ЕСЛИ №3 ЗА 2006 ГОД - СБОРНИК

– Ничего такого я не делаю, – в свою очередь, разъярился капитан Басильев. – Я только всем объявил, что Герка – дурак. И это так и есть.

– Если он дурак, то мы бы могли вести себя поумнее. Сейчас нам твой длинный язык аукнется.

Аукнулось очень быстро. Биржевые котировки стремительно покатились вниз. Буквально за пятнадцать минут они обрушились с двух тысяч до тысячи ста и продолжили падать. Все комментаторы связывали это с внутренними распрями в корпорации «Короли ванадия».

«Они передрались», – сказал «Коммерс-уикли». «Суперзвезда Герман Еванов порвал со старой компанией», – констатировал «Новостник». Ему возражал «Биржевик»: «Еванова выбросили из корпорации». «Королевство» трещит по швам», – подвел итоги «Финконтроль».

Два короля ванадия сидели в кают-компании и молча пялились в голограф. К концу сессии котировки упали ниже номинала. Только прекращение торгов предотвратило немедленный крах. Но было понятно, что наутро акции «Королей ванадия» рухнут до позорных пятидесяти космобаксов.

И тут позвонил Герка Еванов. Сам. Понял, видать, что все равно придется держать ответ перед друзьями. Но даже не поздоровался, а сразу попер:

– Мужики, мне деньги нужны были позарез! Усадьба-музей Пола Маккартни в Норильске продается. Я не мог допустить, чтобы ее уничтожили какие-то «новые чукчи», которые собирались там устроить оленеводство.

– Чья усадьба? – не понял Петлов. – Какого еще Маккартни?

– Обыкновенного Маккартни, основателя «Битлз», одного из великой тройки – Бетховен, Чайковский, Маккартни, на которых вся современная музыкальная культура стоит.

– А Моцарт? – грозно спросил Басильев.

– Чего – Моцарт? – не понял Герка.

– А на Моцарте не стоит?

– Нет, конечно, – Еванов усмехнулся снисходительно. – Моцарт – основоположник узкого направления: так называемый мобил-поп, музыки для мобильников. "И творил он поздней, уже в двадцать первом веке.

– И что там за усадьба в Норильске? – мрачно поинтересовался Петлов.

– Ну, обычная такая для того исторического периода, – Еванов слегка стушевался, – крупнопанельная, в четыре этажа, на два подъезда. Прудик, где маленький Пол учился плавать на надувном матрасе, еловая аллея, березовая роща, где он с другом Лениным сочинил свою первую песню. Здесь же он написал и свое знаменитое «Есть тудэй».

– А с чего ты, Герыч, решил, что это действительно усадьба Маккартни? Он разве не ирландец?

– Нет, конечно. Он шотландец. И в Шотланде у него замок-музей. Но детство Пол провел в этой усадьбе под Норильском у бабушки Арины Родионовны. Там и памятник ему стоит. И собрание пластинок, фотографии на всех стенах. Его личная скрипка работы мастера Немухина, и любимая электроарфа, на которой он перочинным ножом вырезал «Пол и Джон – друзья на век. Не забудем Диксон и Певек». – В интонации Германа Еванова сквозило восхищение великим предшественником. – И уникальная коллекция газетных вырезок о нем – шестнадцать тысяч единиц. И масса других реликвий – его одноразовые стаканчики, зубные щетки, кусочек мыла, флаконы из-под одеколона, фантики от жвачки, крышка от унитаза. Все подлинное!

– И все это стоит миллиард? – не поверил Петлов. – Миллиард космобаксов? А поторговаться?

– В таких случаях не торгуются, – вздохнул Еванов. – Это же культурно-историческое наследие человечества, а оно бесценно.

– Герыч, мы же договаривались не продавать акции, – сурово оборвал его капитан Басильев.

– Так ведь не контрольный же пакет, ребята, – заныл Герка. – А усадьбу эту, «Земляничную поляну», я должен был спасти. Это моя миссия.

– Контрольный, конечно, у нас остается, да вот только подешевел этот пакет в десять раз, – сурово ответил Петлов. – Ты, конечно, свою долю уже получил, а на нас тебе наплевать.

– Да вы что, ребята, – изумился Еванов, – я ничего такого и не думал. Просто памятник культуры спасал… Ну давайте, я заявление сделаю? – Еванов чуть не плакал. – Сейчас позову пресс-секретаря и объявлю.

– Объявлять будем все вместе, – остановил его Петлов. – Это единственное, что остается. И нам с Сашкой придется тоже по миллиону акций на рынок выбросить, чтобы убедительно выглядеть.

