Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

23

Дамиан уселся на втором большом кресле возле электрокамина в комнате Жан-Клода. Он все еще улыбался, был счастлив и расслаблен. На нем было только полотенце, и даже его манеры были больше похожи на Натэниэла, или, может, Джейсона, или даже Жан-Клода, если бы он старался сохранять беспечность. Либо это была та часть Дамиана, которую я никогда не видела, либо на него серьезно повлияло то, что Натэниэл с ним сделал.

В первом кресле сидел Жан-Клод. Он спросил:

— Это проблема или желаемый результат, ma petite, mon minou [котенок]?

Мы с Натэниэлом переглянулись. Он слегка пожал плечами. Я ответила:

— И то, и другое.

— Объясни, пожалуйста, — попросил Жан-Клод.

— Дамиан хотел, чтобы мы с Анитой желали его так же, как желаем Мику.

— Не так, как меня? — уточнил он.

Не знаю, что бы ответил Натэниэл, потому что откликнулся Дамиан:

— Я никогда не стал бы тобой, Жан-Клод. Никто не сравнится с тобой.

Жан-Клод едва заметно кивнул, чуть качнув шеей и почти не задействовав плечи. Этот жест у него вышел невероятно грациозным. Я бы на его месте выглядела так, словно у меня шею свело.

— Прелестный комплимент от прелестного мужчины.

Я ждала, что Дамиан неподвижно застынет и отчасти обидится, но он рассмеялся, почти, мать его, захихикал, и сидя поклонился, и черт меня побери, если это не было изящно и очень сексуально. Этому, возможно, способствовал тот факт, что он отпустил полотенце, чтобы взмахнуть рукой вверх и вниз, как если бы он держал шляпу, касаясь груди, поэтому полотенце скользнуло по коленям, заставив бедра обнажиться. Полотенце покрывало верхнюю часть его бедер и критическую область колен, но не более того, когда он откинулся на спинку кресла.

— Ты никогда не принимал от меня комплименты такого характера с такой грацией, Дамиан, — произнес Жан-Клод.

— Мне жаль, Жан-Клод, правда, — улыбнулся тот.

— Тебе комфортно, когда я говорю, что тыпрелестный и даже привлекательный?

— Ты один из самых красивых людей, которых я когда-либо встречал. Почему мне не принять от тебя комплимент? Большинство всю жизнь проводит в ожидании, чтобы кто-то вроде тебя пожелал их.

Жан-Клод прищурился, глубоко вздохнул и выдохнул еще медленнее.

— Я понял вашу проблему, мои милые.

— Я этого не хотел, — стал оправдываться Натэниэл.

— Он как будто пьян, — добавила я.

— Не пьян, ma petite, а свободен от своих обычных сомнений и личных проблем. Благодаря моей силе ты почти также расслабила нашего вервольфа Ричарда.

Я задумалась и кивнула:

— Да, но это столько не длилось и не становилось… сильнее.

— Он становится все более непринужденным с течением времени?

Мы с Натэниэлом кивнули.

— Интересно. Я предложил Ричарду возможность стать непринужденым, и он согласился, но не мог позволить себе полностью погрузиться в это. Он сопротивлялся, потому что слишком многое из того, что ему претит, находится за чертой, которую он не желает пересекать.

— Ричард сделал бы это с тобой, если бы мог сойти со своего пути, — сказал Дамиан и снова рассмеялся.

— Сказано прямо, но я полагаю, что он бы сделал это хотя бы раз, если бы его проблемы не укоренились так глубоко в его душе.

— Кому же не захочется задать жару? — спросил Дамиан.

— Он действительно выглядит одурманеным, — посмотрел на нас Жан-Клод.

— Почему только Дамиан, а не все мы трое? — спросила я.

— Контроль был у Натэниэла. Он играл роль мастера, и потому он не будет… одурманен.

— Ладно, как насчет меня?

— По той же причине, что тебя не одурманивает моя сила.

— И эта причина? — уточнила я.

— Ты мастер в своем праве, как Ричард.

— Значит, мы достаточно сильны, чтобы отразить эффект? — переспросила я.

— И я думаю, что ни один из вас не хочет, чтобы этот эффект был постоянным.

— Ты слишком далеко, — сказал Дамиан, вытянув руки.

— К кому ты обращаешься? — спросил Жан-Клод.

Дамиан моргнул и вроде как задумался глубже, чем предполагал вопрос.

