Наследница Роксоланы - Эмине Хелваджи

Или даже не просто такие же, а…

Она взяла простыню за угол, присмотрелась. Так и есть: «Джан», ее собственный вензель, вышитый маминой рукой.

Вдруг защипало глаза.

– Ну что, ты уже укуталась? – раздраженно спросил Ламии.

Бал, спохватившись, обмоталась простыней, укрывшей ее от головы до пят подобно широкому халату.

– Все. Можешь поворачиваться.

– Ну, наконец-то. – Ламии глянул через плечо, покачал головой. – А то, как посмотрю, ты все забываешь, что тебе не пять лет… и даже не тринадцать… Давай мед ешь, осторожно, маленькими глотками, и молоком запивай, пока не остыло, оно тоже из тандыра.

– Ты еще с ложечки меня покорми!

– Да надо бы, если и вправду как пятилетняя будешь себя вести…

Он сел на кошму, скрестив ноги.

– Слушай… – Джанбал опустилась рядом с ним; Ламии недовольно поморщился. – Ты отчего сердитый такой? Ведь все хорошо, не случилось же сегодня самого страшного. Десять раз могло случиться – но не случилось!

– Сегодня… – повторил он.

– А завтра что? – спросила Айше. И сама изумилась робости своего голоса.

– Завтра… – Джанбек покачал головой. – Завтра будет нелегкий день. Помнишь, капитан сказал, чтобы я отлеживался, потому как им мое умение понадобится? Ну вот. С утра мы выходим в море, надо доставить спасенных к острову Обмена…

– Куда?

– Ну, это у нас так называется. В общем, их там должно ждать судно. Дальше уже дело их и мальтийского ордена, не наше с братом точно. Но до той поры… В общем, ты сама понимаешь: это наш долг, наш договор. Отступиться от него – значит стать врагами. Хуже того, предателями. А с рыцарем послушания, знаешь, враждовать без совсем уж крайней нужды не надо. Да и с остальными. Ты же видела их…

– А к чему враждовать? – удивилась Айше. – Выполнить обещанное – и расстаться по-дружески.

– Хорошо бы. Так мы и хотим. То есть путь туда небезопасен, да уж ничего, дойдем, и не такое бывало. Но… Как быть с тобой? И с Джан?

– С Бал? А зачем с нами как-то по-особому быть?

– Ну… – Теперь изумился уже Бек. – Если со всеми нами к тому острову… В крохотном тесном суденышке, трое суток парусного хода в один конец… В общем, Бал никак не сможет все это время выдавать себя за парня. А двум девушкам в такой компании быть… рискованно. По меньшей мере. К тому же ведь получится – вы с ней все это время обманывали их. То есть мы все обманывали. Ох, плохо завершится для нас четверых эта поездка.

– Ясно, – кивнула Айше.

Джанбек посмотрел на нее виновато.

Некоторое время они молчали, сидя на расстеленном возле бассейна коврике бок о бок, словно на гребной скамье.

– Но ты сказал «если», – продолжила девушка. – Значит, можно завтра поступить как-то иначе?

– Для нас с Ламии – нет. – Бек, забывшись, мотнул головой и тихо зашипел.

– Что? Больно? – Айше мгновенно оказалась рядом. – Разошлось? Покажи где, я сейчас…

Переломов у Джанбека не обнаружилось, а раны были все поверхностные, ссадинам сродни. Из них только две требовали тонкой иглы и шелковой нити. Пониже колена, от броска Гергедана, и на лбу, под линией волос, от удара Позолоченного Мехмеда, под который не подставиться было нельзя, но за который гаденыш Мехмед вскоре заплатил полную цену. Обе раны Айше зашила собственноручно, сперва промыв теперь уже не уксусом каким-то, а аль кохолем и прокалив иглу. Вышивальщица она была замечательная и, хотя прежде свое искусство к ранам не применяла, справилась лучше любого лекаря, а уж Бал и вовсе так бы никогда не суметь. Чтобы руки у нее не дрожали, Бек все время, пока длилась эта процедура, шутил и посмеивался.

– Да нет, что ты! – ответил Бек. Девушка и вполовину не испугалась так, как парень, от ее испуга, а не от своей боли. – Цел шов, цел! Даже шрама заметного не останется. Это я так просто, с непривычки…

– Покажи! – потребовала Айше. И придирчиво обследовала его лоб.

– Значит, мы с Ламии в любом случае или везем их на тот остров, или… мы, даже после истории с «Итбараком», все-таки для них враги и предатели. – Джанбек, чтобы отвлечь девушку от осмотра, поспешил вернуться к прежней теме. – Тогда… Сама понимаешь. И всем, кто тут есть в усадьбе, тоже не поздоровится.

– Этого мог бы и не говорить, – спокойно заметила Айше, убедившись, что шов действительно не разошелся. – Я и так понимаю, что вы с Ламии не о себе, а о нас тревожитесь. Рассказывай дальше.

– Дальше… Да чего там рассказывать: пока будет длиться это плавание, вы с Джан могли бы тут остаться. У капитана и остальных вопросов не возникнет: раз уж я тебе… э-э… кайын, старший брат твоего мужа…

– Джанбал мне не муж, – улыбнулась Айше. – Ты ее всем им представил как моего жениха.

– Все равно: раз я тебе будущий кайын, а, хм, Тарасию старший брат, то я и беру за вас ответственность, куда и когда отправлять. Даже обрадуются, что не этим рейсом, ведь и так-то тесно. В договоренность, которую мы с этим мальтийским бароном скрепили рукопожатием, уж точно не входят обязательства касательно вас. То есть если бы они… если бы двое не учтенных ранее пленников на вашем месте попросили, он не отказал бы, взял бы вас с собой…

– А уже там, на Мальте, орден подсчитает, сколько мы или наши семьи должны ему за возмещение расходов… – пробормотала девушка.

– Вот уж не знаю. Да и нужды нет: вы же не попроситесь с ним? – Бек чуть натянуто улыбнулся.

– Этого можешь не бояться. Так что давай говори, чего на самом деле боишься.

– Ничего я не боюсь!

– Мальчишка ты, – снова улыбнулась Айше. – Тоже мне, «старший брат мужа». Забыл, кто из нас на самом деле старше? Так что и думать не надейся обмануть меня, взрослую. Рассказывай.

– Боюсь… – Джанбек сглотнул. И, как в пропасть бросаясь, торопливо выпалил: – Боюсь не застать вас, вернувшись. Боюсь, что, оставшись здесь, ты… ты снова уйдешь. Чтобы совершить месть и погибнуть. Или попытаться сделать это и все равно погибнуть. И Джанбал с собой уведешь, чтобы погибнуть с ней вместе. То есть она сама пойдет, не бросит ведь тебя.

– Я… – дрожащим голосом произнесла Айше, не зная, куда глаза деть. – Я принадлежу клятве…

О том, куда деть руки, она не думала – они сами делись: их будто притянуло к янтарному эфесу кинжала, на котором когда-то, в незапамятные времена, дочь шахзаде Мустафы принесла клятву о мести и ненависти.

– Ну, завтра и будет завтра, – с наигранной беспечностью сказала Джанбал. – Ничего тут не изменить. Да, послушай… – Она вдруг вспомнила, о чем хотела спросить ранее. – Вот ты все время говоришь «мы», «у нас»… Это кто?