ЗОЛОТАЯ ОСЛИЦА - Черникова Елена Вячеславовна

- И теперь, - возвысил голос У, - я нашел дорогу к самому себе. Это оказалось очень просто. Вы сейчас сами в этом убедитесь.

- Да... Слушаем... Говорите! - раздалось отовсюду.

Юбиляр победно обвел взором аудиторию и лукаво подмигнул:

- Упомянутое с е й ч а с будет на десерт. Подождите.

- Нам не терпится!!! - заморгали гости повлажневшими ресницами.

- Уж такой я вредный! - засмеялся У. - Уж возьму паузу - так подержу её! Садитесь и отдыхайте! Спасибо за поздравления! Сначала я просто похожу тут, полюбуюсь на вас, а потом и скажу.

Гости вразнобой выпили, сели, взялись за вилки. На всех лицах укрепилось сладостно-выжидательное выражение без малейших признаков разочарованности тонким коварством гения.

Юбиляр вполголоса обратился к Ли:

- Я уверен, что вы знаете тайну моего открытия, мою последнюю тему... Прежде чем представить вас гостям, я хочу удостовериться именно в этом. Вы ведь знаете?

- Я впервые вижу вас, - напомнила ему Ли.

- Полноте! Не играйте со мной. Я слишком стар для моих пятидесяти земных лет. Друг мой Т, - повернулся он к спутнику Ли, - ты не мог бы одолжить мне свою даму на этот вечер в качестве самого драгоценного подарка? Для задушевной беседы, разумеется, только для беседы! - и он просительно-повелительно наклонил голову.

Т вынул руки из карманов превосходного костюма и взглянул в глаза Ли, чуть приподняв свои элегантные брови. Ли быстро хлопнула ресницами, дескать, пусть его резвится; Т сказал:

- Да.

Юбиляр сначала взял Т под руку и повел к малому столу, где обнаружилась одинокая женская особь лет двадцати, неприкаянно ковырявшая салат серебряной вилкой.

- Познакомься, друг мой, с единственной дочерью моей, - сказал У, и Т сел, и познакомился, и затосковал, поскольку давным-давно не имел счастья беседовать с девственницами, а в данном случае диагноз был налицо.

У, незаметно усмехнувшись, пожелал им приятного вечера и подбежал к Ли.

- А вот теперь, дорогая Лиит, начнем наше настоящее знакомство и путешествие! - заявил У и повел ее по праздничным комнатам куда-то в иные, тихие, бездонные глубины квартиры.

Ли шла, пытаясь размышлять о нервическом характере главного поэта У, и внимательно изучала стены. Похоже, хозяин этого дома действительно долго искал свою истину: каждая пядь поверхности была украшена каким-нибудь продуктом творчества У. Все продукты были в единственном экземпляре, из них вышла причудливая мозаика, в которой соседствовавшие элементы дополняли друг друга, демонстрируя динамику мысли автора от первой творческой зари до настоящего юбилея.

Поясним на примере. Стена. Левый край: воспоминания о пионерском детстве. Рисуночек акварелью на ватмане: детки в красных галстуках охраняют большой чугунный монумент, подпись - "Пост ? 1". Справа от рисунка - книга стихов и публицистики в твердом коричневом переплете, автор - У, название - "Когда рухнули лжи частоколы..." Слева от рисуночка - масляная живопись, холст называется "От Гостомысла до Петра", композиция из исторических лиц с весьма мрачными выражениями, полными неподдельной скорби от собственной забитости и непросвещенности.

Над пионерской акварелью - эмаль на фарфоре, краски сияют нежностью и оптимизмом, называется "От Петра до Егора", композиция из исторических лиц с прогрессивными выражениями и демократическим румянцем во все щеки, даже если покрытых историческими брадами.

А внизу - приклеены ноты: оратория У на собственноручные стихи "От Шамбалы до Мальты" с эпиграфом "...Мудрые люди тихо живут".

- Нравится выставка? - спросил У, когда Ли закончила осмотр стены и поставила на место книгу о частоколах лжи.

- Не то слово, - ответила Ли как могла серьезно.

- Тут по коридору и до выхода - все стены такие. Всё обо мне. Как я шел к этому дню. По пунктам. Надеюсь, вы не считаете это эксгибиционизмом?

- Самую малость, - усмехнулась Ли. Она вдруг почувствовала себя очень тревожно в обществе странного маленького человечка, признанного к пятидесяти годам главным поэтом страны, главным философом, оратором, музыкантом, публицистом, увенчанного всеми земными лаврами и воспетого всей прессой, что выяснилось после осмотра второй стены.

- Как это - самую малость? - по-детски обиделся У.

- Вы ж зажали Вывод, а народ ждал, видели? Вы тут понавешали вехи пути, а про Истину пообещали на десерт. Ну как вы не понимаете? - Ли немного подумала и, махнув рукой, решилась: - Вы показали фрикции, но утаили оргазм. Теперь понятно?

