Из Тьмы. Арка 3 (СИ) - "Добродел"

Не из-за правдоподобия. Просто потому, что очень, очень хотели верить.

Глава Рейда также повинилась, что люди из РА оказывают помощь не всем, а только пострадавшим от действий фигур, не устраивающих самих мятежников, и вообще некоторые революционные лидеры во многом преследуют сугубо свои интересы. Но уж те люди, которые обращались к Ночному Рейду — действительно пострадали, она проверяла.

Все в грязи, одна Надженда в белом!

Стоит признать: несмотря на мою предвзятость в отношении похитительницы чужих сестрёнок, Надженда владела словом на гораздо более высоком уровне, нежели я. Да и нарушившие план беседы эмоции не помогали отстоять своё мнение, а использовать деэмпатию на любимой сестре мне не хотелось. К тому же в нынешней ситуации она просто не сработала бы.

А в итоге всё свелось к взаимным обвинениям в глупости и последующей схватке.

…Всё же в классической дипломатии, не подкреплённой угрозой расправы или трюками вроде деэмпатии, я — так себе. С другой стороны, у меня с самого начала не было надежды на полный успех. Наша с сестрой перепалка и короткая схватка — это далеко не провал, а простая попытка определить старшинство по праву силы. Всё же бытие воином духа, кроме множества приятных бонусов, налагает некоторые подчас сомнительные особенности, вроде постоянного желания разрешать конфликты через силу или её демонстрацию.

Может, хоть теперь удастся спокойно поговорить? Когда мы доказали паритет во владении оружием и духовной силой?

— Твой стиль поменялся, Куроме, — прервала сестра наш молчаливый поединок взглядов. — И ты стала сильнее.

Пожимаю плечами.

— Я много тренировалась и изменила под себя некоторые движения. Теперь мы — Элитная группа, чтобы выжить, приходится соответствовать. Так что у тебя не получится меня оглушить и утащить в свою пещеру, — насмешливо искривив губы, припоминаю некогда знатно разозливший меня эпизод во время побега сестры.

— Я хотела спасти тебя…

Устало выдыхаю.

— А я хочу спасти ребят. Ты ведь тоже их помнишь, глупая старшая сестра? Почти три года назад нас было сто человек, а теперь осталось меньше сорока. Я слишком устала бессильно смотреть на смерти друзей, чтобы бросить оставшихся на произвол судьбы.

Акаме опустила глаза.

— Но ведь они тоже могут перейти на сторону революции, — слова прозвучали столь неуверенно, что утверждение почти превратилось в вопрос.

— Ты правда думаешь, что всё так просто? Мятежники ненавидят Отряд Убийц. Даже если они и примут ребят, то не позволят остаться вместе. Нас раздёргают по отделениям и станут использовать ничуть не бережнее, чем офицеры Империи. Скорее наоборот — станут затыкать любые вонючие дыры, если не хуже. Это не говоря о сомнительных целях и методах вашей, пха, революции.

Сестра нахмурилась и чуть изменила стойку, будто готовясь к очередной попытке отстоять своё мнение в новой схватке. Но я не собиралась ей потакать.

— Хватит. Так мы ничего не добьёмся, только поубиваем друг друга. Я не хочу тебя убивать, Акаме, не для того столько тебя ждала, — и Яцуфуса отправляется в ножны одним решительным жестом.

Признаться, моё нежелание продолжать поединок являлось следствием не только вспышки миролюбия, но и пониманием того факта, что навык форсажа, который позволил противостоять сестре на равных, потихоньку приближается к опасной черте. А у нас с ней действительно не бой насмерть, чтобы пренебречь последствиями и биться до конца.

— Я тоже не хочу твоей смерти, Куроме, — признала любимая упрямица, после некоторого промедления последовавшая моему примеру. — Ты сильно изменилась. Раньше в тебе не было столько недоверчивости, яда и злости.

— После твоего ухода пришлось заняться самообразованием, многое обдумать и переосмыслить, — отвечаю, дёрнув уголком рта в чём-то среднем между насмешкой и гримасой раздражения. — Я видела слишком много тьмы и грязи с обеих сторон, чтобы верить в лживые посулы политиков. Лучше уж попытаться что-то изменить самой, чем вручать свою судьбу в руки властолюбивым социопатам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты не сможешь… Не в одиночку, — Акаме сделала несколько шагов навстречу и крепко меня обняла.

