Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу - Вячеслав Фомин

Не является шведским, вопреки распространенному мнению, и имя Рюрик. Еще С.А. Гедеонов обратил внимание на тот факт, что имя Нгаеrekr (Hrorekr), в котором видят имя Рюрик, шведам неизвестно. «Для шведского конунга имя Hraerekrx — подчеркивал он, — также странно и необычайно, как для русского князя имена Казимира и Прибислава; вследствие чего норманская школа должна... отказаться от шведского происхождения нашего Рюрика...». Об отсутствии этого имени у шведов говорил спустя много лет норманист Н.Т. Беляев, также отметивший его необычайность и для Дании. В наше время А.Г. Кузьмин показал, что имя Rauric, Ruric, Roric имело широкое распространение в Европе уже «с первых веков нашей эры». Так, до VII в. известно пять таких имен, а на территории Франции для IX - начала XII в. зафиксировано 12 «Рориков». В этом имени исследователь видит отражение названия кельтичес­кого племени руриков (рауриков-гаигісі, откуда французские «Рорики»), имя которых происходит от р. Рур или Раура. В средние века, напоми­нает историк, у Одера был приток Рурика (Rurica, Rorece), а сейчас так именуются притоки Мааса и Рейна. Выходцы из поречья Руры, добав­ляет Кузьмин, позже также именовались «Руриками». Е.В. Кузнецов ве­дет речь об античных корнях этого имени. В 1997 г. шведская иссле­довательница Л. Грот вновь напомнила давно известное: в Швеции не считают имя «Рюрик» шведским, не встречается оно «и в шведских име­нословах». Поэтому не может свидетельствовать о шведском проис­хождении Рюрика этимология его имени (о чем говорит, например, Е.А. Мельникова), не имеющего никакого отношения к шведам.

Это было ясно и норманистам прошлого, с целью обоснования нор­манского происхождения имени Рюрик указывающим на ряд лиц, запе­чатленных западноевропейскими хрониками применительно к IX в., чьи имена были созвучны имени Рюрик, но которому не находили аналогов в истории Швеции. Еще Г.З. Байер, доказывая, что это имя скандинав­ское, в подтверждение своих слов привел имена «Руриков» датских и гер­манского, «Рорека», которого Олов норвежский победил и т. д. Этот про­цесс затем продолжили А.Л. Шлецер, Н.М. Карамзин, М.П. Погодин и другие. Но некоторые норманисты отдавали себе отчет в том, что та­кая фигура, как Рюрик, будь он шведом, в обязательном порядке бы сохранилась в памяти его соплеменников. И чтобы не потерять его из своей системы доказательств, они начали ему подыскивать прототипы из истории других скандинавских (германских) народов. Так, дерптский профессор Ф. Крузе, подчеркнув, что Рюрик не упомянут «в много­речивых скандинавских сагах», в ряде статей за вторую половину 30-х - начала 40-х гг. XIX в. отождествил его с датским Рориком Фрисландским. Приняв во внимание сообщение «Жития святого Ансгария», напи­санного его учеником Римбертом, о захвате датчанами в 852 г. (до толи осаждавшим шведскую Бирку) какого-то города в «пределах земли сла­вян», Крузе говорил о их вторжении именно на Русь. Для защиты рус­ских владений «от прочих норманнов» затем был призван ранее нападав­ший на восточнославянские земли Рорик Фрисландский, после чего он действует, убеждал ученый, попеременно то на Западе, то на Востоке. Против заключения Крузе выступиди тогда видные норманисты М.П. Погодин и А.А. Куник, ибо оно отвергало норманскую теорию, во главу угла ставившую в качестве родины Рюрика и варяжской руси ис­ключительно только Швецию. По верному замечанию С.А. Гедеонова, выводом Рюрика из Дании «подрывается все учение знаменитейших ко­рифеев скандинавизма».

Норманист П.Г. Бутков, идя вслед за Крузе, стремился доказать в 1840 г., что франкские анналы говорят не об одном и вместе с тем весьма извест­ном Рорике, а о нескольких, причем незначительных исторических ли­цах. Сам он, признав в нашем Рюрике некоего «Рорика Гальфдановича», оборонил очень важное замечание, ставящее под сомнение как его собст­венные доводы, так и доводы Крузе: если «Рорик Гальфданович» держал Новгород, нельзя, чтоб «о том ничего не знали соотечественники его: современник Римберт, архиепископ гамбургский (868-888 гг.), король датский Свен (t 1074 г.), сообщавший Адаму Бременскому известия о Дании, Саксо Грамматик (| 1204 г.) и датский король Эрик VI (| 1319 г.)». Новую жизнь в концепцию Крузе вдохнул в 1929 г. эмигрант Н.Т. Беляев, приведя дополнительный материал, свидетельствующий, по его мнению, о полном тождестве летописного Рюрика с Рориком из Фрисландии, с потерей последней обосновавшегося в южной Ютландии. Именно он в 856 г. закрепляется в Новгороде, куда был приглашен для защиты после отражения в 852 г. упоминаемого в «Житии святого Ансгария» набега ви­кингов. Вместе с ним прибыла «русь» - фрисландская колония из Бирки. Беляев полагал, что причиной призвания Рорика на Русь была его широ­кая известность, поскольку он являлся организатором всех главных набе­гов викингов на Западную Европу «в десятилетие непосредственно пред­шествующее появлению норманнов в Новгороде...». Ответ на этот труд практически тут же дала эмиграция. В 1931 г. В.А. Мошин, хотя и оха­рактеризовал Беляева «неоультранорманистом», вместе с тем сказал, что его предположение на счет Рорика Ютландского «вероятно». На следую­щий год А.Л. Погодин исследование Беляева, напротив, многозначитель­но назвал «романом о жизни Рюрика». В 1943 г. Г.В. Вернадский, видя в призванных варягах именно датчан, полностью поддержал идею Крузе и особенно, как он при этом подчеркнул, Беляева о тождестве Рюрика Нов­городского с Рориком Ютландским.

