Воспоминания - Степан Тимошенко

Здесь я удивился энергичному действию американца. Чтобы получить нужную точку подвеса для испытуемого образца, он взял железный костыль и без всякого колебания забил его в блестяще отполированную оконную раму. Ни в одной европейской лаборатории такое грубое отношение к лабораторному помещению и к лабораторному оборудованию, какое практикуется в Америке, немыслимо.

Покончив с опытом на растяжение, мы обратились к опыту на сжатие. Тут требовались значительно большие нагрузки и мы решили воспользоваться рычагом. В поисках за рычагом профессор куда‑то исчез. Прошло немало времени. Наконец он появился с двутавровой балкой на плече. Оказалось, он купил балку где‑то недалеко от университета.

Был жаркий июльский день. Профессор устал и весь вспотел от тяжелой ноши. Я невольно подумал, если природный американец, заведующий лабораторией, должен работать в таких условиях, что ждет меня, несчастного пришельца? Вспомнился рассказ, который я слышал недавно от Бурмистрова. Знакомый его русский инженер оставил службу в конторе и поступил на какой‑то завод молотобойцем. Выяснилось, что при крепком телосложении он зарабатывал физическим трудом больше, чем трудом инженера. Видно, что привилегия, которыми пользуется умственный труд в Европе, в Америке не существует. Покончив опыты на сжатие, я имел в руках все нужные данные испытаний и, распростившись с профессором, отправился в контору.

Через несколько дней совершенно неожиданно опять встретился с тем же профессором при совсем иных обстоятельствах. Во время перерыва занятий, в полдень, я, покончив с завтраком, шел по главной улице Маркет Стрит и тут встретил знакомого профессора. Он стоял перед витриной магазина, торгующего металлическими сетками. Профессор меня узнал и мы разговорились. Сетками он заинтересовался не случайно. Он владеет куриной фермой за городом и сетки ему нужны для изгородей. Он рассказал, что ферма доставляет ему немало хлопот. Чтобы иметь достаточно времени для этого дела, он сконцентрировал свои лекции по физике и занятия в лаборатории на первые три дня недели, остальное Время он работает на куриной ферме. Опять неожиданное открытие! Профессор физики крупного американского университета тратит время не на науку, а на физический фермерский труд…

Для получения нужных для моей работы книг и для чтения технических журналов я отправился по совету Акимова в библиотеку Института Франклина. Хотя по технической литературе эта библиотека была одна из лучших в стране, но по количеству получаемых журналов она была беднее не только петербургских библиотек, но и мне хорошо знакомой библиотеки Киевского Политехнического Института. На иностранных языках почти ничего не было. Бедность эту легко объяснить. Инженерной литературой никто в Филадельфии не интересовался. При моих посещениях библиотеки я никогда не встретил там ни единого читателя. Я познакомился с библиотекарем. Он видимо был рад видеть посетителя. Разрешил брать книги на дом. Рассказал, что он не только библиотекарь, но и секретарь общества Франклина и редактор журнала этого общества.

Расскажу еще об одной встрече, случившейся в начале моего пребывания в Филадельфии. Однажды утром в мою комнату зашел Акимов с посетителем, оказавшимся известным проектировщиком нескольких нью-йоркских мостов. Из разговора выяснилось, что он окончил Рижский Политехнический Институт. Он еще не забыл русский язык и мы разговорились. Узнал, что он состоял консультантом при строителе моста через реку Делавер в Филадельфии. Постройка опор уже шла и консультанта интересовали вопросы прочности кабеля. Специально интересовал вопрос о наилучшем способе соединения проволоки, из которой состоял кабель.

В бытность мою консультантом Управления Военного Воздушного Флота в Петербурге я сделал большое количество испытаний прочности разных способов соединения отрезов проволоки и мог дать консультанту определенный ответ. Покончив с этим частным вопросом, консультант заговорил о положении инженеров в Америке и об образовании, которое дается в американских инженерных школах.

Поступив в отдел мостов Нью-Йоркского Городского Управления, он скоро заметил, что его теоретическая подготовка основательнее, чем у американских инженеров. Эта подготовка помогла ему быстро выдвинуться и принять деятельное участие в постройке крупных нью-йоркских мостов, особенно висячих. Это было мое первое знакомство с американскими специалистами по висячим мостам. Впоследствии я заинтересовался теорией висячих мостов и дал некоторые методы расчета этих крупных инженерных сооружений.

Между тем, моя работа по коленчатым валам успешно продвигалась и скоро накопилось достаточно материала для подготовки работы к печати. Акимов считал, что опубликование работы могло бы иметь значение для его «Компании» и оказывал мне содействие: он попросил «голландца» помочь мне с английским языком, а также помочь привести мою статью к форме, принятой в американской технической литературе. Статью было решено представить в Общество Американских Инженеров Механиков к осеннему общему собранию этого общества. Так началась моя связь с этим обществом, которая продолжается и до ныне.

Но время шло. Настал сентябрь. Нужно было принять окончательное решение: оставаться ли в Америке или вернуться в Югославию? Америка мне определенно не нравилась. Здесь инженерной наукой никто не интересовался и придется жить в полном научном одиночестве. Оставаясь в Загребе, я ближе к научным центрам. Я мог иногда участвовать в научных съездах. Мог печатать свои работы в наилучших европейских изданиях. Но, обращаясь к материальной стороне дела, картина представлялась иначе. В Югославии я живу в полной нищете. Я не имею даже своего жилища и принужден ютиться с семьей в лабораторных помещениях. Дети спят на табуретах. Работают при лампах, подвешенных к потолку и портят зрение. В Америке, как видно, можно иметь заработок достаточный для сносного материального существования.

После долгих колебаний я решил остаться в Америке. Поступил ли правильно или ошибся я и теперь, через сорок лет, не знаю. Оставшись в Америке, конечно, расширил свой опыт в деле применения научного анализа к решению технических задач. Занявшись подготовкой инженеров, годных для теоретического исследования технических задач, я написал ряд курсов, которые нашли широкое распространение. Но нового я в Америке сделал мало. Произошло ли это потому, что много был занят практическими работами или потому, что мне уже было около сорока пяти лет и начал стареть, я не знаю. О моем решении переселиться в Америку я написал жене в Загреб. Сообщил также администрации Загребского Политехникума, что оставляю службу в Институте.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});