Гость - Ли Чайлд

Ты замечаешь какое-то движение в полумиле к западу и еще двухстах футах ниже твоего места. Черно-белый полицейский «Краун», входящий в крутой поворот. Медленно взбирающийся вверх. Наконец машина выворачивает на нужную улицу. За ней тянется белый пар из выхлопной трубы. Двигатель не прогрет. Машина простояла всю ночь у спящего полицейского участка. Она поднимается на улицу и останавливается бок о бок с «Бьюиком». Машины разделяет не больше фута. Ты не можешь разглядеть точно, но нет сомнений, что стекла опускаются. Полицейский и агент Бюро здороваются. Обмениваются информацией. «Все тихо, — говорит парень из Бюро. — Желаю спокойного дежурства». Местный полицейский ворчит что-то невнятное. Делает вид, будто ему скучно, хотя в глубине души он в восторге от того, что ему поручено ответственное задание. Возможно, первое за все время работы в полиции. «До встречи», — бросает ему на прощание агент.

Черно-белая машина поднимается вверх по улице и разворачивается. «Бьюик» заводится и трогается с места. Черно-белый «Краун» подъезжает к нему сзади. «Бьюик» уезжает вниз по улице. «Краун» подкатывается на его место. Останавливается в точности там же, где стоял «Бьюик». Дюйм в дюйм. Качается на рессорах и застывает. Двигатель глохнет. Белый пар рассеивается в воздухе. Полицейский поворачивает голову вправо, и перед ним открывается та же самая перспектива, какая до того открывалась перед агентом Бюро. Возможно, это вовсе и не полный кретин.

Харпер поставила «Максиму» на платную стоянку на Девятой западной улице, сразу же после того, как Ричер предупредил ее, что равномерная сетка улиц вот-вот закончится, и дальше начнется неразбериха. Пройдя пешком на юго-восток, они нашли бистро с видом на Вашингтон-парк. Официантка, записывая заказ, подложила под него философский журнал. Студентка университета, подрабатывает, чтобы свести концы с концами. Было прохладно, но на голубом небе появилось солнце.

— Мне здесь нравится, — сказала Харпер. — Прекрасный город.

— Я сказал Джоди, что собираюсь продать дом.

Она внимательно посмотрела на него.

— И как она к этому отнеслась?

Ричер пожал плечами.

— Почему-то это ее тревожит. Раз продажа дома сделает меня более счастливым, почему это ее тревожит?

— Потому что ты станешь ничем не связанным.

— Это ничего не изменит.

— Тогда зачем это делать?

— То же самое сказала Джоди.

Харпер кивнула.

— Естественно. Люди совершают поступки, руководствуясь какими-то побуждениями, так? Вот Джоди и ломает голову, чем руководствуешься ты.

— Тем, что я не хочу владеть домом.

— Но каждая причина имеет несколько слоев. Это лишь самый верхний. Джоди задает себе вопрос: «Ну хорошо, а почему он не хочет владеть домом?»

— Потому что мне не нужна связанная с этим суета. И Джоди это знает. Я ей все объяснил.

— Бюрократическая суета?

Ричер кивнул.

— Меня это выводит из себя.

— Понимаю. Хлопот очень много. Но Джоди наверняка опасается, что неприязнь к бюрократической суете является лишь чем-то вроде символа чего-то другого.

— Например?

— Например, желания стать ничем не связанным.

— Ты ходишь кругами.

— Я просто пытаюсь тебе объяснить, что думает Джоди.

Студентка философского факультета принесла кофе и печенье. Оставила счет, выписанный аккуратным академическим почерком. Счет взяла Харпер.

— Я позабочусь об этом.

— Хорошо, — согласился Ричер.

— Ты должен переубедить Джоди. Понимаешь, заставить ее поверить, что ты никуда не денешься даже после того, как продашь дом.

— Я сказал ей, что собираюсь продать и машину.

Харпер кивнула.

— Так уже лучше. Что-то вроде дополнительной гарантии оседлости.

Ричер помолчал.

— Я предупредил Джоди, что, возможно, буду время от времени путешествовать.

Она удивленно посмотрела на него.

— Господи, Ричер, а это уже звучит не слишком обнадеживающе, ты не находишь?

— Джоди же приходится разъезжать. В этом году она уже дважды летала в Лондон. И я не поднимал по этому поводу никакого шума.

— И как часто ты собираешься путешествовать?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Думаю, не так уж и много. Я люблю переезжать с места на место. Очень люблю. Впрочем, я уже говорил тебе это.

Харпер ответила не сразу.

— Знаешь что? Прежде чем убеждать Джоди в том, что ты никуда не денешься, быть может, тебе сначала следует убедить самого себя.

