Белое пламя дракона - Илья Крымов

На обратном пути, пользуясь подсказками недавнего знакомца, Тобиус издали определил место засады головохвата. Именно это существо, круглое, с десятью конечностями и одним глазом, они видели, двигаясь на юг, и теперь могли успешно обойти опасный участок.

К Ильме вышли через несколько дней – усталые, грязные, но довольные собой.

– Чувствуешь? – спросил Тобиус, когда зачарованные им белки преодолели водную преграду. – Гарью несет… в галоп!

Белки ринулись вперед, вскоре обогнули холмы и понеслись по дороге. Впрочем, Тобиус очень скоро придержал своего скакуна, пораженно глядя на длинную выжженную прогалину среди колосьев на одном из полей. Оставляя за собой шлейф пыли, всадники влетели в деревню и проскакали к замку, где их встречал усиленный караул, а на стенах виднелись солдаты с мушкетами.

– Слава Господу-Кузнецу, вы вернулись! – выпалил рядовой Эрвин, подскакивая и перехватывая беличью упряжь. – Мы решили, что вы сгинули там! Скорее ступайте к сиру, чар Тобиус!

Входя в большой чертог, маг скупо кивнул привставшему из-за стола генералу и поклонился Бейерону:

– Я видел поле, сир, что произошло?

– Даже не знаю, с чего начать, странные дела творились с тех пор, как ты покинул нас, чар. Несколько дней тому назад по небу со стороны Дикой земли пронеслась Дикая же, будь я проклят, Охота. И в ту же ночь на небе появилась комета. И в ту же ночь посреди полей возник огненный столб, который двинулся в сторону Под-Замка. Ты веришь в такие совпадения? Я – нет. Никогда не был суеверен, но кажется, будто нас всех прокляли, не иначе.

Тобиус поджал губы, но ничего не сказал ни о комете, ни о Диком Гоне.

– Когда началась эта безумная свистопляска, брат Марк покинул замок и принялся молиться под открытым небом, призывая Господа-Кузнеца нам в помощь. Увидев же огненный столб, он немедля отправился ему навстречу и, представь себе, остановил это гибельное явление, хотя сам очень сильно пострадал. К счастью, в ответ на его молитвы с севера пришли тучи и пролился дождь. Пожар не успел далеко распространиться.

– А что брат Марк?

– Лежит у себя. Он плох.

Волшебник бросился в свою башню. Он пробежался по этажам, хватая склянки, мешочки, ларцы, книги с полок в библиотеке. Набив всем этим свою сумку, серый маг спустился во внутренний двор, разминувшись с Эммой, и погрузился в сырость пузатой башни. В лаборатории-келье брата Марка, помимо хозяина, находились две служанки, приставленные следить за ним. Монах лежал перебинтованный с ног до головы, на лице из-под повязок виднелись лишь правый глаз и рот. Сухие потрескавшиеся в кровь губы шевелились, как и зрачок под опущенным веком. Он продолжал читать свои молитвы, даже находясь в беспамятстве.

Тобиус приказал разбинтовывать раненого, а его жесткий взгляд и грубый тон заставили женщин поторапливаться. Почти все тело брата Марка было покрыто красно-розовыми волдырями, некоторые из них уже полопались, кожа вздулась от прикосновения чудовищного жара, натянулась и блестела от мазей, сильнее всего пострадали руки: пальцы почернели, обуглились до костей. Обычно после таких ожогов люди погибали в течение нескольких часов.

Служанки выбежали прочь, но дверь не успела закрыться, как в нее сунулась беловолосая голова Эммы.

– Я принесла котел.

– Поставь у стены, котел не нужен.

– Как же ему досталось!..

– Он еще дышит лишь потому, что его тело переполнено божественной благодатью. Жаль только, что она не может его излечить. Бери это, это и вон то, корень разотри, вот ступка, залей кивич и настойку календулы в эту склянку, пусть сами смешиваются.

Волшебник обнажил ритуальный нож, придирчиво осмотрел острое лезвие.

– Разве нельзя просто исцелить его? – спросила Эмма, исполняя указания учителя.

– Невозможно. – Тобиус раскрыл сразу три толстых фолианта, рассказывающих о приемах и ритуалах развитой целительной магии. – Благодать, поддерживающая в нем жизнь, не пропустит внутрь священных ножен[22] инородную силу.

Нервно сглотнув, Тобиус начал срезать поврежденную плоть.

– Дай мне порошок, который похож на гашеную известь.

Оголенное мясо медленно кровоточило, волшебник не задел ни единой крупной вены, ни единой артерии, но мельчайшие кровеносные сосуды уже начали выплескивать в поврежденные области кровь. Порошок, щедро рассыпанный Тобиусом, дезинфицировал раны, после чего был смыт кипяченой водой.