— Без обид, Жан-Клод, но я обращался к Аните или Натэниэлу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Кого бы ты предпочел, чтобы держать тебя за руку?

Опять же, это потребовало больше размышлений, чем следовало бы, но, в конце концов, он ответил:

— Я не… Я так не думаю, но я очень хочу дотронуться до кого-нибудь из них.

— Когда мы впервые вошли в комнату после его пробуждения, он был самим собой, — заметила я.

— Пойди, возьми его за руку, ma petite. Посмотрим, что произойдет.

Не очень-то мне и хотелось проводить эксперименты, но я пошла, потому что лицо Дамиана стало терять это свечение счастья. Как будто пока уходила радость, просачивалась печаль. У него определенно должно быть больше двух вариантов. Что же Натэниэл сделал с Дамианом?

Я взяла его протянутую руку. Как только наши пальцы соприкоснулись, сила запела, и чем плотнее мы соединяли руки, тем больше она росла, росла, пока мы не взяли ладони друг друга полностью. Это было похоже на удар тока, за исключением того, что ощущение не было плохим — это было хорошо. От этого мой пульс ускорился, пока мне не пришлось бороться за дыхание, будто я целовала кого-то слишком долго и слишком сильно, и забыла сделать достаточно глубокий вдох.

— Ух ты, — проговорила я. — Что-то новенькое.

— Потрясающе, — добавил Дамиан; лицо его вспыхнуло, как будто он откуда-то получил больше крови.

— О чем ты думала, когда коснулась его, ma petite?

— Ни о чем. То есть, мне не нравилась мысль об эксперименте, и еще я не хотела, чтобы он грустил. Мне хотелось, чтобы он был счастлив, а не грустил, ну или что-то в этом роде.

— А ты, Дамиан, о чем ты думал?

— Что я хочу, чтобы сила вспыхнула между нами, хочу того, что Натэниэл сделал, чтобы повысить уровень нашей силы.

— Зачем? — спросил Жан-Клод.

— Конечно же, чтобы получить больше силы, — говоря это, он начал потирать пальцем костяшки моей руки.

— Это имело бы в виду большинство вампиров, но не ты. Ты сказал то, чего мы ждали, но мы хотим правду.

— Я… — он посмотрел на меня, на Натэниэла, все еще стоящего возле камина, между двумя креслами, и протянул к нему руку.

Натэниэл двинулся было к нам, но Жан-Клод остановил его:

— Пусть он сначала ответит на вопрос, mon minou.

Я сжала руку Дамиана и попросила:

— Правду, Дамиан, просто скажи нам.

Он с трудом сглотнул, так, что было видно движение горла и биение пульса на шее. Он был вампиром; у них не всегда есть пульс, и уж конечно не бывает такой сильной пульсации на шее.

— Если мы на самом деле повысили уровень силы каждого из нас, если Натэниэл наконец разобрался, как он заставил наш триумвират работать, то ему придется отправиться с нами в Ирландию.

— Почему ты хочешь, чтобы он поехал? — спросил Жан-Клод.

Дамиан уставился в пол. Счастье его отступало, а следом и самоуверенность. Он оставил одну руку в моей, но второй потянул полотенце, пытаясь прикрыть им больше тела. Отважный вампир, которого не волновало, останется ли полотенце на месте или упадет, исчез. Появился Дамиан, которого я знала: он не стеснялся, но ему было неудобно находиться обнаженным перед другими мужчинами или даже людьми в целом. Он относился к наготе так же, как и я: как к уязвимости.

— Я не знаю, — в конце концов, ответил он, но при этом все еще смотрел в пол. Не думаю, что хоть кто-то из нас поверил ему.

Жан-Клод сделал Натэниэлу знак, и тот подошел к нам, положив руку на голое плечо Дамиана. Это не было прикосновением любовника, а просто рука друга на твоем плече, когда тебе грустно. Дамиан вздрогнул, попытался отодвинуться от этого дружеского прикосновения и остановился. Он не просто прекратил уклоняться; он замер так, как могли древние вампиры. Его энергии, его движения и гула почти совсем не было. Его рука больше не была теплой и живой в моей; это было похоже на попытку держаться за руки с манекеном или куклой, похожей на живую, но она не была живой. То, к чему я прикасалась, живым не было. Я всегда ненавидела, когда Жан-Клод так поступал, и сейчас мне это нравилось никак не больше. Натэниэл потряс его за плечо: