнее… Боюсь, точнее подозреваю, что у вас нет права отказаться.