Скандальная леди - Николь Берд

Корделия, конечно, понимала, что маркиза права, но все-таки предпочла бы принять горячую ванну и пораньше улечься спать, так как жутко устала после венчания и выступления в театре. Вместо этого ей пришлось-таки умыться, переодеться, уложить красиво волосы и вместе с Марианной и Джоном отправиться в карете на банкет, пусть и с большим опозданием.

Едва лишь войдя в зал, Корделия тотчас же была ангажирована на танец. К счастью, его фигуры были ей знакомы, поэтому единственной ее заботой было не раззеваться во весь рот и поддерживать светский разговор.

Ее партнер, веснушчатый розовощекий франт, одетый по последней моде, взахлеб рассказывал ей о том, какой ажиотаж поднялся в свете из-за актрисы, выступающей в театре на Мэлори-роуд: в полумаске и широкополой шляпе.

– Я не пожалел десяти крон на пари со своими приятелями, – сообщил ей он. – Мой кузен Терренс предполагает, что под маской скрывает свое лицо его троюродная сестра, живущая в Суррее. Но я с ним не согласен, потому что у нее длинный нос.

Договорить он не успел, поскольку танец закончился.

Когда партнер, отвесив поклон, увел Корделию с танцевальной площадки в дальний угол зала, она обнаружила, что загадочную актрису обсуждают также стоящие рядом с ней молодые дамы и далеко не всеми из них двигало только обыкновенное любопытство, в голосе некоторых сплетниц явственно ощущалась зависть.

Корделия навострила уши.

– Признаться, я не понимаю, почему вокруг этой таинственной особы столько шума! – писклявым голоском произнесла прыщеватая невысокая девица. – Она ведь совсем не симпатичная! Если, конечно, можно вообще что-то разглядеть в ее внешности за шляпой и маской! Я уж ничего не говорю о ее вульгарном наряде!

– Однако твой жених не ограничился одним спектаклем и собирается пойти еще! – колко заметила ее подружка, – Уж он-то наверняка разглядел ее как следует.

– Не говори пошлостей! – огрызнулась прыщавая девица и стала энергично обмахиваться веером.

Третья сплетница, которая была явно постарше двух первых, томно промолвила:

– По-моему, роль внешности чрезмерно преувеличивается. Ах, если бы только джентльмены наконец научились ценить по достоинству умственные и духовные способности-женщин! Увы, их больше пока привлекают смазливые мордашки и стройные ножки.

– Да, если бы джентльмены наконец прозрели, то старых дев, чахнущих в одиночестве, стало бы значительно меньше, – ехидно сказала другая дама. – А девицы в масках и с впечатляющими формами тогда перестали бы пользоваться успехом.

– Агата! Следи за своим языком! – возмущенно воскликнула прыщавая леди. И так сильно сжала пальцами веер, что он треснул, издав характерный щелчок.

– Кстати, твой супруг однажды высказал эту же мысль в еще более крепких выражениях, – парировала медовым голосом Агата.

Корделия повернулась к пикирующимся дамам спиной и устремила взгляд в другой конец зала.

К огромной радости, она увидела Рэнсома Шеффилда. Он заметил ее и, помахав ей рукой, стал протискиваться сквозь толпу гостей. Молодые дамы, стоявшие рядом с Корделией, замолчали, надеясь, что он пригласит одну из них на танец.

Но к их глубочайшему разочарованию, Рэнсом пригласил на контрданс Корделию.

– Все только и говорят, что об этом проклятом спектакле и загадочной актрисе в маске, – прошептала она, когда они отошли на безопасное расстояние. – Что же мне делать?

– Почаще улыбаться, наслаждаться жизнью и танцевать! – с ободряющей улыбкой сказал Рэнсом. – А главное – не унывать.

Воспрянув духом, Корделия взглянула в его серые глаза и немедленно ощутила хорошо знакомое ей томление в груди и нижней части живота. Рэнсом обнял ее одной рукой за талию, а другую положил ей на плечо. Ее тотчас же обдало жаром, а перед глазами у нее все поплыло. Когда же ее взгляд соскользнул ниже и застыл на его губах, то сердце ее забилось гораздо быстрее, а все танцевальные фигуры вдруг позабылись.

С трудом устояв на ослабевших нотах, Корделия пробормотала извинения и густо покраснела. Но Рэнсома ее мимолетный конфуз не обескуражил, он уверенно поддержал Корделию и помог ей завершить танцевальное па, шепнув при этом на ухо, что никакой другой партнерши ему не надо.

Корделия снова посмотрела ему в глаза и уже не первый раз; отметила, что он смотрит на нее вовсе не насмешливо, а с нежностью и теплотой. И сразу же вся ее тревога относительно пересудов в высшем свете притупилась, и она с наслаждением целиком отдалась танцу. В таком же чудесном расположении духа она оставалась до конца бала.

Но стоило только ей вернуться домой, как ее вновь охватило беспокойство, отягощенное мыслью о том, что ее сестра-близнец сейчас вкушает сладость первой брачной ночи. Чтобы хоть немного успокоиться, Корделия стала вспоминать, как она целовалась с Рэнсомом Шеффилдом. Но это только еще больше возбудило ее. Тогда она сходила в библиотеку, взяла с полки томик сочинений самого занудного и скучного философа и легла с ним в постель.

Однако сном она забылась только под утро.

В этот вечер в доме викария ужинали рано. Под радостными и вместе с тем многозначительными взглядами служанок Офелия неоднократно краснела от смущения и слегка успокоилась, только когда улеглась в постель.

Но разве можно уснуть, когда за окном еще светло? Тем более если только утром ты вышла замуж? Естественно, ей хотелось заняться чем-то более интересным, чем сочинение дополнительных строк для пьесы, внезапно ставшей самой популярной в Лондоне в этом театральном сезоне.

Для начала Офелия встала с кровати и принялась осматривать опочивальню мужа. Его покои были значительно просторнее, чем ее спальня, в них даже имелась отдельная гардеробная, куда она и поместила один из своих саквояжей. Другие свои вещи ей еще только предстояло забрать из дома маркиза и перевезти их сюда. В этот же раз она прихватила с собой только все самое необходимое. К гардеробной примыкала туалетная комната. В ней Офелия, к своей радости, обнаружила бадью с горячей водой, предусмотрительно принесенную служанкой. Вымывшись и надев ночную сорочку, она повесила свадебное платье в шкаф, снова улеглась в постель и уставилась в потолок.

Мысли метались в ее голове, словно всполошившиеся куры по курятнику, когда они почуют прячущуюся в кустах лису.

Но чего же она боится? Ведь ее муж не хитрый лис, а добрый викарий, который, разумеется, не набросится на нее внезапно, как плотоядный хищник. И все-таки любопытно, как священники относятся к прелюбодеянию? В Библии сказано, что это грех. Однако коль скоро их с Джайлзом брак благословил сам епископ, значит, из этого правила бывают исключения. Вероятно, Джайлз удостоился такого исключения в награду за свое многолетнее пасторское служение. Как же он, однако, поведет себя в их первую брачную ночь? Неужели они будут до утра читать вслух псалтырь и молиться?