— А меня не надо убеждать.

— Вот как? А может быть, ты считаешь, что будешь приезжать и уезжать, как и прежде?

— Ну, наверное, буду и уезжать, и приезжать.

— Вы расстанетесь.

— То же самое сказала Джоди.

— Знаешь, я нисколько не удивлена.

Ричер ничего не сказал. Молча допил кофе и доел печенье.

— Тебе пора принимать окончательное решение, — сказала Харпер. — Жизнь может быть или оседлой, или кочевой, но не той и другой одновременно.

* * *

Первым серьезным испытанием станет обед этого полицейского. По крайней мере, таково твое предварительное предположение. Сначала тебя интересовала проблема оправления естественных потребностей, но полицейский для этой цели просто вошел в дом и воспользовался там туалетом. Он выбрался из машины приблизительно через полтора часа, когда утренний кофе прошел через всю систему пищеварения и достиг мочевого пузыря. Потянулся, разминая затекшие мышцы. Затем прошел к крыльцу и позвонил в дверь. В мощный полевой бинокль тебе открылся великолепный вид сбоку. Симека была не видна. Она оставалась в доме. Зато движения полицейского, неуклюжие и смущенные, не вызывали никакого сомнения. Он ничего не сказал. Ни о чем не попросил. Просто встал перед дверью. То есть, обо всем уже было условлено заранее. Да, усмехаешься ты, Симеке не позавидуешь. Женщине, подвергшейся изнасилованию, приходится терпеть непрошеные визиты мужчины ради неких действий, определенно связанных с половым членом. Однако все произошло достаточно гладко. Полицейский вошел в дом, дверь закрылась, через минуту дверь снова открылась, и полицейский вышел на улицу. Вернулся назад к машине, внимательно оглядываясь по сторонам. Открыл дверь, сел на место, и снова потянулось однообразное ожидание.

Значит, на оправление естественных потребностей рассчитывать нельзя. Следующая возможность представится во время перерыва на обед. Этот тип ни за что на свете не просидит двенадцать часов без того, чтобы не поесть. Фараоны постоянно что-нибудь жуют. Так говорит твой опыт. Булочки, печенье, кофе, бутерброды, вареные яйца. Они постоянно работают челюстями.

Харпер захотела осмотреть город. Она вела себя как турист. Ричер провел ее пешком на юг через Вашингтон-парк до Западного Бродвея, упирающегося в башни-близнецы Всемирного торгового центра. Всего около мили и трех четвертей. Они шли не спеша и потратили на прогулку пятьдесят минут. Небо было ясным и холодным, город кипел жизнью. Харпер была в восторге.

— Можно подняться наверх в ресторан, — предложил Ричер. — Бюро должно оплатить мой обед.

— Я только что оплатила твой обед, — заметила Харпер.

— Нет, это был поздний завтрак.

— Ты постоянно ешь.

— Я мужчина крупный. Мне нужно хорошо питаться.

Сдав плащи в гардероб внизу, они поднялись на лифте на самый верх. Постояли в очереди, чтобы попасть в ресторан. Харпер прижималась лицом к стеклянным стенам, наслаждаясь открывающимся видом. Она показала свой значок, и им отвели столик на двоих, прямо у окна, выходящего на Западный Бродвей и Пятую авеню, оставшиеся внизу в четверти мили.

— Впечатляюще, — заметила Харпер.

Действительно, это было впечатляюще. Воздух был чистый и прозрачный, и с такой высоты открывался вид на целую сотню миль вокруг. Далеко внизу простирался бескрайний город. Сложный, запутанный, бесконечно занятой. Зелеными и серыми лентами его пересекали реки. Пригороды плавно переходили в Уэстчестер, Коннектикут и Лонг-Айленд. В другой стороне на изгибающемся противоположном берегу громоздился Нью-Джерси.

— Где-то там наш Боб, — сказала Харпер.

— Где-то там, — согласился Ричер.

— Кто такой этот Боб?

— Полный осел.

— С точки зрения криминалистики — не слишком точное описание, — улыбнулась Харпер.

— Он кладовщик, — сказал Ричер. — Работает с девяти до пяти, раз каждый вечер торчит в баре.

— Он не тот, кто нам нужен, так?

«Он никому не нужен», — подумал Ричер.

— Боб мелкая сошка, — сказал он вслух. — Продает оружие мелкими партиями, ведет дела на стоянке, привозит все в багажнике своей машины. Никакого честолюбия. Ставки не настолько высоки, чтобы кого-нибудь убивать.

— В таком случае, как он сможет нам помочь?