Огненные птицы - Биверли Бирн

Уже очень давно Лили отказалась от своих прогулок по Лондону – пуще дьявола она боялась ненароком нарваться на Энди, столкнуться с ним лицом к лицу где-нибудь в метро или в подземном переходе. Или, хуже того, встретить его не одного, с какой-нибудь женщиной. С другой стороны и Рут помогала заполнить все пустоты в ее чересчур интенсивной общественной жизни. Она бегала в поисках клиентов, без конца висела на телефоне, убеждала, умоляла, уговаривала, словом, делала все, чтобы они не сидели сложа руки. Один раз отыскала даже какого-то там лорда, старикана, из которого уже песок сыпался.

– Так вот, их светлость пожелали, – рассказывала Рут Лили, – чтобы его гостиная и столовая выглядели точно так, как в те благословенные времена, когда его последняя леди заправляла всем домом.

– Так как раньше? – недоумевала Лили.

– Ну да. Он хочет переделать все так, чтобы все выглядело в старом стиле. Ведь ты это вполне потянешь, Лили?

И Лили действительно это потянула. И на деньги, полученные от лорда, им удалось прожить холодную и дождливую осень.

Год этот дался обеим девушкам очень нелегко, но все же и в нем были какие-то просветы. И пример тому – письмо Ирэн, которая попросила Лили встретиться с ней в Париже на Рождество. Лили вдруг страстно захотелось в этот город и она поехала.

* * *

К тому времени, когда там появилась ее дочь, Ирэн уже пробыла во Франции несколько дней. Едва они встретились в аэропорту Орли, она с ходу же заявила Лили, что жить они будут у какого-то обедневшего герцога, в его дворце, покои которого он потихоньку сдавал внаем богатым приезжим.

– Разве здесь не очаровательно? – спросила Ирэн, когда они вошли в огромную спальню с высокими потолками, выцветшими гобеленами и легким запахом сырости. – Я знала, что тебе понравится здесь. Завтрак и обед входят в стоимость проживания. Еда здесь – изумление.

Она рассматривала свою дочь.

– Лили, да ты прямо кожа и кости. Ты что, бросила есть в Англии?

– Нет. Просто прошедший год был очень тяжелым. Я как похудела, так все еще не поправлюсь.

Это было очень приблизительное описание ее состояния в течение прошедшего года. На самом деле здесь следовало бы употребить такие слова как «разрушение», «истощение», «перенапряжение», «скорбь», «тоска». Но у Лили не было намерений делиться с Ирэн впечатлениями по поводу своего разбитого сердца, как и сообщать ей о том, что Энди Мендоза все еще маячит где-то на горизонте ее мира. Незачем растравлять себя рассказами о том отчаянье, охватившем ее тогда и которое временами накатывалось на нее и сейчас. Лили предпочла не рассказывать своей матери и о том, что время от времени прочитывала это имя под газетными столбцами. И о том, что однажды увидела в одном из журналов его снимок вместе с каким-то ослепительным созданием по имени Эскот; о том, что очень часто видела его по телевизору, вещавшим с экрана о классовых противоречиях в современной Англии.

Казалось Ирэн не способна была расслышать в словах Лили то, что та действительно имела в виду под «тяжелым годом».

– Ты знаешь, а худоба тебе к лицу. Надеюсь, что теперь все у тебя пойдет к лучшему…

– Да, да, конечно, – поспешила заверить ее Лили.

Ирэн повернулась к большому старинному зеркалу. Ей было сейчас пятьдесят семь, но в ее пышной шевелюре не появилось ни одного седого волоска. Она сохраняла и доныне свой светло-пепельный цвет. Прическа была прежней. Волосы Ирэн неизменно зачесывала наверх. Ирэн проверяла заколки в волосах, когда их взгляды встретились в мутноватом от времени зеркале.

– Лили, – спросила она дочь, – а ты счастлива? У тебя все хорошо?

– У меня все великолепно, – отпарировала Лили. – Я люблю свою работу, и вообще у меня все хорошо. Все мои заказчики меня обожают…

– Жизнь далеко не проста, – мягко произнесла Ирэн. – Ты планируешь остаться в Англии навсегда?

– Еще не знаю, – утверждение, которое предшествовало вопросу, Лили предпочла пропустить мимо ушей. – Вероятно. Но не позволяю себе строить никаких далеко идущих планов.

Ирэн улыбнулась.

– Ты молода и почему бы тебе себе это не позволить? Сейчас даже я могу себе такое позволить…

А вот здесь начиналась еще одна запретная тема. Ирэн должна была отхватить за дом целое состояние. Почти год она находилась в разъездах. Конечно, и речи не могло быть, чтобы она швырялась деньгами. Лили знала свою мать и была уверена, что дальше дешевеньких туров, да грошовых отельчиков ее фантазии не шли.

– Мать, ты что, продала Констэбля?

Ирэн не смотрела на нее.

– Нет. Он не продается. Я уже говорила тебе об этом.

То же самое глупое утверждение, что и раньше. Точь-в-точь, как тогда. Но, может быть, Констэбль принадлежал вовсе не ей, а кому-нибудь еще? Но ведь он висел на стене дома на Вудс-роуд со времен Аманды и Сэма, значит этого не могло быть. Вообще это все походило на отговорку, рассчитанную на дураков. Господи, она же дала себе зарок, что эта встреча не обратится в битву.

– Что же нам предстоит осмотреть в Париже? – спросила Лили, решив сменить тему.

И они несколько минут занимались изучением туристских путеводителей и проспектов и составляли план экскурсий в Версаль и Лувр.

В течение следующих трех дней Ирэн расспрашивала Лили о ее жизни в Лондоне, а на четвертый спросила:

– Не сочти за любопытство с моей стороны, но тебе ведь почти двадцать три. У тебя есть приятель?

– Не могу сказать, что есть. – Лили сосредоточенно разглядывала омлет в своей тарелке. – У меня очень много приятелей, но какого-то одного, особого, нет.

– Куда это годится? Но ведь кто-то у тебя был? Когда ты только приехала в Лондон. Ты упоминала о нем в своих первых письмах, в основном, между строк. Его звали, по-моему Энди? Это что, сокращенное от Эндрью?

– Достопочтенный Эндрью Мендоза… – Лили заметила, что в глазах Ирэн что-то мелькнуло, губы поджались.

Что-то было такое в словах Лили, что заставляло мать скрывать свои чувства. Лили не собиралась копаться в этом и поспешила прекратить этот разговор.

– Может, мы не будем говорить об Энди?

К Ирэн настолько быстро вернулось самообладание, что Лили даже подумала, уж не почудилось ли ей.

– Как хочешь… – ответила Ирэн. – Лили, доешь, пожалуйста, обед, тебе это необходимо.

Позже, когда они допили кофе и уже собирались покидать маленькое кафе, чтобы отправиться в музей мебели, который захотела посетить Лили, Ирэн задала еще один вопрос:

– Я не ошибаюсь, полагая, что теперь ты не поддерживаешь отношений с этим Энди Мендоза?

– Ты абсолютно права, настолько права, что и вообразить трудно и, если пользоваться твоим безукоризненным языком, то Энди прекратил со мной всякие отношения примерно два года назад.