Я Береза, как слышите меня - Анна Тимофеева-Егорова

... Контейнеры с боеприпасами, продовольствием и медикаментами мы в тот раз сбросили десантникам на Эльтиген точно.

Спасибо, друг "Ильюша"

Теперь летаем с очищенного от гитлеровцев Таманского полуострова на Керченский.

Мне приказали вести шестерку штурмовиков в район Баксы, что севернее горы Митридат. Конкретной цели не дали, и нужно было пролететь вдоль линии фронта, самим найти объект для удара и поработать всей группой.

И вот летим. Я настойчиво повторяю для ведомых по радио одно и то же: "Маневр, маневр, маневр!.." И сама не дремлю - то бросаю штурмовик по курсу, то убавляю, то прибавляю скорость. Я знаю, что, если ударят зенитки, то мне, как ведущей, достанется больше всех.

И они заговорили. Невольно мелькнуло в сознании: значит, что-то таится внизу. Присмотрелась, а там, в садах, замаскированные танки! Пикирую. В прицеле танк. Выпускаю эрэсы.

- С маневром в атаку! - кричу по радио ведомым.

А у меня в прицеле теперь груженая автомашина. Нажимаю на гашетки. Хлещет огонь автоматических пушек. Быстро набегает земля. Кажется, будто она падает на меня. А пальцы опять касаются кнопок реактивных снарядов, и в тот же миг из-под крыльев самолета к земле устремляются смертоносные ракеты. Беру на себя ручку управления - штурмовик послушно выходит из пикирования. Сбросив серию бомб, перевожу машину в набор высоты, а мой воздушный стрелок старшина Макосов начинает бить мечущихся внизу фашистов из своего крупнокалиберного пулемета. Вот это атака!..

Закончив штурмовку, мы развернулись было в свою сторону, но тут набросились "мессеры". Одна их группа сковала боем истребителей, прикрывавших нас, другая атаковала "илы". Мы построились в оборонительный круг с оттягиванием на свою сторону. Нас шестеро против десяти гитлеровских машин. Силы явно неравны. Вижу, как падают в море чуть в стороне два истребителя: один - краснозвездный, другой - с черно-белым крестом на фюзеляже. На моих глазах идет ко дну Ил-2...

Выдержать, во что бы то ни стало выдержать! И мы бьем по тем, кто зазевался, кто проскакивает вперед и подставляет под наши пушки свое брюхо. Один "фриц" задымил и отвалил в сторону. Еще одного шарахнули, да так, что тот сразу пошел камнем в землю. Засуетились "храбрецы": очень уж любили, когда семеро-то на одного.

"Мессеры" ушли и снова заработали по нас немецкие зенитки. Перед моим лицом, пробив плексигласовую боковину фонаря, пролетает раскаленный осколок зенитного снаряда. Оглядываюсь, вижу кровь на бронестекле, разделяющем мою кабину и кабину воздушного стрелка. Макосов ранен?! В тот же миг чувствую, что самолет сносит вправо - перебиты тяги рулей. Еще не лучше! Мои ведомые летят на восток, домой, а мой самолет больше не слушается меня повернул на запад, к врагу. Предательски побежали мурашки по телу. Я осталась одна. Напрягаю все силы и умение. А тут еще худые, почуяв легкую добычу, зажали со всех сторон и бьют, и бьют огненными трассами израненную мою машину. Развернула все же штурмовик на свою сторону. Мотор то и дело захлебывается, но тянет, пока еще тянет, держится. Стиснув зубы, держусь и я - продолжаю управлять непослушной машиной. Лечу на предельно малой скорости, теряя высоту. Земля все ближе, ближе, а мне еще надо перелететь через Керченский пролив!

Вдруг вижу, из окопов пехотинцев летят вверх какие-то предметы. Гранаты? Нет. Это наши солдаты восторженно приветствуют краснозвездный самолет, бросая вверх каски. Они радуются за меня, за любимый пехотой штурмовик. Все-таки я долетела до своих, все-таки долетела...

Над проливом подоспели наши истребители и отогнали моих преследователей. Наконец вижу свой аэродром. Машину сажаю с ходу, не заходя по правилам. Мне сейчас не до правил. Лишь бы поскорей посадить едва державшийся в воздухе самолет.

... Тишина. Какая удивительная бывает тишина на земле! А это что? Почему-то руки окровавленные. И гимнастерка тоже в крови. Не заметила, как поранило в бою осколком снаряда. Но как Макосов? Вылезаю из кабины - и к стрелку. Жив Макосов, жив! Отлегло от сердца...

По аэродромному полю к моему самолету бегут летчики, на полном ходу катит "санитарка" с красным крестом, за нею тягач чтобы поскорее отбуксировать искалеченный самолет со взлетной полосы. Глотая слезы, я держусь за его крыло и шепчу: "Спасибо тебе, друг "ильюша"... "

Макосова укладывают на носилки. Он пытается встать и все повторяет:

- Товарищ лейтенант! Не отправляйте меня в госпиталь - пусть полечит наш доктор. Я скоро поправлюсь и опять буду летать, не берите себе нового стрелка!

- Хорошо, хорошо, Макосов, - успокаиваю стрелка. - Я попрошу, чтобы тебя лечили в медсанбате нашего батальона. Поправляйся быстрей. Буду тебя ждать!..

Штангистка

На следующий день иду проведать своего стрелка и вдруг слышу, что за последним капониром кто-то всхлипывает. Подошла. Сидит на ящике от снарядов, уткнувшись лицом в колени, и горько плачет оружейница Дуся Назаркина.

Обидел кто-то, подумала я, но тут же отказалась от своего предположения. Дусю в полку все очень любили. Задорная, веселая и очень трудолюбивая, оружейница пришлась по душе всем. Наблюдать за ней, когда она подвешивала бомбы, реактивные снаряды, заряжала пушки и пулеметы, - одно удовольствие. В выцветшей на солнце, но всегда чистой и отглаженной гимнастерке, в галифе Дуся мелькала вокруг штурмовика с необыкновенной быстротой и ловкостью. Как она одна ухитрялась подвешивать под фюзеляж самолета стокилограммовые бомбы - до сих пор остается для меня загадкой. А она шутила: "Я до войны работала в Москве на заводе "Красный богатырь" и в кружке штангистов занималась!"

И вот "штангист" плачет. Потрясла за плечо - не отзывается. Тогда я села рядом с Дусей на ящик, взяла двумя руками ее голову, приподняла, положила к себе на колени. Пилотка, которую она зажала в руках, была мокрая и помятая. Я молча гладила Дусю по голове. Прошло минут десять, и вот она, не вытирая слез, стала рассказывать мне о своей большой любви к Сереже Бондареву. Механик самолета, он полетел за воздушного стрелка и не вернулся с задания вместе с летчиком Хмарой.

- Я не хочу жить без него! Мы только вчера объяснились в любви, первый раз поцеловались, решили пожениться, когда закончится война. И вот его нет. Сережа погиб!..

Она со стоном упала на землю, зажала лицо ладонями и глухо зарыдала.

Я сбегала в штабную землянку, принесла воды, нашатырный спирт из аптечки. Понемногу Дуся стала успокаиваться, и вдруг:

- Товарищ лейтенант! Анна Александровна! Прошу вас, умоляю, возьмите меня к себе воздушным стрелком. Я знаю все ракурсы и расчеты, я знаю все силуэты вражеских самолетов, я умею хорошо стрелять. Возьмите! Я хочу мстить за Сережу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});