Полководцы X-XVI вв. - В. Каргалов

Но и дальше, вниз по Тоболу, плыть пришлось под непрерывным обстрелом: татарская конница, вооруженная дальнобойными луками, неотступно следовала по берегу за стругами. Для защиты от стрел воины Ермака сплели из таловых прутьев большие щиты. Это уменьшило, но не обезопасило казаков полностью – необходимо было отогнать татарскую конницу от берега. Вылазки со стругов воины Ермака предпринимали неоднократно, но самый крупный бой произошел у Бабасановых юрт, где казаки высадились на берег и соорудили остроги из бревен и жердей. Маметкул попытался атаковать русские укрепления «со множеством вои своих» с целью сбросить казаков в реку. Но воины Ермака «того нимало устрашишася, из острогов своих скоро исходят», чтобы встретить конницу Маметкула в поле. Сибирский летописец хорошо подметил особенности тактики противников. Конница Маметкула пыталась добыть победу «копейным поражением и острыми стрелами», а казаки Ермака «начаша стреляти ис пищалей своих и из пушечек скорострельных и ис дробовых и из затинных». Татары отхлынули, но тотчас же предприняли новую атаку. Видимо, казаки не успели перезарядить пищали, и начался упорный рукопашный бой: «брань жестока», «падение от обеих сторон многое множество». Татары не выдержали «прямого» рукопашного боя и «вдашеся бегству».

В этом бою хорошо прослеживаются особенности тактики Ермака. Его полки начинали бой залпами из пушек и пищалей, которые устрашали врага и наносили ему большой урон. Затем навязывали противнику рукопашный бой в пехотном строю. Такого «прямого боя» татарские всадники не любили, глубокий пехотный строй оказался непреодолимым для их яростных, но беспорядочных атак. На узких прибрежных участках конница не имела возможности маневрировать, наносить быстрые фланговые и тыловые удары, а порой татарам вообще приходилось спешиваться, в результате чего они теряли свои основные козыри: пешими степняки сражаться не привыкли.

Ермак сделал правильные выводы из первых вылазок. Учитывая недостаточную скорострельность тогдашних пищалей, в последующих боях, по словам летописца: «Ермак товарищем своим козаком повеле стрелять половине, а другой стояти до исправы», чем обеспечивалась непрерывность огня.

Еще одно препятствие ожидало «судовую рать» недалеко от Иртыша, у Карсульского (Караульного) Яра, где река Тобол сжималась обрывистыми берегами. Здесь Маметкул приказал перегородить реку засекой из связанных цепями деревьев («оградиша чрез цепми железными»). Засека обстреливалась с высоких берегов татарскими лучниками. Высадиться у засеки на берег было невозможно – прямо в воду обрывались кручи. Ермаку пришлось отступить.

Три дня в укромном месте Ермак готовился к сражению. Атаковать было решено ночью. Струги, на которых оставалось всего двести казаков, должны были плыть в темноте к засеке и стрелять из пищалей, привлекая внимание всего татарского войска. Чтобы татары не догадались о военной хитрости, на свободные места в стругах посадили чучела. А главные силы незаметно высадились на берег выше засеки, намереваясь с тыла обойти Маметкула…

Все получилось так, как задумали Ермак и его воеводы. Струги двинулись к засеке, открыли пальбу из пушек и пищалей. Татарские стрелки толпами собирались и а высоком берегу Тобола, метали стрелы. А тем временем остальные полки Ермака обошли их по берегу и неожиданно напали. Прогрохотали залпы из пищалей, с обнаженными саблями казаки ринулись в сечу. Воинство Маметкула в панике разбежалось. «Казаки ж одолеша и цепи разломиша», – повествует летописец. Последняя преграда на пути к столице Сибирского ханства пала.

Неожиданным ударом Ермак взял Карачин, укрепленный городок всего в шестидесяти километрах от Искера. Отбить город попытался сам Кучум, но ему пришлось отступить и вернуться в столицу, причем, по словам летописца, «от Ермаковы дружины мало убьено бысть». Карачин стал плацдармом для дальнейшего наступления на столицу Сибирского ханства. Показательно, что после неудачного его штурма хан Кучум перешел к оборонительной тактике, «бояшеся» казаков. Затем воины Ермака захватили другой укрепленный городок, прикрывавший сибирскую столицу, – Атик. Сражение, которому предстояло решить судьбу Сибирского ханства, приближалось. Силы Кучума были еще весьма значительными, город хорошо укреплен, и перед штурмом Искера, как сообщает летописец, казаки собрались на свой традиционный «круг», чтобы решить, что делать дальше: «Отойти ли нам места сего, или стояти единодушно?» Нашлись и противники штурма, которые ссылались на «великое множество» воинов Кучума, но атаман Ермак сумел убедить сомневающихся: «Не от многих бо вои победа бывает!»

Силы, собранные ханом Кучумом за укреплениями на Чувашском мысу, были действительно большими. Кроме конницы Маметкула здесь находилось пешее ополчение из всех подвластных хану «улусов». Кроме того, воины его сидели за сильными укреплениями: «Крепок бе Чювашский град окопами».

Первый приступ казаков не удался. Штурм повторился, и снова за окопы прорваться не удалось.

Именно после этого Маметкул, оборонявший Чувашский мыс, и совершил крупную военную ошибку. Ободренный неудачами русских приступов и малочисленностью дружины Ермака, он решился на большую вылазку (сам Кучум участия в сражении не принимал, он расположился со свитой поодаль, на горе). Татары сами разобрали в трех местах засеки и вывели свою конницу в поле. «Разломиша засеку в трех местех, изыдоша вси на выласку», – рассказывает сибирский летописец.

Со всех сторон устремилась татарская конница на небольшую рать Ермака.

Советский военный историк Е. А. Разин считает, что именно в этом сражении Ермаком был впервые применен строй пехотного каре, непреодолимого для атак легкой кавалерии. Блестящие примеры такого строя продемонстрировали позднее выдающиеся русские полководцы П. А. Румянцев и А. В. Суворов в сражениях с крымско-турецкой конницей.

Казаки заняли круговую оборону, встали плотными рядами. Стрельба из пищалей велась непрерывно: пищальники укрывались внутри каре, перезаряжали оружие и снова выходили в первые ряды, чтобы встретить залпом атакующую конницу. Если татарские всадники успевали приблизиться к каре, их встречали сабли, копья, бердыши казаков. Дело доходило до рукопашных схваток. «И бысть сеча зла, за руки емлюще сечахуся». Татары несли огромные потери, но прорвать плотный строй казаков так и не сумели. В бою был ранен предводитель татарской конницы Маметкул. Воины Ермака сполна показали «храбрость свою и жесточь перед нечестивыми».

Неудача в полевом сражении у Чувашского мыса оказалась гибельной для хана Кучума. Насильно собранное ханское войско начало разбегаться. Вогульские и остяцкие отряды, составлявшие немалую часть его, «убегоша во своя жилища». Отборная ханская конница погибла в бесплодных атаках.

Ночью хан Кучум покинул свою столицу, и 26 октября 1582 года Ермак с дружиной «внидоша во град в Сибирь», где нашел «богатства множество и хлеба». Последнее было особенно важно: шел к концу октябрь, казакам пред стояла трудная зимовка в Сибирском «царстве». Хан Кучум бежал в Барабинскую степь, но еще не прекратил сопротивление. Где-то неподалеку от Искера продолжал рыскать со своими быстрыми всадниками и «царевич» Маметкул.

В этих сложных условиях Ермак проявил себя не только дальновидным военачальником, но и дипломатом, политическим деятелем. Удержаться в крепости, удаленной от России на тысячи километров, можно было только при поддержке местного населения, и Ермак сразу же постарался установить дружеские связи с вогульскими и остяцкими «князьями». Ненависть жителей Западной Сибири к хану Кучуму способствовала этому. Известно, что уже на четвертый день после бегства Кучума местный князек Бояр привез казакам рыбу и другие припасы. В столицу бывшего Сибирского ханства начали возвращаться татарские семьи, которым Ермак разрешил жить, «яко же жиша при Кучюме». Даже среди ближайшего окружения Кучума начался разброд. Хана покинул его главный сановник – Карача, который откочевал со своим родом в верховья Иртыша. Мир и союз Ермаку предложил князь Алачей, владения которого были на Оби. Князья Ишбердей и Суклем, жившие за неприступными Яскалбинскими болотами, добровольно признали власть Ермака и сами привезли ясак.

Ишбердей даже помог привести к покорности других местных князьков и «пути многи сказа», и «на немирных (враждебных русским «князей») казакам вожь (проводник) изрядной был и верен велми».

Отголоски этих событий сохранились в древнем фольклоре хантов. Ни о какой войне с Ермаком сказители народных преданий даже не упоминали. Наоборот, речь шла о мирных отношениях. Вот два отрывка из записей фольклора хантов: «Остяки с Ермаком не воевали. Когда Ермак пришел, то наш вождь встретился с ним, встали напротив друг друга и поменялись, передавая из рук в руки лук и ружье: тот нашему ружье, а наш – лук…» «Когда Ермак (и его люди) пришли в Айполово, решили не трогать остяков, а дать им решить: покориться или воевать. В Айполово семь шаманов собрались и сказали своему народу: «Дайте нам семь дней подумать!»