Нет грешным покоя (СИ) - Айсквин Мэй

Рейвен обвел взглядом многочисленные ниши, в каждой из которой стояла статуя, заточенная в клетку из мраморных прутьев, поднял глаза наверх. Никого не увидел, но Охотник чувствовал присутствие этого создания. Амигдалы.

«Амигдал» было много, хотя это скорее проекции Великого, носящего данное имя. При свете кровавой Луны эти жуткие создания представали воочию, цепляющиеся за шпили соборов и башен в Яаа’ргуле и в Соборном Округе. В городе стояло множество статуй этого Великого. Вход в Главный собор украшен двумя рядами статуй с характерной миндалевидной головой, держащих пики. Именно Амигдала являлся своеобразным привратником кошмара, но Рейвен подозревал, что его возможности намного шире.

Амигдала — особенный великий. Путешествуя между мирами, он существует во многих местах одновременно. Когда грань между человеком и чудовищем истончается, а красная луна висит низко, достаточно всего одного сновидения, чтобы пустить Амигдалу в свой собственный мир. Как говорят, самые широкие двери — это врата грез и отверстия разума.

Найттанд коротко выдохнул. Дальнейшие его действия любой здравомыслящий маг назвал бы настоящим безумием: провести древний ритуал, полагаясь на разрозненные записи из книг Хора, Бюргенверта и Менсиса, а также на толику удачи, ведомый интуицией, он хотел провести древний ритуал. Кормилица Мерго и Ибраитас, Ром, Материнский мозг — люди уже не раз устанавливали успешный контакт с Великими. Но каждый Великий не походил на другого, и судить об их поведении, основываясь на общих признаках, было трудно.

Рейвен сжал в руке палочку, не поднимая ее, и стал постепенно пропускать через нее магию, давая той равномерно распространяться вокруг, стараясь тем самым нащупать Великого, не выказывая ни капли агрессии. Оставаясь неподвижным телом, сознанием он пытался проникнуть на иной слой реальности.

Едва видимое колебание воды стало сигналом. Найттанд резко вскинул голову и увидел под самым куполом Амигдалу. У существа была огромная миндалевидная голова, покрытая многочисленными щетинками и представляющая собой сплошное решето, сквозь которое был виден мозг. Руки, длинные, асимметричные, лишь отдаленно напоминали человеческие ввиду большего количества суставов; с их помощью Великий цеплялся за стены и сидел под потолком неподвижно, подобно пауку.

Попытка установить контакт, как это было с гигантским мозгом, провалилась. Церковный ладан, руны Кэррила, напитанные силой, заклинания — тщетно. Великий все так же неподвижно сидел и, казалось, не обращал никакого внимания на человека.

«Почему? Я связал свой мозг с глазами, вышел из базовой плоскости. Я вижу тебя, но не могу говорить с тобой. Неужели этого недостаточно? Неужели я должен услышать завывание моря? Нет. Достаточно сокрушительных откровений — мне не нужно спасительное безумие.»

В ответ — лишь гнетущая тишина. В этот момент Рейвен испытал разочарование.

«А ведь Пейт называл тебя своим богом. Он был искренне расстроен твоей смертью. Но в то же время рад, что больной идол наконец обрел покой».

Он уже развернулся к выходу, когда тихо заскрипели камни и проход загородили две длинные руки. Рейвен в удивлении уставился на спустившегося вниз Амигдалу. Внутри головы Великого стала бурлить оранжевая жидкость, которая, вытекая через многочисленные отверстия черепа, сформировалась в мутно-желтые глаза, коих было не меньше сотни. Маленькие черные зрачки вперились прямо в человеческую фигуру. Амигдала припал к земле, и щупальца на его голове почти касались серебряного блюда.

Рейвен не слышал голоса, не слышал шума воды, но откуда-то знал, что нужно делать. Подойдя к серебряному блюду, он коснулся гладкой поверхности воды, и от пальцев потянулись серебристые нити воспоминаний.