И, не откладывая дела в долгий кластер мега-диска, тут же состряпали заявление. Дескать, ввиду того и сего, в связи с повышением капитализации учредители решили расстаться с третью имеющихся акций. Они приносят свои извинения за то, что не объяснили ситуацию ранее. В ближайшее время на биржу будут выставлены еще два миллиона акций. Желающие могут сделать предварительный заказ.

Сразу же это заявление, подписанное всеми тремя учредителями, разослали по брокерским конторам и средствам массовой информации. На внебиржевых площадках и круглосуточных электронных сетевых торгах тут же начали расти котировки. К утру они уверенно превысили номинал, так что, когда открылась фондовая биржа, брокеры уже снова были готовы загонять цену акций до самого неба.

– До чего же нервная у нас, миллиардеров, жизнь, – подвел итог Сашка Басильев.

* * *

Вопреки радужным ожиданиям котировки «Королей ванадия» в небеса не взлетели, только слегка поднялись над землей, остановившись на уровне 1120-1130 космобаксов. Трех миллионов акций оказалось многовато для рынка, да и у инвесторов появилась настороженность после скандала, устроенного телеканалами по поводу выходки Герки Еванова. Он, конечно, покаялся перед друзьями, но исправить больше ничего было нельзя.

Между тем Еванов продолжал безудержно проматывать свои немалые доходы, что неоспоримо свидетельствовало о его звездном статусе. За сто миллионов купил роскошное бунгало на Берегу миллионеров, за сто двадцать – ныряющую яхту и самолет.

Друзья Геркино мотовство не одобряли, но поделать ничего не могли. Дозвониться до Еванова было невозможно, а сам он на связь выходил от силы раз в две недели. И очень обижался, когда ему начинали пенять на непомерные траты.

По условиям договора с фирмой грамзаписи «Пом и д'Ор» Еванов уже не мог размещать свои новые песни на сайте «Королей ванадия». И если раньше фанаты, скачивавшие новые Геркины произведения, ежедневно приносили кругленькую сумму в кассу корпорации, то теперь в отдельные дни и гроша ломаного не поступало. Пропал интерес и к «Невестам миллиардеров», соответственно, рекламодателей резко убавилось. Сайт, который еще недавно приносил миллионы, едва себя окупал.

А пиар требовал все больших расходов, потому что популярность Германа Еванова начала падать. Видно, приелся молодежи его космический рок. Он по-прежнему собирал полные залы, просто залов этих стало в три раза меньше. На сцену вышел новый кумир юного поколения – Дуся Череповец, двенадцатилетний вундеркинд с рано развившимися формами. Она шустро пилила на электроскрипке, мощно горланила и выкидывала ногами такие штуки, что некоторые папаши сходили с ума наравне с детишками.

Да тут еще налоговая инспекция подоспела и выставила умопомрачительный счет. Подоходный стребовали и с миллиарда, вырученного за акции, и с доходов от концертной деятельности, и от продажи записей, и за торговлю товарным знаком «Еван off», и на имущество. Дом-музей Пола Маккартни в Норильске, который, оказывается, не был зарегистрирован как учреждение культуры, попросту добил Герку. Вроде шесть процентов – это не так уж и много, но когда шесть процентов от рыночной стоимости объекта – а купил пресловутый музей Еванов за девятьсот миллионов космобаксов, – это больше пятидесяти миллионов в космической валюте. Можно было садиться на веник и вылетать в трубу.

– Теперь ты понял, почему богачи свои ценности дарят разным благотворительным фондам? – участливо спросил его Петлов, когда Герка начал плакаться в голограф на свою роковую судьбу.

– Понял, а что теперь делать? Дарить уже поздно. Может, дадите денег из средств корпорации?

– Да ты рехнулся, Герыч, – сразу посуровел Петлов. – Под Министерство ликвидации и банкротств подвести хочешь? Возьми в банке кредит, за полгода отработаешь. Просто перестань сорить деньгами, и все будет в порядке.

Кредит Еванов взял, за налоги рассчитался, уверенный, что в короткий срок отыграется. В довершение полосы неприятностей отменилось турне по столицам мира. Взамен предлагались курортные площадки и периферия, не избалованная звездами столь высокого полета. Но и деньги там были периферийные, их едва хватило бы, чтобы содержать самолет с экипажем, а также гримеров, визажистов, массажистов, фотографов, администраторов, бухгалтеров, промоутеров, звукооператоров и еще сто человек.

– Мужики, дайте денег! – вопил голографический Еванов.

– А ты музей Пола Маккартни продай, – дружелюбно советовал ему Петлов.

– А то я не продавал! – возмущался Еванов. – Никто брать не хочет. Одни только чукчи дают три миллиона земнодолларов. Уже и оленей подвезли.