Эти настроения со временем проникли в советскую историческую науку. Если еще в 1939 г. Б.Д. Греков говорил, что отождествлять Рорика Датского с летописным Рюриком «нет пока достаточных оснований», и этот вопрос нуждается в «дополнительных разысканиях», то уже в 1942 и 1945 гг. полагал как возможность, что Рюрик франкских источников «и есть тот самый герой, о котором повествуют русские летописи», и ко­торый мог быть призван во главе вспомогательного датского отряда од­ной из враждующих сторон во время усобиц, последовавших после изгнания варягов, захватив затем власть. В 1963 г. Б.А. Рыбаков, учиты­вая теснейшие связи южнобалтийских славян с Новгородом, предполо­жил, что из Фризии (Фрисландии), «возможно, происходил конунг Рю­рик». В том же году польский историк Х. Ловмяньский, как это не будет парадоксально звучать, категорически отвергая предлагаемое тождество, еще больше усилил убежденность в том. Это было вызвано тем, что в основу своих очень интересных рассуждений ученый положил тенден­циозный посыл, а именно: «В случае правильности этой концепции Рюрик, упоминаемый летописями, превратился бы в конкретную исто­рическую личность, а тылы норманской экспансии на Русь оказались бы в определенной мере расширенными и усиленными». В 1971 г. В.В. Мав­родин признал «весьма вероятным» тождество летописного Рюрика с Ро­риком Фрисландским, приглашенного в Новгород и затем в ходе пере­ворота узурпировавшего власть.

80-е гг. прошлого столетия - начало качественно нового этапа в исто­риографической судьбе Рорика Фрисландского. В 1982 и 1984 гг. Рыбаков уже допускал, при самых незначительных оговорках, что летописный Рюрик - это Рорик Фрисландский, «первоначальное место княжения ко­торого находилось по соседству с балтийскими славянами» и который «был чужаком для варягов из Южной Швеции...». И его призвание могло иметь место в действительности в целях борьбы с другими варягами. И хотя ученый заметил при этом, что «высказанные соображения недоста­точно обоснованы для того, чтобы на них строить какую-нибудь гипоте­зу», его авторитета в советской науке было достаточно, чтобы тождест­во двух исторических лиц было признано за установленный факт. Так, ссылаясь на мнение Рыбакова, ленинградские археологи - А.Д. Мачинский, А.Н. Кирпичников, И.В. Дубов, Г.С. Лебедев - в 80-х гг. активно проводили и закрепляли в литературе мысль о том, что Рорик Фрисланд­ский и Рюрик русских летописей - одно и то же лицо, призванное защи­щать «земли русского протогосударства от соплеменников-норман­нов...». Подмену истинного аргумента в данном случае мнимым верно уловил в 1998 г. норманист И.Н. Данилевский, указавший, что «ссылка на авторитет Б.А. Рыбакова, отказавшегося от поисков славянских «кор­ней» Рюрика, рассматривается как важнейший довод, усиливающий по­зиции «норманистов».

В 1990 г. X. и А. Касиковы специальной статьей как бы обновили дав-нюю точку зрения Ф. Крузе, что Рюрик русских летописей - это Рорик Датский, по их характеристике, «грабитель и завоеватель». Призванный на Русь, он вначале остановился в Ладоге, а затем захватил власть в Нов­городе. Эти события они датируют временем около 858-862 гг. Авторы не сомневаются, что Рорик не создавал государства, т.к. его «роль ограничиваегся временным захватом Новгорода и, возможно, основанием ди­настии Рюриковичей». В 1992 г. А.А. Молчанов, сославшись на Крузе и Беляева, категорично сказал, что Рюрик - это ютландский вождь Хрёрекр из датского королевского рода Скьёльдунгов. Несколько работ доказа­тельству той же мысли, вначале нейтрально отнесясь к ней, посвятил Е.В. Пчелов. Ее поддержал в 1994 г. С.Н. Азбелев, сторонник мнения многовековых связей Северо-Западной Руси со славянской Южной Бал­тикой, откуда, в чем он уверен, происходила основная часть населения Новгородской земли. Получив в науке широкое распространение, идея тождества Рюрика и Рорика вошла в справочную и учебную литературу.