Будто и не было никакой перебранки и боя.

— Мы, Ночной Рейд, правда сражаемся для того, чтобы создать лучший мир! Мир, в котором не будет литься кровь и тебе не придётся погружаться во тьму ещё глубже! — с жаром выдохнула она. — Сестра, пожалуйста, поверь мне!

— Я… понимаю тебя, Акаме. Я могу поверить… но лишь тебе, а не тем, кому веришь ты. Прости, — чувствуя ком в горле, поднимаю голову, чтобы встретится с взглядом блестящих влагой кроваво-алых глаз. — И я не буду просить поверить мне. Просто подумай над моими словами, а я обещаю подумать над твоими. Хорошо?

— Да, — тихо раздалось в ответ. — Но пообещай мне: когда поймёшь, что не справишься — не будешь упорствовать и выслушаешь Надженду. У нас ведь одинаковые цели, сестра.

— Хорошо. Если это произойдёт, я поговорю с ней. Но и ты пообещай, что задумаешься о присоединении ко мне, когда я получу больше связей и власти, и ты поймёшь, что мои слова — не глупое бахвальство.

Акаме кивнула и вжала меня в свою грудь. Потом приотпустила, заглядывая в лицо.

— Ну вот, мы окончательно помирились, сестра, — устало, но искренне, совсем как раньше улыбаюсь я. И вижу такую же светлую улыбку Акаме. Спохватываюсь. Почти тараторю:

— У меня, кстати, есть для тебя подарок! Помнишь, я говорила, что научилась вязать шарфики?..

* * *

Договорившись со мной о новых каналах связи и возможных местах следующих встреч, после прощальных поцелуев и взаимных пожеланий удачи, Акаме покинула церковь с подаренным ей красным и колючим шарфиком на шее. Я же, вколов себе собственной сжиженной праны с кровью (поединок на равных с сестрой меня буквально высушил), ещё долго сидела в кресле, более-менее сохранившемся после боя.

Передвинув его поближе к свежему воздуху и водя пальцем по подлокотнику, повреждённому разлетевшимися осколками, я размышляла над результатами встречи. Рандеву прошло пусть и хуже, чем виделось в самых радужных надеждах — ну, тех, где Акаме и ставший её другом Булат переходят на мою сторону и становятся агентами в стане врага, а Надженда превращается в марионетку — но даже лучше, чем рассчитывалось.

— Хе-хе, — вспомнив кое-какие подробности воссоединения, сладко улыбаюсь, — намного лучше…

Да и, признаться честно, я не так уж стремилась настраивать Акаме конкретно против Надженды. Так-то сестра весьма неплохо держит лицо, но в то же время она склонна доверять тем, с кем подружилась и делиться с «друзьями» своими мыслями. А судя по тому, как одноглазая вычислила действия Булата, генерал-предатель совсем не слепая дура, которая ленится заниматься контролем морального состояния подчинённых. Кто знает, что она выкинет, поняв, что Акаме поглядывает на ранее обожаемую командиршу как-то не так?

Нет уж: лучше я упущу гипотетические выгоды, чем стану рисковать своей глупой, но любимой сестрёнкой! Мне бы вообще хотелось оградить самую дорогую в мире девушку от всей этой предреволюционной грязи, слишком она наивная и добрая для этого дерьма.

Но ведь не согласится же! Даже Натал не согласился…

Если говорить о менее, хм, чувствительных вещах, то наше взаимное признание пути, по которому идёт другая сестра, стало хорошим шагом вперёд. Зная Акаме, она вполне могла упираться до последнего, не слушая никаких аргументов и действуя «потому что так говорит моё сердце». Очень хорошо, что мои форсированные тренировки и измывательства над собственной энергетикой позволили дать старшей родственнице достойный отпор и заставить себя услышать. В ином случае, боюсь, всё могло скатиться к уже помянутому сценарию: «Оглушить и утащить глупую младшую сестру в своё логово!»

Что касается меня, то… пусть мне и не нравились мятежники, но стоит признать: именно они одним своим существованием сильно расширяют моё поле возможностей. Да и среди них, хотя бы по законам статистики, должны быть приличные лидеры. Другое дело, что в сражении политиков, как и в открытом поединке, честные бойцы склонны проигрывать бесчестным, которые не прочь и соли в глаза сыпануть, и отравы в еду подбросить, и группу поддержки на «честный» спарринг привести.