Время одуванчиков - Александр Афанасьев

«Боинги» горят —

Они обычно долго не летают…

…

Бес и не подумал пробить, чью телку его подписали изнасиловать. Не понял, что его подписали сделать такое, за что верная смерть – потому что это личный вызов одному из лидеров чужой группировки.

А если бы и пробил – отказался бы? Ой, не факт…

Тогда – за свой по жизни шанс готовы были на многое…

***

Понятно что Бес ни черта не знал о том, как делаются дела. Не представлял, что такое уголовка, следаки, суд, зона. Все что он об этом знал – из рассказов откинувшихся, а такие много ли расскажут правды?

Короче, он только два дня выдержал за городом, а потом вернулся домой.

Мать на него наорала, но покормила, как положено матери. Понятно, что о содеянном он ей не рассказал.

Поел, потом помыкался в четырех стенах – а чо делать? Решил пойти на улицу, просто без цели. Он почти всегда шел на улицу без цели – что получится, то и получится.

Во дворе никого не было, сильно дуло. Не месяц май. Он привычно свернул в продуваемую всеми ветрами арку – как впереди с визгом тормозов остановился жигуленок. Он рванулся назад – но там его уже ждали…

***

Стены в городском УГРО – были окрашены мерзкой зеленой краской – как соплями повозили. Пока его вели наверх, пару раз приложили мордой об стену.

В самом УГРО – стены были обиты мореной рейкой. На стенах – устаревшие плакаты…

Завели в кабинет. Пристегнули к стулу. Офицер прошел к столу, достал пару фотографий. Бес узнал потерпевшую

– Ты ее сделал?

– Не я.

– Где позавчера был?

– С пацанами гулял.

– Где гулял?

– Не помню.

– С какими пацанами?

– Незнакомые были…

Офицер обошел стол. Коротко, без замаха ударил. Бес полетел на пол, рот наполнился соленой слизью.

– За что!? – выкрикнул Бес – меня там и близко не было! Я малолетка вообще!

– Ты сучонок. Если тебя не обломать – станешь сукой. Или ты признаешься – или я тебе такой пресс устрою, кишки полезут. Понял, гаденыш?

– Да я не виноват ни в чем!

Пришли еще двое. Подняли стул, а тот офицер достал из шкафа противогаз с резиновым шлангом…

– Это слоник называется…

***

Пацаны постарше – когда Бес был еще маленьким- рассказывал, как избивают в милиции, но его мало били, в основном издевались по-другому. Надевали противогаз и пережимали воздушный шланг, потом еще двое ментов перевернули стул и так держали его. Он дважды обблевался и ничего не сказал. Потерявшие терпение менты, которым надо было идти домой – отправили его в КПЗ с уходящим автозаком.

В КПЗ – он побывал впервые и впервые столкнулся со всеми унижениями, которые сопровождают попавших туда. Потом их погнали по камерам…

***

Лязгнул засов. Конвоиры остались позади – и Вася Бес остался против всей переполненной камеры.

Он посмотрел, есть ли на полу полотенце, но его не было. Во дворе то и дело судачили, если заходишь в камеру, надо ли на него наступить.

Зато висела поперек камеры простыня, сейчас отодвинутая. Это потому, что в камере не хватало воздуха, и живущие у самого окошка под потолком блатные – по ночам задвигали занавеску, оставляя весь воздух себе. Пахло испражнениями, куревом, потом…

Вася Бес совершенно «случайно» попал не в камеру, где ждут решения своей судьбы первоходки и всякие бедолаги, типа совершивших ДТП со смертельным исходом водил – а воры. То есть члены воровского сообщества.

Шестерки подвели его к пахану – опрятно одетому даже здесь в камере, он сидел на козырном месте, у самого окна и перебирал самодельные четки…

Тот молчал, рассматривая Беса – и камера молчала. И Бес впервые почувствовал, как его наглость – скопилась где-то в ступнях ног. А остался – страх и гнетущее чувство будущего.

– Как тебя звать – величать? – спросил пахан?

– Бес я.

– Бес? А ты знаешь, кто такой Бес. И что ему положено?

Вася не ответил. Потому что не знал, что.

– И как в хату заходят, тоже не знаешь?

– Я не заходил, завели меня.

Пахан покачал головой

– В хату зашел, людей поприветствуй. Первоход, что ли?

– Первый раз.

– В чем тебя обвиняют?

– Телка одна заяву написала.

Вася Бес не знал, что насильники в зоне – большой популярностью не пользуются. Почти у каждого сидящего на воле жена, дочь, и защитить он их не может. Потому преступный мир крайне неодобрительно относился к подобного рода «первоходам». И даже если не опустят и под шконку не загонят – в зоне им светит разве что ранг мужика. Не выше.

– Неужто изнасиловал? – поинтересовался пахан.

Камера недобро молчала.

– Я-то что? Мне сказали наказать – я наказал.

– Кто сказал?

– Бригадир у меня Боря Лес. Слышали? – в голосе первохода сквозанул вызов.

Пахан посмотрел в сторону.

– Слышал кто про такого, люди?

– Боря Лес – на подхвате у Балабана, – сказал кто-то, – кентуются и с Рыбой. Торчат у кинотеатра Ударник, точка у них там. Беспредельщики конченые, живут сучьей жизнью, закон не уважают, в общак не отстегивают…

Пахан перевел взгляд на первохода.

– Значит, ты и есть беспредел. Как сам сказал. Бес – означает беспредельщик. И что с тобой делать? Что с ним делать, люди?

– Под шконарь!

– На парашу его!

– Опустить!

– Слышал? Что люди говорят? Значит, место твое отныне будет у параши…

Вася Бес понял, что терять ему нечего – и бросился на пахана. Но ударить успел только один раз – а потом камера схватила его, как многорукое чудовище…

…

Нас гонят на таран и напролом,

А если уцелел (но это редко),

У нас всегда один аэродром:

Барак, четыре вышки и запретка.

Кругом народ озлоблен и небрит:

Взглянёшь не так – и разговор короткий…

И хмурый «Боинг» молча чифирит —

Вернее, «вторячком» полощет глотку.

…

Так что уже утром, Вася Бес был в новом ранге – проткнутого п… ра по кличке Василиса. И вне зависимости от того, как раскрутится это дело – или оно не раскрутится совсем – ни в зоне, ни на воле ему больше не светило ничего хорошего.

Группировка Беса спасать не стала. Под милицейскими пытками и камерными издевательствами он сознался в изнасиловании, которое действительно совершил, и еще в нескольких преступлениях. В том числе и в тех, которые не совершал – просто ментам надо было закрыть дела. Получил четырнадцать лет и отправился в зону, по пути обслуживая всех желающих. В зоне он прожил только два