История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I - Коллектив авторов

«Строй России должен быть пока построен на принципе либерального управления сверху, а не народоправства. Наше правительство пока выше нашего общества и просвещенный абсолютизм – лучший порядок для нас», – говорил в те дни С. Ю. Витте своему другу кадету В. А. Маклакову. «На Закате». С. 249.

11 декабря 1904 г. Император повторил то, что сказал десятью годами ранее, в 1895 г., земцам: «Я никогда, ни в каком случае не соглашусь на представительный образ правления, ибо я его считаю вредным для вверенного мне Богом народа». Опубликованный на следующий день указ «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка» не содержал ни единого упоминания о политических реформах.

В декабре 1904 г. петербургский градоначальник генерал Фуллон вызвал к себе священника Георгия Гапона, руководителя легальной организации – Собрания русских фабрично-заводских рабочих, объединяющей в своих рядах около 9 тыс. чел. Генерал упрекал Гапона в том, что он радеет не о нравственности своих подопечных, а занимается революционной агитацией. Популярный в рабочей среде священник доказывал, что действует в рамках утвержденного устава. «Поклянитесь мне на священном Евангелии, тогда поверю!» – настаивал Фуллон. Гапон перекрестился и был отпущен.

Историческая справка

Георгий Аполлонович Гапон (1870–1906) родился в благочестивой православной крестьянской семье в селе Беляки Полтавской губернии. Родители хотели, чтобы он стал священником, но сам Георгий долго колебался. Призвания к священническому служению он не чувствовал. Он заканчивает Полтавскую семинарию и становится земским статистиком. Георгий был поражен нищетой и бесправием крестьян, среди которых ему пришлось работать. С присущей ему пылкостью он дает слово посвятить всю свою жизнь служению простому народу. Для этого он решает не вступать в брак и принять священнический сан. Через несколько лет молодой священник поступает в Санкт-Петербургскую духовную академию. Учебу он совмещает со священнодействием в церкви в Гавани – на рабочей окраине столицы и духовничеством в детском приюте. Почти каждый день он посещает своих прихожан, беседует об их нуждах. Часто возвращается без копейки денег и даже без сапог и пальто, раздавая всё нуждающимся. Он мечтает создать «целый ряд рабочих домов в городах, и рабочих колоний в деревнях», чтобы помочь бездомным, бродягам и другим отверженным получить работу и крышу над головой. Вокруг Гапона сложился круг образованных квалифицированных рабочих, прихожан его храма, с которыми он создает религиозно-просветительскую рабочую организацию и кассу взаимопомощи. В отличие от Сергея Зубатова Гапон думает об организации независимой, не под полицейским управлением, но действующей в тесном сотрудничестве с властями. К концу 1903 г. он подготовил устав «Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга». Устав был утвержден властями города, и организация вскоре стала массовой и популярной среди фабричных рабочих. Кроме русских православных рабочих в нее стали принимать и лютеран и иудаистов. Гапон не скрывал своих связей с полицией, и эти связи одобрялись рабочими, прекрасно понимавшими, что без сотрудничества с властью в России мало чего добьешься. Постепенно у Гапона возник замысел обратиться к царю с петицией о нуждах рабочих.

При расстреле мирного шествия 9 января Георгий Гапон остался жив и вскоре переправился за границу, где думал объединить революционную эмиграцию, даже созвал съезд в Женеве, но не преуспел в политической сфере. По свидетельству начальника Петербургского охранного отделения жандармского генерала Александра Герасимова (1861–1944), Гапон за границей вел жизнь «на широкую ногу», устраивал кутежи в дорогих ресторанах с женщинами и полностью утерял авторитет в революционной среде. В конце года он смог вернуться в Петербург, пытался с помощью властей воссоздать свою рабочую организацию, на которую ему было выделено 30 000 рублей. Судьба этих денег оказалась печальной: 7000 рублей были растрачены Гапоном, а с 23 000 скрылся кассир только что созданной организации. Гапон заявил в полиции, что готов за 50 000 рублей завербовать своего друга эсера Петра Рутенберга, сделав его осведомителем охранного отделения. 25 000 рублей из означенной суммы Гапон потребовал себе. В апреле 1906 г. Георгий Гапон был найден мертвым на даче под Петербургом. Его убил «за предательство революции» Рутенберг по приказу своей боевой организации. Так, по крайней мере, писал сам убийца. Но у полиции с самого начала были сомнения в правдивости его показаний. На похороны Георгия Гапона в Петербурге пришло много рабочих, не поверивших в предательство их пастыря.