- А отчего это вы такая храбрая? - удивился У. - Вы что - не знаете новых порядков?

- Нет, не знаю. Я тут недавно и, можно сказать, почти проездом.

- Точно! Я так и знал, что это вы. Мне тут докладывали, что засекли одно в о з в р а щ е н и е... Так это вы... - он в горестной задумчивости сжал локоть Ли и чуть подтолкнул ее к прихожей. - Пойдемте. Поговорим. Мне есть что сказать вам.

Они дошли до прихожей, и У распахнул дверцу стенного шкафа. Он включил бра, и тут выяснилось, что квартира имеет вторую часть, полностью повторяющую первую. Дверца была входом в симметричную часть квартиры, в двадцать пять таких же комнат, в коридор без выставки по стенам, в тишину и тьму.

- Выпить хотите? - произнес У фразу из западного фильма.

- Минеральной воды типа "Нарзан", - ответила озадаченная Ли.

Она не хотела больше исповедей. Ни чужих, ни собственных. Она прошла долгий тяжелый путь. Она, в конце концов, видела осленка, говорила с ним, ослёнок плакал вместе с нею...

"Стоп!" - вдруг вспомнила Ли. - "Осленок сказал, что это мое дело. Что я могу вернуться, но он не владеет более этой землей. Да, он так и сказал. О н и больше не верят. Они сошли с ума. Он же звал меня за собой. А я сопротивлялась и говорила, что есть недоделанные дела!.."

- Ли. Вы были т а м? - спросил У.

- Да. Была.

Тихий ангел пролетел. У, затаив дыхание, всматривался в белое лицо Ли. Она же не торопилась посмотреть в его глаза. Смертная тоска сдавила ее. "Всякое шествие на осляти финиширует, как заведено..." - медленно подумала она.

- И что вы теперь намерены делать? - спросил У.

- Жить, - ответила Ли.

- Хм... - задумался У. - Боюсь, вы поторопились, голубушка.

Он сел в кожаное кресло возле низкого круглого столика и показал Ли на такое же кресло напротив. Она села. Он подал ей стакан с минеральной. Себе налил сок.

- Так в чем дело? - спросила Ли.

- В двух словах трудно. Давайте по-другому. Здесь у меня есть видео; я покажу вам некую пленку, а потом мы с вами всё обсудим, ладушки? - ласково предложил У.

- Сегодня я не очень настроена смотреть кино, - сказала Ли, дрожа от страшного предчувствия.

- Ну не будьте такой... нервной. У меня праздник, юбилей. Да и вы сами согласились временно покинуть вашего друга Т и побыть со мной. Гости не соскучатся без нас. После рябчиков им подадут черепаховый супчик из акульих плавников, потом компот из форели, потом каждому по небольшому эмалированному тазику с черной икрой, затем кактусы, фаршированные соловьиной печенью...

- Именно в такой последовательности? - Ли предпочла

бы сейчас тазик с чем угодно, лишь бы не продолжение этого разговора.

- А какая разница!.. - махнул лапкой У. - Пусть веселятся! Они хотели этого.

- Кстати, я еще ничего не ела сегодня, - напомнила ему Ли.

- Очень жаль. Но кино все-таки надо посмотреть. А потом вы сами решите, стоит ли вам кушать.

- Немного зловеще, вам не кажется? - спросила Ли.

- С какой стороны посмотреть, - возразил У и, чуть повернувшись к неосвещенной дальней стене, нажал кнопку на дистанционном пульте, невесть откуда взявшемся в его пятнистой ладошке.

Ли могла не поворачиваться: она сидела, оказывается, строго напротив огромного экрана вполстены. Прямоугольник вспыхнул. Поплыли красочные разводы, яркие пятна, огненные зигзаги, и через три-четыре секунды из бессмысленной мешанины на экране вырисовалось лицо - крупным планом.

Ли узнала свои черты и вопросительно посмотрела на У.

- Похоже? - довольно хихикнул тот.

- Не понимаю, - сказала Ли.

- Сконструировано на компьютере. Но как!.. Я горжусь этим фильмом. Вы смотрите, смотрите. - Личико У сияло восторгом.

Ли перевела дух и поудобнее расположилась в кресле.

Лицо на экране ожило, улыбнулось и сказало:

- Добро пожаловать!

Лицо растворилось во вновь наплывших красочных завихрениях, полилась музыка. Затемнение.

Солнце. Зеленая травка на громадном лугу, козочки, коровы. Мирно пасутся, жуют, мычат; из леса вышел пастушок в кепке набекрень.

Лес. Лужайка. На травке лежит, раскинув руки и ноги, девушка лет шестнадцати. Смотрит в небо, улыбается.

Пастушок, проверив порядок в стаде, возвращается в лес, подходит к девушке, помахивая кнутом. Расстегивает штаны, ложится и начинает, а, точнее, продолжает вонзаться в девушкино разверстое лоно. Пока он ходил проверять стадо, девушка, голая, ждала его.