Полярная мечта - Александр Казанцев

— Назад, — командовал Терехов.

Бурлила вода за кормой, в панике ныряли и выскакивали из воды разбитые льдины. Ледокол отходил для нового разбега.

Выбирая себе наиболее трудную часть поля, Терехов штурмовал лед. Он указывал по радио другим шести ледоколам более легкие для штурма места. Ходов наблюдал за борьбой, и румянец горел на его худом лице. Он крепко сжимал холодные поручни, не замечая, что был без перчаток.

То отступая, то кидаясь вперед, все семь кораблей общими усилиями откалывали от края ледяного поля кусок за куском.

Исчезла обычная сдержанность Терехова. Глаза его горели, лоб был мокрый. Говорил он отрывисто, казалось, спокойным голосом, но в этом голосе чувствовалось внутреннее напряжение и радость борьбы. Федор быстро перебегал с одного конца мостика на другой и снова приглядывался, прицеливался, выбирал.

Как опытный полководец, наносил он удары, мысленно намечал будущие трещины, подобные стрелкам на штабных картах наступления. Да, это было наступление! Федор бил вглубь, чтобы где-то там сошлись бегущие с разных сторон от штурмующих кораблей трещины. Он окружал этими трещинами нетронутые белые пространства, как в прорыв, направлял в образовавшиеся расщелины гигантские стальные машины, брал огромную льдину в клещи, изолировал ее от ледяного поля и последним ударом уничтожал.

В ушах стоял свист, скрежет, гул схватки. И невольно вспоминалась ему первая его встреча со льдами, когда затирали они несчастную резиновую лодочку…

Оглянувшись, он увидел бородатое лицо дяди Саши. Парторг строительства стоял на капитанском мостике. Как и Ходов, он любовался схваткой, переживал все перипетии борьбы, ни на минуту не забывая о людях в кессоне. Дядя Саша верил в Федора. Немало выдержал Федор боев, немало нанес поражений ледяному врагу. Но сейчас сильнее были льды.

Терехову лишь казалось, что наступает он. На самом деле поле теснило его. Несмотря на то, что ледоколы откалывали льдину за льдиной, все безмерное поле двигалось на юг.

Терехов попросил парторга строительства передать распоряжение. Александр Григорьевич сбежал по трапу. Он сам решил возглавить бригады подрывников, используя старый опыт сапера. Под его командованием подрывники сошли на лед, чтобы силой взрывов расчистить ледоколам путь.

Взлетел в воздух первый фонтан льда и черного дыма. Взрывы следовали один за другим, словно била по льду невидимая артиллерия, словно бомбили поле незримые самолеты.

Семь ледоколов рвались в наступление, как гигантские танки. Но все было напрасно… Необозримое ледяное поле отодвигало место схватки на юг.

Снег запорошил капитану виски. Терехов словно поседел за короткий час. Он стоял против ветра и смотрел вдаль на бескрайные ледяные поля. Но не такой это был человек, чтобы сдаваться, отступать.

И снова с шипением, свистом, звоном бросался на лед стальной великан, рубил врага обнаженными мечами струй, давил его, топтал, крушил на части, рвался вперед, вперед…

По трапу взбежал радист Иван Гурьянович. Его китель был расстегнут, волосы растрепаны. Ходов спокойно взял из его дрожащей руки радиограмму.

— От штурма льдов отказаться, — своим обычным скрипучим голосом сказал он.

Терехов подумал, что он ослышался.

— Прекратить штурм льдов, — все тем же голосом повторил Ходов. — Передайте мой приказ и всем остальным ледоколам.

Федор сразу осунулся. Ни на кого не глядя, подошел к микрофону и отдал приказ об отступлении. Ледяной бой кончился. Замерли стальные воины. Они теперь казались притихшими, обессиленными. Как подбитые танки, стояли они, не двигаясь, вместе с ледяным полем дрейфуя к югу.

Потом ледоколы развернулись и стали удаляться. Один лишь гидромониторный ледовый богатырь стоял недвижно, словно окаменев в разгар ожесточенной сечи.

— Что вы медлите, прошу прощения? — сердито спросил Ходов. — Что вы медлите, я вас спрашиваю?

К Ходову подошел парторг строительства.

— Василий Васильевич, надо сообщить группе Карцева, как им вести себя, — сказал он.

Федор взглянул на него исподлобья:

— Связи с ними нет.

— Надо доставить письмо.

Федор смотрел себе под ноги.

— Вы правы. Письмо необходимо, — сказал Ходов. — Но как его доставить?

— Доставить письмо берусь я, — сказал парторг.

— Вы? — резко обернулся Федор.

— Да, я. Я здесь самый опытный водолаз. Я спущусь в воду и доберусь до кессона.

— Погибнуть с ними хотите? — мрачно спросил Федор.

— Федя, — сказал дядя Саша, пристально глядя на Терехова. — Если бы ценой гибели можно было спасти людей, то многие бы вызвались сделать это. Речь идет о другом. Я парторг ЦК. Я получил по радио разрешение.

— Прошу прощения, — прервал Ходов, оглядываясь на штурмана и рулевого. — Нам удобнее будет обсудить этот вопрос в салоне капитана.

…Через двадцать минут человек в легком водолазном костюме спускался по веревочному трапу с борта ледокола.

Водолазный костюм был снабжен баллонами со сжатым воздухом, достаточным для дыхания в течение нескольких часов. Для перемещения по дну в распоряжении водолаза имелась подводная аккумуляторная электрокара. Держась за нее и управляя ею, можно было плыть под водой.

Моряки и строители, стоя у реллингов, не спускали глаз с круглого шлема, еще видневшегося над водой.

С тревогой смотрел на исчезающий шар и капитан корабля Федор Терехов. На дно, под лед, уходил еще один дорогой, может быть, самый дорогой человек…

— Прошу вас развернуться и в срочном порядке следовать на юг. Важна каждая минута, — сказал ему Ходов.

Терехов почти с неприязнью посмотрел на него.

Флагманский ледокол, расталкивая битые льды, устремился вслед за отступавшими кораблями. Федор Терехов стоял на обзорном мостике, откуда обычно изучал льды, прежде чем вступить с ними в бой.

Теперь, скрестив руки на груди, он мрачно смотрел на далекую белую полоску, в которую превратилось непроходимое ледяное поле. Подняв глаза, он посмотрел на небо. Острый глаз моряка разглядел над горизонтом черточку.

— Спускать катер! — скомандовал Федор.

— Лодка Росова! — передавалось из конца в конец палубы.

Красавица птица с застывшими в полете крыльями плавно снижалась. Волны были немалые. Все напряженно смотрели, как искусный летчик посадит машину. Лодка шла над самой водой, стараясь держаться вдоль волны. Вот она коснулась гребня, подскочила, снова коснулась, гребень вспенился, взметнулся седыми бурунами. Спущенный из крыла поплавок задел другой гребень, врезался в него. Еще мгновение, и лодка, резко сбавляя ход, закачалась на волнах, разворачиваясь, идя навстречу торопливо бегущему к ней катеру.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});