Любовницы по наследству - Вячеслав Школьный

— Вы извините меня, Зинаида Васильевна, — я резко поднялся с кресла и одернул свитер, — но думаю, мы засиделись с вами, мне уже пора идти. Есть еще несколько адресатов, по которым мне нужно сегодня, так сказать, прошвырнуться.

— Жаль, очень жаль, — недовольно скривилась Суконникова, — а мне так понравилось с вами беседовать. Вы один из немногих благодарных слушателей, которых мне довелось видеть в последнее время. Может, все-таки попробуете наливочки? Сама готовила, ждала сыновей на Новый год, а они, к сожалению, не приехали. На следующую зиму обещают забрать меня к себе на Север, но я вдруг подумала, — кому я там, старуха дряхлая, нужна? Зачем срываться в такие то годы с насиженного места? Здесь похоронен Виталий Карпович, здесь помру и я…

— Не унывайте так, Зинаида Васильевна, — попытался подбодрить ее я, — вы пока что вполне в отличной форме и проживете, по крайней мере, еще лет пятьдесят. В другой раз я с большой охотой попробую вашей наливочки, а сейчас извините, — мне действительно надо уходить.

Пожилая женщина неохотно провела меня до самой двери и с нескрываемой жалостью посмотрела мне в глаза.

— Приходите еще ко мне в гости, — попросила уныло, — не забывайте сюда дороги…

Выйдя на улицу, я жадно вдохнул в себя порцию морозного свежего воздуха. Вчерашний хмель еще не прошел окончательно, продолжая слегка ломить кости и безжалостно крутить голову. Долгого ночного сна для организма почему-то не было вполне достаточно. Так что лучшего варианта, как поехать сейчас к себе домой, и снова принять на диване горизонтальное положение, я на ближайшее будущее не находил.

ДЕНЬ СЕМНАДЦАТЫЙ

Следующее утро снова началось для меня с настойчивого телефонного звонка. Но на этот раз он не был таким неожиданным, как в пятницу, — я уже успел окончательно отойти ото сна и даже сделать легкую гимнастику. От вчерашнего похмельного состояния не оставалось и следа. День обещал быть на редкость погожим, — сквозь окно в комнату пробивались резкие солнечные лучи, изображающие на полу и стенах своеобразные комбинации теней.

Звонок повторился, — я неохотно подошел к аппарату и поднял трубку.

— Алло, Андрей Николаевич, — раздался из нее деловитый женский голос. — Здравствуйте. Это вас беспокоит Антонина Петровна Лесницкая. Вы, ради Бога, простите меня, может быть, я оторвала вас от каких-то важных дел?

— Нет, ничего. Я сейчас свободен.

— Вот как хорошо я попала! — радостно залепетала женщина. — Андрей Николаевич, мы не могли бы с вами сегодня встретиться?

— Именно сегодня? — не совсем довольно пробормотал я. — До завтра подождать никак нельзя? Ведь именно завтра я к вам должен придти.

— Завтра есть завтра, — тактично заявила Лесницкая, — занятие с моей дочерью вы проведете само собой. А сегодня мне бы хотелось поговорить с вами наедине, так сказать, тет-а-тет. Разговор очень важный и очень конфиденциальный.

— Ну, хорошо, хорошо, — неохотно согласился я, отлично понимая, что отвязаться от этой назойливой женщины будет практически невозможно, — ждите, часика через полтора я к вам подъеду.

— Только, пожалуйста, не ко мне.

— А куда?

— Знаете гостиницу «Парадиз»? Она, кстати, недалеко от вашего микрорайона находится. Вот туда и подъезжайте, я буду вас там ждать.

— Почему вдруг такая тайна? — удивленно поинтересовался я.

— Приезжайте, потом узнаете, — настойчиво сказала женщина. — Лучше всего часикам к двенадцати. Только желательно не очень-то опаздывайте…

Гостиница «Парадиз» открылась в нашем городе совершенно недавно. Располагалось это заведение действительно неподалеку от того квартала, где я жил. Новое десятиэтажное здание привлекало к себе внимание, прежде всего, своей необычной оригинальной архитектурой, удачно сочетавшей в себе западноевропейский классический стиль с простотой и блеском современных многоэтажных построек. Наверняка, хозяину гостиницы ее строительство обошлось в кругленькую сумму, и неизвестно, окупались ли эти колоссальные затраты теперь.

Приблизившись к высокому сверкающему на солнце зданию, я слегка опешил. В голову закралось сомнение, — туда ли, куда надо, я попал. Может быть, название гостиницы мне в трубке просто послышалось?