– Календула и кивич смешались? Лей мне на руки.

Вязкая жидкость фисташкового цвета полилась волшебнику на ладони, пока он нашептывал слова, только что прочтенные в книге. Ладони занялись синим беззвучным и бездымным огнем. Старательно проговаривая заклинание, Тобиус обрабатывал магическим пламенем раны, снимая мельчайшие частицы отмершей ткани, которые укрылись от лезвия ножа. На его лице выступили крупные капли пота, кожа стремительно бледнела. Волшебник считал себя вполне сведущим целителем, знал и умел несколько больше на этой стезе Искусства, чем на большинстве иных, но это нисколько не помогало. Лечить петрианца магией было равносильно тому, чтобы остужать гномскую плавильную печь шехверской водкой. Гурхана широким потоком вытекала из его тела, расходуясь впустую, а пользы было чуть.

– Теперь ты будешь зачитывать эту мантру, не вздумай сбиться! А я… я попробую… я попробую Поток Жизненных Нитей.

Заклинание было одним из сложных, и хотя Тобиуса учили его плести, он не был уверен, что справится. Произнеся последнюю словоформулу, он разъединил сцепленные было пальцы, и между ними натянулись тонкие красные нити. Они оборвались и повисли на коже волшебника бессильными паутинками, но стоило ему поднести руки к кровоточащим ранам брата Марка, как жизненные нити протянулись к ним, выпрямились и задвигались, переплетаясь и уплотняясь, превращаясь в новую ткань. Тобиус медленно воссоздавал утраченные мышечные волокна, восстанавливал кровеносные сосуды и буквально ткал поверх всего этого новый кожный покров. Вены на его руках, голове и шее вздулись и стали пульсировать – отток гурханы из тела был стремителен.

Работа двигалась медленно, тяжело и болезненно, а когда действие заклинания иссякло, волшебник привалился спиной к стене и сполз на пол. Он провел предплечьем по лбу – рука лоснилась от пота. Стальная дева осторожно протирала пропитанной снадобьем тряпицей более светлые участки кожи брата Марка.

– Шрамы теряют цвет?

– Нет, учитель, они еще красные.

– А должны были сжиться сразу. Наш добрый брат отторгает все то, что мы с тобой так старательно к нему прилепили. Его сущность отвергает магию как таковую, если я перестану укутывать его новую кожу потоком живительной энергии, она отвалится.

– Может, забинтуем покрепче?

Он улыбнулся устало и вымученно:

– Принеси мне один из наших трофейных грибов, ученица.

Получив требуемое, Тобиус без раздумий закинул гриб в рот… и его едва не вырвало от вкуса вселенской горечи. Она растеклась по рту, причиняя боль живым тканям, распространяя некроз, но при этом по энергопроводящим протокам хлынул мощный поток гурханы, боль сдавила виски, и внутри груди проснулся вулкан. Из глаз Тобиуса ударил синий огонь, бездымный и холодный, маг согнулся пополам, со стоном выдохнул облако синеватого дыма и медленно выпрямился.

– Дай мне «слезы иволги», а сама иди отдохни.

Волшебник разогрел склянку с сильным антитоксином и выпил содержимое. Затем он приложился затылком к холодной стене и, не прекращая напитывать силой кокон из заклинаний вокруг монаха, погрузился в тяжелый сон.

Его разбудил звук шлепающих по полу босых ступней. Приподняв веки, Тобиус увидел брата Марка, укутанного в одеяло, пропитанное лекарственными маслами, настойками и мазями.

– Доброе утро, брат Марк.

– Благословенное начало дня, – хрипло ответил петрианец, – который следует посвятить служению.

– Куда это вы так резво ринулись? Вам нельзя вставать.

– Хворь не повод пропускать заутреннюю молитву, наоборот, нужно молиться истовее…

– Брат Марк, ваши молитвы вымотали меня до предела.

– Молитвы поддерживали мой слабый дух перед лицом напасти.

– Дать бы вам жезлом по тонзуре, добрый брат… Эмма! Эмма, отнеси меня в башню! Через два часа токсины окончательно добьют печенку и почки, если ничего не предпринять!

Под руководством учителя стальная дева сварила первое в своей жизни зелье, которым напоила его, после чего уложила в кровать.

В малый чертог Тобиус вошел, опираясь на плечо ученицы. К тому утреннему часу жар уже отпустил его и тошнота исчезла, но выглядел волшебник по-прежнему неважно. Приветствуя собравшихся, он отметил, что принцесса Хлоя оправилась от тяжелой аллергической реакции. Брат Марк, сидевший на своем обычном месте, походил на огромного младенца, его новая кожа хранила розовый цвет, а волосы только-только начинали отрастать.