Диагон-Аллея. Банк гоблинов. Вестминстерское аббатство. Лавка Лоскутика в Лютном. Сент-Панкрас и Кингс-Кросс. Здание Королевского суда Лондона. Хогвартс. Церковь Святого Августина. Витраж с драконами. Атриум министерства магии. Вестминстерский дворец. Тени над Азкабаном. Мемориал принца Альберта. Школьный стадион в разгар матча по квиддичу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Амигдала задумчиво шевелил щупальцами. А затем подставил ладонь Рейвену. Тот вскарабкался на нее, держась за большой палец, и почувствовал, как взмывает вверх. Великий тем временем свел руки вместе, а затем резко развел. Окружающее пространство исказилось, и между рук существа образовалась щель, в которой зияла черная пустота. Амигдала быстро нырнул в нее, перебирая своими длинными лапами как насекомое. В этой чернильной пустоте не было ничего. Рейвен не видел и не слышал, но чувствовал жуткий холод и то, как все его кости будто ломаются и перемалываются. Длилось это не более секунды, но даже этого было достаточно, чтобы почувствовать себя неважно. Он покачнулся, но рука Амигдалы сжала его, не давая упасть с края крыши. Рейвен огляделся: действительно, они находились на крыше гоблинского банка.

«Я вернулся!»

Рейвена затопило чувство благодарности. Амигдала позволил ему спуститься и медленно стал поворачивать голову из стороны в сторону, иногда переставляя лапы.

Рейвен широко улыбнулся, осматривая магический квартал с высоты самого величественного здесь здания. Взглянул на небо и нахмурился. Взмахнув палочкой, он активировал календарь с часами и, коротко выругавшись, аппарировал — до начала занятий осталось десять минут.

* * *

В поместье Лестрейндж стояла зловещая тишина. Пожиратели Смерти стояли подобно истуканам, боясь издать лишний звук. Даже самые нечуткие маги ощущали настроение Лорда. Его видели в разном настроении: в злости, в ярости, в гневе. Но в таком спокойном бешенстве, от которого веяло могильным холодом, его видели впервые.

Двери зала распахнулись и в помещение вошли двое. Лицо одного было скрыто маской, он же первым преклонил колени перед Повелителем. Второй, более крупный, повел головой, принюхиваясь, и тоже медленно согнулся в приветствии, отчего плащ Пожирателя жалобно заскрипел на спине.

— Мой Лорд, мы…

— Слишком долго, — таким голосом можно было заморозить сам ад.

Лорд резко встал со своего места, и маг испуганно вжал голову в плечи. Он ждал зеленой вспышки или красного луча боли. Но Волдеморт прошел мимо него и схватил второго за плечо. Виток аппарации, и аура ненависти стала рассеиваться. Общий выдох разнесся по залу. Некоторые из присутствующих просто осели на пол. Недавно пришедший Пожиратель согнулся еще ниже и, коснувшись лбом пола, едва слышно всхлипнул — смерть только что прошла мимо него.

На холме с дорожным указателем возникли двое магов. Пожиратель встал с колен и громко фыркнул.

— Повелитель, об аппарации, — хрипло начал он, но, наткнувшись на змеиный взгляд рубиновых глаз, замолк.

— Идем, — Волдеморт взмахнул мантией и широким шагом пошел по тропинке.

Пожиратель побрел следом, подавляя ворчание, ибо знал: Лорд скор на расправу.

В любой другой ситуации Темный Лорд ни за что бы не потащил за собой это грязное животное. Тем более, не стал бы его касаться. Но в данный момент ему нужен был этот оборотень, а точнее, его нос.

Когда Лорд вновь посетил лачугу Гонтов, где он предполагал найти сбежавшего дядю, то с удивлением обнаружил пропажу крестража. Магия внутри него медленно поднялась, увеличиваясь в размерах, а затем взбесилась, словно гремучая змея. Однако Волдеморт быстро взял себя в руки, здраво рассудив, что если все здесь разрушит, то уничтожит возможные оставшиеся следы. Все же, когда дело касалось сохранения его жизни, он становился достаточно собранным.

Оборотни всегда славились своим острым нюхом, поэтому была вероятность найти похитителя.

Когда они дошли до лачуги, скрытой крапивой и вереском, Лорд обернулся к Грейбеку.

— Нужно выследить вора. Следы там, — и махнул рукой в сторону входа.

«Я похож на ищейку?» — читалось на лице волчьего вожака.

Тому, однако, хватило ума промолчать, лишь слегка приподнялась верхняя губа.

Фенрир нырнул в хижину, стараясь головой не задеть полог. Медленно стал обходить дом, комната за комнатой.