Прерванная игра - Дмитрий Сергеев

- Толь, а Толь...- начал я, еще и сам не зная, что собираюсь сказать.

Он оторвался от ботинка и заглянул в раскрытую дверь. Собственно, двери у нас не было, висела занавеска до полу. Он не захотел распрямиться, потому что не принимался еще за отшлифовку второго носка - его голова находилась почти у самого пола.

- Что ты станешь делать, если увидишь человека на путях? - спросил я.

Накануне у него была учебная езда, он исполнял обязанности поммашиниста на локомотиве.

Вопрос был явно никчемный. Толик спокойно продолжал свое дело.

- Посигналил бы,- бросил он небрежно.

- А тот не слышит - глухой,- домогался я.

- Ничего бы не делал.

Тося забыла про коленки, переводила большие выкругленные глаза с меня на Толика.

- Как ничего? - не поверила она.- А человек...

- Не лезь, куда не положено,- резонно оправдался Толик и поплевал на щетку.

- А если он не знает или забылся?

От волнения Тося раскраснелась. Очень уж серьезно она отнеслась к нашей пустопорожней болтовне, как будто вот сейчас на самом деле решалась судьба человека.

- Так есть же правило.

- Правило? Не может быть такого правила!

Дело принимало серьезный оборот - я решил внести ясность :

- Точно, есть такое правило: "Человек на путях-не препятствие".

- Не может быть! - не поверила она. Глаза у нее стали, как затравленного зверька.-Это неправда!

Толик встревожился, укоризненно посмотрел на меня:

"Нужно было тебе соваться. Умнее ничего не придумал".

Ему пришлось оставить свои бoтинки. Из фанерного чемоданчика-самоделки вытащил замызганную книжонку, раскрыл в нужном месте и показал Тосе, чтобы успокоилась.

Не тут-то было. Наверное, больше минуты она сидела оцепенев. Молчала. Потом взглянула на обложку - и отшвырнула книжку. Крупные слезинки повисли на ее ресницах. Этого только не хватало-сейчас поплывет пудра, под которой она напрасно пыталась скрыть веснушки. С луны она, что ли, свалилась? Какое ей дело до растяпы посреди рельс - дурака, которого я сам же и придумал?

- По-моему, совершенно обоснованное положение,- начал я как можно рассудительней.- Всякий, кто переходи г через линию, обязан посмотреть, не видно ли поезда. Зазевался - сам виноват.

Видимо, мои слова не доходили до сознания - у Тоси по-детски задрожали губы, и слезы промыли первые дорожки в слое пудры.

- Никак нельзя ему тормозить в это время,-убеждал я.- У него за спиной состав. Из-за одного раззявы может случиться катастрофа. Может погибнуть не один человек... Сколько пассажиров бывает в поезде? - обратился я к Толику за подмогой, но он промолчал.- Человек пятьсот, не меньше,- решил я.Пятьсот - и один!

Цифры - это очень убедительно. Когда начинают говорить языком цифр, спорить невозможно. Но Тося, видимо, не умела мыслить логично.

- И эти пятьсот будут спокойно ехать дальше, как будто ничего не случилось? Им будет все равно, что из-за них задавили человека?

- Так они-то вовсе не виноваты! - воскликнул я.

- И ты можешь?..-повернулась она к Толику.

- Не я же сочинил правила. Мое дело маленькое: есть положение выполняй.

Вскоре они ушли. Я уткнулся в учебники.

Толик возвратился посреди ночи пьяный. Прежде он никогда не напивался. Растормошил меня и своего дружка.

- Что мне делать? - с пьяной серьезностью допытывался он.-Она сумашедшая. Говорит: "Бросай курсы". Через неделю экзамены, дипломы получим, а она: "Бросай! Не хочу, чтобы ты людей давил!" Я же никого не задавил. Да и вообще такой случай, может быть, в сто лет один раз бывает, так обязательно, что ли, когда я буду вести состав. Я пообещал: "Заторможу! Пускай потом судят". Не слушает. "Уходи!"-и только. "Сама никогда в жизни не сяду на поезд: не хочу, чтобы из-за меня давили человека".

- Ненормальная она,- рассудил второй паровозник и тут же захрапел.

Свадьба у них расстроилась.

Не знаю, сдержала ли Тося свое слово: действительно ли никогда не садилась, на поезд? Толик говорил - летом она хотела навестить родителей. Правда, в свою деревню она могла добраться пароходом. А насколько мне известно, на воде действует другой закон: "Человек за бортом!"- и все кидаются спасать.

Во сне я видел несущийся паровоз и крохотного человечка, стоящего на шпалах. Паровоз сигналил, а человек не уходил.

Меня разбудила тревожная мысль. Я не вдруг сумел понять ее спросонья.

Гильд! Что стало с Гильдом? Ведь ему угрожает казнь.

Пока я рассуждаю о справедливости. Машина преспокойно сделает с его мозга ксифонный снимок, чтобы после на досуге прочитать все, а самого Гильда повесят или поджарят на костре.

Ближайшая комната с диском была расположена неподалеку. На секунду я испытал безотчетный страх, как тогда, когда мы находились в такой комнате вместе с Эвой.

На этот раз черный шланг не посмел подползать ко мне близко.

- Где Гильд! Что с ним сделали?!

- Его должны были доставить утром. Мне сообщили: ему удалось бежать. Кто-то помог устроить побег.

Я облегченно вздохнул.

- Ты немедленно прекратишь все свои инквизиторские штучки,- потребовал я.

Да, но что помешает ей вновь обрести самостоятельность, когда нас не будет? Даже если законы, которые я намереваюсь дать ей, окажутся справедливыми, в конце концов, она научится обходить их и станет делать по-своему. И опять в ее память потечет информация из мозга суслов и фильсов, обреченных на смерть. Пусть это будут всего лишь одиночки. Больше ей неоткуда добывать знания. Не проще ли навсегда устранить такую возможность - разъединить мозговые объемы. Правда, тогда она вообще не станет вмешиваться в дела сотворенных ею суслов и фильсов, и я не смогу осуществить своей программы: дать им справедливейшие законы. А, шут с ними, пусть распутываются сами.

- Я должен пройти в распределительный пульт твоего мозг,- сказал я.

В углу зала зажегся синий круг.

- Там вход,- сказала Машина.

Я очутился в просторной комнате, сплошь уставленной приборными досками с тысячью индикаторов, рычажков и кнопок.

- Где находится узел, соединяющий мозговые объемы?

Светящаяся указательная стрелка перекинулась через комнату, уткнулась в массивный рычаг.

Я потянулся к рукоятке.

- Ты хочешь лишить меня единственной возможности усовершенствоваться?

В машинном голосе почудились нотки ужаса.

- Ты уже и без того достаточно натворила чудес.

- Подожди!

Смертельное отчаяние Машины остановило мою руку.

-Это безжалостно, нeльзя одним взмахом прикончить все, что было создано и продумано мною за тысячи лет, Прежде чем разрубишь мoй мозг, выслушай мое самое главное, самое важное открытие. Пусть не я создам новое государство - пусть кто-то другой, в другом месте, но я хочу, чтоби открытое мной не пропало зря. Мне нужно всего лишь несколько минут.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});