На стоянке у парадного входа стояли исключительно одни иномарки, причем, судя по их внешнему облику, среди них не было ни единого автомобиля стоимостью меньше сорока тысяч долларов. Среди подобного «общества» пешему посетителю с моей неброской внешностью делать было решительно нечего.

Из высоких стеклянных входных дверей вышел чинный и опрятный мужчина в дорогом отдающем блеском смокинге с гладко зализанными назад темными волосами. Брезгливо посмотрев на меня, он демонстративно закурил сигарету и медленным размеренным шагом направился к своей машине. Не составило особого труда понять, что посетителями сего необычного заведения являются далеко не простые рабочие жители нашего города, а люди куда рангом повыше. Так что в моей скромной одежде было даже как-то неловко заходить вовнутрь.

По ту сторону двери стоял швейцар, хоть и не одетый в специально взятую из театральной гримерной шикарную ливрею, но все равно не на шутку выхоленный и чрезмерно заносчивый пожилой мужчина.

Я несмело открыл дверь и подошел к нему.

— Вы куда, молодой человек? — без какой бы то ни было особой интонации голосом робота произнес он.

— Мне здесь назначили встречу к двенадцати, — пытаясь придать своему виду хоть малую долю аристократичности, ответил я.

— Пройдите, пожалуйста, к окошку администратора.

Администратором оказалась одетая по последнему писку моды женщина средних лет в затемненных очках с высокой дорогой прической.

— Я вас слушаю, — внимательно взглянув на меня из-за окна, сказала она.

— Меня просили подойти в гостиницу к двенадцати. — Мой голос слегка дрожал, — обстановка, в которой пришлось оказаться, была не совсем обычной.

— Ваша фамилия? — бесцеремонно поинтересовалась она.

— Лозицкий, — не совсем внятно ответил я, — Андрей Николаевич.

Она принялась что-то быстро просматривать у себя на компьютере. Неловко переступая с ноги на ногу, я осмотрелся по сторонам. Холл гостиницы выглядел прямо таки ошеломляюще: высокие потолки, уверенно держащиеся на расписанных рельефами колоннах, сверкающие со всех сторон зеркала, дорогие люстры и мебель, — все это могло шокировать не только меня, но и любого другого человека, сходного со мной в своем материальном положении.

Интересно было бы узнать, сколько же стоит одноместный номер в подобном заведении? Небось, ничуть не меньше, чем среднемесячный уровень обеспеченности рядового гражданина нашей страны. А может быть, и в несколько раз больше. Где же в таком случае пресловутая социальная справедливость? О какой демократии можно было говорить при подобном раскладе?..

— Вот, нашла, — выведя меня из раздумий, спокойно сказала женщина, — Лозицкий, четыреста десятый номер люкс. Это на четвертом этаже, вас там уже ждут.

Кабина лифта, также как и холл, была обвешана со всех сторон чистыми выпуклыми зеркалами. Мало того, на двух низких расположенных по углам полках стояли в фигурных горшках какие-то декоративные, неизвестные доселе мне цветы, причем слегка раскрывшиеся бутоны и горшки были абсолютно одинакового огненно-оранжевого цвета. На миг мне показалось, что в данный момент я нахожусь не на своей нищей полуголодной Украине, а где-нибудь значительно западнее, в каком-нибудь Париже или Амстердаме. Вся обстановка вокруг была настолько для меня необычной, что мне не оставалось ничего другого, как только раскрывать от удивления рот и учащенно подергивать ресницами.

Коридор четвертого этажа был тщательно устелен мягкими ковровыми дорожками и ярко освещался несколькими небольшими хрустальными люстрами.

— Четыреста десятый в какую сторону? — спросил я у сидевшей за столиком прямо напротив кабины лифта хорошо одетой миловидной старушки.

— Налево, пожалуйста, — она дружелюбно улыбнулась и указала мне рукой правильное направление.

— Спасибо большое, — сказал я и уверенной походкой зашагал по ворсистому ковру.

Золотистые цифры на дверях номеров блестели так, что, глядя на них, приходилось щурить глаза. Я дошел до нужного мне четыреста десятого и робко постучал в покрытую голубым лаком дверь.

Лесницкая открыла ее сразу же, как только услышала стук. По тому, как она сегодня выглядела, создавалось впечатление, что эта женщина собралась на великосветский прием. Переливающееся различными оттенками длинное розовое вечернее платье плотно облегало ее слегка полноватую фигуру, но совсем не делало безобразной. Наоборот, оно как бы подчеркивало определенную изюминку, ту самую скрытую загадку, которой была наделена Антонина Петровна. Аккуратно подкрученные русые волосы были уложены в элегантную прическу, несколько локонов тоненькими спиральками небрежно спадали вниз. Лицо Лесницкой сияло открытой радостью, что подчеркивала как нельзя более удачно подобранная косметика.