Мирон сын Мирона - Александра Турлякова

— Да, господин… Вы есть хотите? Я тут у местных кое-что нашёл… — разложил хлеб, сыр, овощи. Идвар следил за его движениями и думал, борясь с головной болью. "К вечеру надо будет уходить… Идти лучше ночью, чтоб видело как можно меньше людей… Медленно так будет… Что поделаешь? Надо идти…"

* * * * *

Решиться идти в Райрон — это было лишь полдела, самое главное предстояло впереди — сама дорога. Это верхом добираться, самое малое, десять дней, так гонцы ездят, а пешком Идвар и не ходил никогда. Всегда на конях ездили, быстро ли, медленно ли, но обычно дней двадцать. С Аэллой тогда, после свадьбы, они добирались месяц. Да и идти они могли только ночью и вечером, когда дорога была не такой оживлённой, меньше было любопытных и вообще людей разных: крестьян, ремесленников, торговцев, купцов, бродячих музыкантов, паломников, нищих.

День они обычно проводили на окраинах каких-нибудь деревень, где позволяли сердобольные жители, или, где заставало их утро — в лесу, в придорожном овраге, на окраине поля, в винограднике, в саду. Идвар всё время мало говорил, всё больше думал. Все заботы об их существовании целиком лежали на Киране. Он искал еду по деревням, заботился о ночлеге. Его простота позволяла ему попросить хлеба у крестьян, молока, наняться на какую-нибудь простую работу. Он таскал воду, помогал пастухам найти сбежавших в горы коз, убрать сено до дождя, подремонтировать забор или крышу. И всё это он делал легко, с улыбкой, обезоруживающей всех, особенно крестьянских девушек. Они ни разу не видели таких парней, в этих местах светловолосые, голубоглазые парни были в диковинку, может, поэтому девушки тайком от матерей угощали его дополнительными к оплате за работу огурцами, кусками хлеба, пирогами с вареньем.

С каждым прожитым днём они всё больше приближались к Райрону, но всё равно шли очень медленно. Слухи об убийстве герцога Райрона и его людей разбойниками бежали далеко вперёд. В обросших грязных путниках, передвигающихся пешком, никто и узнать не мог бывшего Мирона, а особенно тогда, когда они покинули территории Мирополя и вошли в земли сопредельных княжеств.

Случилось, что в одной из деревень у колодца пожилая крестьянка подала Идвару милостыню. Это было не удивительно со стороны, но это было ошеломляюще для самого Идвара, ведь внутри он по-прежнему ощущал себя тем, кем он был. Это поразило его, и он ещё больше заторопился в Райрон.

* * * * *

Аэлла слушала барона Ноддара вполуха, смотрела в окно из башни замка в Райроне, смотрела и будто ничего не видела: ни неба, ни зелёных холмов, ни дороги.

Столько дней уже прошло, как пришли эти новости, как добрались они из Мирополя, а сердце всё ещё кровью обливается — и минуты покоя нет. Вот и сейчас они почувствовала, как защемило в переносице, и глаза заполняться слезами начали; Аэлла еле-еле поджала дрожащие губы, чтобы не устроить истерику, чтобы удержать себя в руках. Она не оборачивалась к Ноддару, чтобы скрыть свои слёзы, но советник и так их видел, они блестели на ресницах в свете солнечных лучей.

"Идвар… Господи, Боже мой… Как это могло получиться? Я же не хотела тебя отпускать, я так не хотела…"

В первый раз, когда она услышала об этом, она сразу же подумала о короле. Это он, это только от него, всё от него. Места себе не находила, от слёз захлёбывалась, как с ума не сошла — непонятно. Потом до Райрона добрался один из выживших телохранителей герцога, райронец по происхождению, он подтвердил, что на Идвара и его людей напали чужие люди, разбойники, скорее всего, в живых не оставили никого.

Что тогда было с Аэллой — словами не расскажешь. Она-то надеялась, что всё ещё обойдётся, ждала Идвара каждый миг, покоя не находила. А тут… Теперь только и думала о нём, держалась за маленького Уарда, как за единственное спасение в этой жизни, и убивалась тоской и слезами беспрестанно.

"Чего ты ещё хочешь? — думала о советнике, докучающем ей своими вопросами. — Я ничего не хочу сейчас слушать, ни о чём не хочу даже думать… Оставьте меня…" А сама чуть повернула голову к советнику, заставив себя прислушаться к его словам:

— …Госпожа, обстановка очень сложная, надо что-то делать, что-то предпринимать… Райрон не может оставаться долго без правителя, либо вам самой надо браться за дела, либо назначьте кого-то…

— Я не хочу сейчас думать об этом… Оставьте меня, пожалуйста… — прошептала она, стёрла слёзы с глаз согнутым указательным пальцем, моргнула несколько раз; мокрые глаза болели от солнечного света.

— Тогда напишите королю, пусть он назначит на эти земли нового правителя.

— Что? — она резко обернулась, услышав о короле. — Никогда… — прошептала чуть слышно. — Нового кого сюда — никогда…

— Но, госпожа, — настаивал барон Ноддар, — я же уже сказал вам, пришли данные разведки: на востоке, в восточных землях собирается армия. Мы не можем просто молчать, надо что-то делать, иначе эта армия скоро будет здесь.

Аэлла опустила голову, думая об этом. Идвар всё время что-то говорил про это, говорил о войне с востока, но она сама мало придавала этому значения, всё время считала, что есть, кому об этом думать, сама не вникала, а он обещал приехать быстро. И что теперь?..

— Он говорил, что оставил вам приказы на случай войны, — она подняла глаза на Ноддара. — Он же оставил, да? Вы уже вскрыли их?

— Нет, война же ещё не началась.

— А разве то, что собирают армию, — это не война? — Ноддар растерялся заметно, смущённо отвёл взгляд. Аэлла добавила:- Вскройте его приказы, барон, ознакомьтесь с ними, вечером мне доложите, что узнали. Хорошо?

— Да, госпожа, — услужливо склонил голову, ушёл.

Аэлла осталась одна, опять отвернулась к окну, смотрела сверху. Идвар говорил, что нет никого из его окружения, кому бы он мог довериться. Оно и понятно, разве можно переложить дела на этого барона? Он ведь так и думает о короле, не успеешь глазом моргнуть, а здесь уже будут люди из Мирополя. А из райронских? Кого она сама могла бы выделить? Отец бы знал, да и Айрил бы знал. Она тоже, в своё время, советовала Идвару, на кого опереться, но это в хозяйственных делах, по строительству, например, а что с войной?.. Боже…

"Идвар! Идвар, как ты мог бросить меня сейчас, накануне войны, с ребёнком на руках? Идвар… Как же я буду жить дальше? Для кого мне жить? Я не могу, не могу так больше…"

Она снова расплакалась, уронив голову на грудь, сердце разрывалось на части от боли. Идвара… Её Идвара больше нет… Нет, он не вернётся, не обнимет, она не услышит голоса его… Она осталась одна…

Аэлла плакала и плакала, пока не устала от слёз, отказалась от обеда, ушла к себе. Лишь Уард маленько отвлекал её, занимаясь им, Аэлла даже на мгновение могла забыть, что Идвара больше нет. Но память быстро возвращалась, и улыбка сходила с лица.