Сокрушение империи - Сергей Махов

На тот момент Испания обладала в Италии всего 34 галерами, из них 7 – сицилийских. Уже к концу 1611 года Осуна на свои средства построил 6 галер, где увеличил матросам жалованье, обеспечил нормальное питание и бытовые условия. Взамен моряки должны были рассматривать службу на военных кораблях как основную и единственную. Тренировки и учения продолжались круглый год, и уже в 1612‑м галеры Осуны совершили молниеносный рейд на Тунис, где сожгли 10 каперов мусульман. Герцог продолжил переговоры с королем – он предлагал и далее комплектовать за свой счет эскадры, но с условием, чтобы часть добычи отходила ему в качестве возмещения за труды. Король согласился.

Осуна немедленно же приступил к строительству галеонов и паташей, поскольку считал, что будущее именно за этими кораблями. Он же и доказал это – уже в 1614 году два его галеона захватили и сожгли около 20 мусульманских корсаров. Однако в Испании еще со времен Карла V существовал запрет на использование парусников в качестве каперов – согласно этому эдикту, приватирами могли быть только гребные суда, поэтому Осуна получил выговор от Филиппа III. Тщетно герцог доказывал, что этот запрет устарел, его просто не стали слушать.

В 1615 году Осуна стал вице‑королем Неаполя. Там он продолжил свое дело – на собственные средства вооружены 5 галеонов и 5 паташей. Здесь же он упразднил раздельное командование морскими солдатами и кораблями, существовавшее в Армада Эспанья с прошлого века. Основным приемом, отрабатывающимся эскадрами, стал пушечный бой.

Уже в 1616 году младший флагман герцога Франсиско де Рибейра с 6 галеонами атаковал 55 турецких галер. Тогда галеры турок попытались взять неаполитанские галеоны на абордаж, испанцы же уклонялись, постоянно маневрируя парусами. Когда турки в строе фронта были готовы к залпу, корабли разворачивались к ним носом, а сразу же после залпа противника поворачивали на борт и вели огонь картечью.

В бою первого дня было сильно повреждено 8 мусульманских галер.

На следующий день сражение продолжилось, причем Рибейра, преследуя турецкий галерный флот, стрелял по ним различными типами зарядов, как на учениях, пробуя, что нанесет наибольшие повреждения галерам. В своем отчете он отмечал, что наиболее действенной оказалась картечь, поскольку она наносила ужасный урон экипажам турок.

К вечеру, когда интенсивность испанского огня снизилась, турки сделали еще одну попытку атаковать галеоны, но снова были отброшены бортовым огнем галеонов. В результате турецкие галеры укрылись в Ливане, османы потеряли еще 8 галер потопленными, а 15 захватили испанцы. Потерь у донов не было.

Уже 12 октября того же года сицилийский адмирал Октавио де Арагон с 9 галеонами прорвался к Константинополю и бомбардировал порт, корабли и город. В результате несколько кораблей турок были сожжены, а шесть – захвачены. Австралийский историк Симпсон Вильямс считает, что именно это событие заставило султана начать строительство парусного флота.

Осуна сделал и следующий шаг – он разработал оперативно‑тактические группы, включавшие в себя 2–3 галеона, 3 малых парусника и 10 галер. Такие соединения могли использоваться для борьбы с каперскими группами и для блокады корсарских портов, а разные типы судов позволяли применять против приватиров разнообразные тактические приемы. Главнейшим во взаимодействии таких соединений Осуна считал сплаванность, поэтому учения не прекращались даже зимой.

Но, как обычно, в Испании ничего не бывает хорошо достаточно долго. В 1619 году герцог Осуна был обвинен в заговоре против Испании и в желании сделать Неаполь своим королевством, герцога срочно вызвали в Мадрид. Филипп III отмел обвинения в сепаратизме, но приказал проверить финансовую деятельность герцога. В 1620 году, после смещения покровителя Осуны герцога Лерма с поста первого министра, его наследник герцог Уседа заключил Осуну в тюрьму. Сразу после смерти Филиппа III в 1621 году пришедший к власти Оливарес подтвердил обвинения против Осуны, поскольку семья Телльес‑Хиронов соперничала с кланом Гусманов‑Медина‑Сидония. 24 сентября 1624 года герцог Осуна скончался в тюрьме города Барахас, как последний преступник.

Все же в признание его заслуг перед империей тело его выдали родственникам, которые похоронили Осуну в его поместье в монастыре Св. Франсиска.

Трудно представить, как бы повернулось колесо истории, возглавь Осуна испанский флот в Тридцатилетнюю войну. Вполне возможно, тогда бы план Оливареса по уничтожению морской мощи Голландии вполне мог бы иметь все шансы на успех и все мировое развитие пошло бы по‑другому.

Тем не менее поражение Испании в борьбе за мировое господство было абсолютно логичным. Наоборот, наибольшее удивление вызывает то, что она продержалась так долго. Дело тут не в мифическом золоте Индий (которое, кстати, приносило в бюджет не более 1/5 доходов), а в неэффективной бюрократии испанского государства. В свое время к Испании присоединялись области и королевства совершенно на добровольной основе. В результате браков и развития династических связей были присоединены Арагон, Сицилия, Неаполь, Фландрия и т. д. В каждой новой присоединенной стране испанский король оставлял те свободы и обычаи, которые там были. Довольно часто во избежание недовольства местной знати даровались льготы и послабления в налоговой сфере. В то же время, поскольку чиновничий аппарат чаще всего оставался местным, не возникало ощущения себя винтиком большой Империи и причастности к Испании. Поэтому Португалия, Каталония, Неаполь и другие области вполне устраивали все блага внутри Империи, но они напрочь не хотели принимать участия в несении расходов на оборону, строительство государства и его институтов и т. д. Мы уже приводили пример португальского парламента, который просто заблокировал введенные Оливаресом налоги, направленные на спасение португальской же колонии Бразилия от голландцев. Причем португальцы вполне серьезно считали, что коли король Испании объявил себя еще и королем Португалии, то он обязан сам заботиться об их благополучии и защите их владений, а португальцы могут для этого ничего не делать.

Таким образом, основное бремя имперской ноши упало на Кастилию (собственно королевский домен), которая, как дизель в Заполярье, с натугой тянула всю эту громадную и страшную бюрократическую машину под названием Испанская империя. Тянула, пока не надорвалась экономически. И вот тогда выяснилось, что Кастилия не может более дать ни людских, ни материальных ресурсов для проведения политики гегемона, Испания быстро скатилась в число второразрядных держав. Оживила Империю только французская кровь – та самая, которая выжала из испанцев все соки в Тридцатилетнюю войну. Восшествие на трон Бурбонов, реформы герцога Альберони, а позже – Энсенады вдохнули в страну новую жизнь, и она постепенно вернулась в число великих держав.