Ведьмы и колбасники - Георгий Иванович Киселев

и выше. Но воображение, не подвластное разуму, само рисовало картинки из ада. Слезы текли, оставляя две светлые бороздки на черном лице. Я рефлекторно смахнул слезы, стирая с ними и сажу.

— Да это же наши пленники?! — только сейчас сообразил отец Фомы.

Староверы сразу повеселели, все же не так страшно бороться с простыми грешниками, а не с чертями-механиками.

— Сейчас вы отправитесь прямехонько в ад! — информировал нас повеселевший отец Фомы, обмазывая нас машинным маслом. — Это что бы вас по ошибке в рай не приняли, — пояснил он. — По запаху масла сразу догадаются, что ваше место в аду.

Затем нас заставили подняться на аккуратно сложенные дрова, привязали к столбу, торчащему вертикально прямо из поленницы.

− Каетесь ли вы в греховной связи с чертями-механиками! − грозно спросил предводитель староверов.

− Каемся! Каемся! − не сговариваясь, выкрикнули мы, надеясь, что наша покорность спасет от костра.

− Я же говорил, что они наймиты ада! − радостно определил наш инквизитор. − Их может спасти от содеянных грехов лишь огонь! Поджигайте братья по магии!

Первым оказался у поленницы Фома, он ткнул факел прямо в хворост под дровами. За ним остальные староверы бросили факела под основание нашего пьедестала.

Костер занялся огнем не сразу, но дышать стало тяжело, а жар пек неимоверно. Даже волосы и одежда начали потрескивать от подкрадывающихся к нам алых языков пламени.

Теперь мне не надо объяснять, как выглядит ад, я видел его наяву.

Казалось, вот-вот сделаю последний глоток гари, и провалюсь в преисподнюю, но на этом мой путь на Фокус-Покусе не завершился. Я почувствовал, как руки освободились от столба, а Андрей крикнул:

− Бежим!!!

И два прокопченных, дымящихся чудища прыгнули сквозь огонь прямо на свору остолбеневших и визжащих от ужаса фанатиков.

Освободиться от пут, спастись от огня, о таком они никогда не слышали.

А мы с жутким воем пронеслись сквозь калитку, распугали всех собак и прохожих на улице и выскочили на пустырь за городком.

− Если бы не ножик − от нас остались бы только головешки, так объяснил чудо нашего спасения Антон, с вытащенным из кучи приспособлений складного спасителя острым лезвием.

− А я думал, что им ничего кроме заточки карандашей делать не придется, − добавил он.

Только после этой фразы Антона я по-настоящему понял узость мышления людей моего мира. Любой маг пытался бы избавиться от пут при помощи колдовства, но, оказывается, веревку легче перерезать, чем снять наговоры с ее узлов. Вот с этого момента я стал не просто любителем, как раньше, а настоящим поклонником механики.

Потом мы, естественно, пошли на наш заветный островок в болоте и махнули на Землю. Там Антон забросил одежду в стиральную машину (не то, что мой джинн-аккуратист, но тоже отмывает неплохо), а сами окунулись в ванную с ароматной мыльной пеной.

Когда я вернулся домой, то родители по моему виду не смогли догадаться, как я совсем недавно жарился живьем на костре.

Первое путешествие Антона на Фокус-Покус оказалось и последним. Сейчас его никакими коврижками, никакой магией сюда не заманишь. Но я щедро делюсь с ним достижениями Фокус-Покуса в магии, вот и приходится самому проявлять настоящее, а не показное усердие на уроках магии и колдовства. Но сердце мое там, на Земле. Я бесповоротно становлюсь механиком.

Как-то у нас в школе проводилась городская олимпиада по овладению учениками навыков магии. Всех отличников в нашем классе скосил грипп, и наш маг-учитель рискнул отправить на соревнования юных магов меня.

Когда я вышел на сцену, то у мены дрожали поджилки от страха и все заклинания вылетели из головы напрочь. А тут нам дают задание склеить магией две доски. Все что-то шепчут над досками, вызывают джиннов, и те им помогают. Один я стою, дурак дураком, и тут осенило: у меня в карманах полно шурупов и есть отвертка. Вот тут у меня работа закипела.

Когда ударил гонг, мы отошли от заговоренных досок, а жюри приступило к определению качества сцепления досок.

У большинства доски распались от простейшего колдовства. С двумя или тремя работами моих соперников жюри пришлось попотеть, но и они не выдержали натиска контр-магии. А вот мои доски расщепить не удалось даже председателю жюри, а он, как никак, профессор магии.

Так я стал победителем городской олимпиады школьников-магов. Получил приз по магии за работу механика! Смех, да и только.

Правда одноклассников не проведешь, они то знают мои «таланты» мага, и им пришлось разъяснить фокус сцепления досок шурупами. Почти никто не понял в чем суть крепления, слишком сложной для однообразно мыслящих будущих магов показался принцип работы шурупа, но меня после этого случая ребята уважали.

Сейчас однокашники зовут меня только по прозвищу, механиком. Вроде, как и раньше, но в интонациях я читаю почтение, а не презрение, как раньше.

Даже Фома, как увидит меня, то осеняет охранным заговором. Одноклассники с него смеются, но он забивается на заднюю парту и зло смотрит оттуда на всех злющим волком, а на меня со страхом.

Староверам запретили собираться вместе. Не из-за меня с Антоном, я об их выходке с костром никому не говорил, а за то, что они сожгли кота из соседнего дома за связь с самим Механиком ада. Вот тут уж власти фанатиков староверов разогнали как организацию, а отца Фомы отправили лечиться к экстрасенсам. Может и вправят ему мозги, хотя верится в подобное не очень-то.

Скоро я окончу школу, вот родители и пилят: мол, надо поступать в школу высшей магии, стать магом-осветителем, как папа. Но я давно решил уйти в цирк. Только здесь механики в почете. А как малышне нравятся механические забавы?! Я уже пробовал на школьном вечере, и меня вызывали на бис снова и снова.

А пока я учусь в своих «университетах» механике на Земле, у Антона.

2005 г.

На этом рассказе я завершаю книгу, но надеюсь вскоре Вас познакомить с новой книгой. Я планирую написать ее в жанре фантастического детектива.

Георгий Киселев. 2017 г.