А. В. Герасимов. На лезвии с террористами // Охранка. Воспоминания руководителей политического сыска. Т. 2. М.: Новое литературное обозрение, 2004. – С. 141–344.

И. Н. Ксенофонтов. Георгий Гапон: вымысел и правда. М., 1996.

1 января 1905 г. началась забастовка на Путиловском заводе, вызванная увольнением четырех рабочих. Вскоре она охватила почти весь город. Уже 4 января петербургский митрополит Антоний обратился в Синод с предложением лишить сана «священника-социалиста», не удержавшего членов своей организации от незаконных действий (забастовки в России были запрещены с 1886 г.), а рабочие тем временем почти единогласно поддержали идею Гапона идти за помощью к Царю. Однако мало кто из них знал полный перечень требований, включенных в петицию. Она была составлена к 6 января, при участии эсеров и социал-демократов (хотя известны многочисленные факты, что рабочая масса долгое время отторгала от себя революционеров-провокаторов), и распадалась на две части. «Государь! – начиналось обращение. – Мы, рабочие и жители С.-Петербурга разных сословий, наши жены, и дети, и беспомощные старцы родители, пришли к Тебе… искать правды и защиты… Нет больше сил… Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук».

Совсем иной, конкретной и деловой, была вторая часть, открывающаяся словами: «Немедленно повели…» Чего же хотели составители документа? Пусть и в своеобразной форме, рабочие формулировали те же самые конституционные лозунги, с которыми ранее выступала либеральная оппозиция. Главной просьбой в петиции Царю был созыв Учредительного собрания: «Взгляни без гнева внимательно на наши просьбы, они направлены не ко злу, а к добру, как для нас, так и для Тебя, Государь… Россия слишком велика, нужды ее слишком многообразны и многочисленны, чтобы одни чиновники могли управлять ею. Необходимо народное представительство, чтобы сам народ помогал и управлял собой… Пусть каждый будет равен и свободен в праве избрания, и для этого повели, чтобы выборы в Учредительное собрание происходили при условии всеобщей, тайной и равной подачи голосов. Это самая главная наша просьба, в ней и на ней зиждется всё…» Петиция просила также политической и религиозной амнистии, свободы слова, печати, собраний, скорой передачи земли всему народу, прекращения войны, отделения Церкви от государства и т. п. «А не повелишь, не отзовешься на нашу просьбу – мы умрем здесь на этой площади перед твоим дворцом», – гласило обращение.

Правительство узнало о политических требованиях рабочих 6 января и, на всякий случай, стягивало в столицу войска, однако окончательное решение не пускать рабочих в центр города было принято лишь накануне – восьмого. Император 6 вечером срочно выехал из Петербурга в Царское Село. Многие высокопоставленные чиновники, например министр финансов В. Н. Коковцов, узнали о готовящихся событиях только вечером 8 января. Градоначальник до последнего момента надеялся, что отец Георгий сам «уладит все дело». Но он, напротив, обратился 8 января к Императору с письмом:

«Государь, я боюсь, что министры не сказали Вам всей правды относительно положения дел в столице. Сообщаю Вам, что народ и рабочие в Петербурге, веря Вам, бесповоротно решили прийти завтра к 2-м часам к Зимнему дворцу, чтобы подать Вам петицию о своих и народных нуждах. Если Вы колеблетесь и не захотите показываться народу и будет пролита невинная кровь, то узы, связывающие Вас с Вашим народом, порвутся, и доверие, которое имеет к Вам народ, исчезнет навсегда. Покажитесь же завтра безбоязненно Вашему народу и великодушно примите нашу скромную петицию». Получив сообщение о письме, Император в город не вернулся.

Руководители шествия были осведомлены, что Николая II нет в городе. Тем не менее, 9 января, после воскресной литургии, празднично одетые, многие – причастившись Святых Тайн, тысячи рабочих с семьями двинулись к Зимнему дворцу. Опасаясь расстрела толпы, Гапон посоветовал взять из храмов выносные иконы, хоругви и портреты Государя. «В людей еще могут решиться стрелять, но в портреты Государя, в святые иконы – никогда», – говорил он. Но стрелять решились и в иконы. На приказы войсковых начальников и полиции разойтись рабочие не обращали внимания, и солдаты, по уставу обязанные не подпускать к себе толпу ближе, чем на 50 шагов, после холостого залпа открыли огонь на поражение. «Нет у нас больше Бога! Нет у нас Царя!» – прокричал между залпами толпе рабочих Гапон. И это были пророческие слова. Царя, Царя-отца не стало для очень многих людей из русского простонародья в этот воскресный день. Навсегда.