Патруль вызывали? - Алексей Калугин

Обе торпеды взорвались, не долетев пару метров до мавзолея. Защита погребального корабля, о которой предупреждал Ку Ши, сработала безупречно. Вся сила взрыва оказалась направленной вовне, а мавзолей как ни в чем не бывало продолжал двигаться прежним курсом.

Основной удар пришелся по корпусу «Гала-4». Пытаясь избежать прямого столкновения с мавзолеем, Тротт поднял нос корабля. Взрыв ударил его в днище и отшвырнул в сторону. Маршевый двигатель заглох, неисправный маневровый двигатель, расположенный под левым стабилизатором, продолжал свою безумную, разрушительную работу, закручивая корабль винтом. Рванув рычаг, Тротт остановил двигатель, но по инерции «Гала-4» все еще продолжал вращаться, словно гигантский волчок.

В отсутствии автоматических систем никто не мог сказать точно, насколько серьезными оказались повреждения, полученные «Гала-4». Гироскопическая система остановила вращение корабля, но новая попытка пилота запустить двигатель успехом не увенчалась.

Все еще надеясь на чудо, Тротт опять дернул ходовой рычаг.

Корабль судорожно вздрогнул и снова замер на месте, неподвижный, будто груда бесполезного железа.

Морин схватил гаечный ключ и трижды стукнул им по трубе воздуховода. Труба ответила всего лишь одним глухим коротким ударом, означавшим, что Кромов с Ку Ши живы, но им не удается вновь запустить двигатель.

Мавзолей, оказавшийся по правому борту от «Гала-4», начал медленно разворачиваться носовой частью в сторону патрульного корабля. Он проделывал это не спеша, словно был уверен, что корабль, попытавшийся нанести по нему удар, теперь уже не только не представляет собой никакой опасности, но даже не способен обратиться в бегство. Плавный, аккуратный и неторопливый поворот, совершаемый мавзолеем на глазах безмолвно наблюдающих за ним патрульных, казался намеренно затянутым. Это напоминало поведение опытного стрелка, случайно очутившегося в любительском тире, — прежде чем выстрелить по неподвижной мишени, сбить которую он мог даже с закрытыми глазами, мастер хотел немного покрасоваться перед наблюдающей за ним публикой, чье внимание к себе приковал.

Пасти намотал на палец конец своего хвоста и невозмутимо-спокойным голосом произнес только одно слово:

— Кранты.

Спорить с ним никто не стал — не до того было. Тротт, как и полагается в последние минуты, пытался вспомнить всю свою прошедшую жизнь, но почему-то вместо четкой последовательной картины перед его мысленным взором проносилась какая-то бессвязная мешанина из разрозненных образов, похожих на старые, выцветшие и поцарапанные слайды, и обрывков фраз, которые он вроде как слышал когда-то, но где, от кого и по какому поводу, припомнить не мог. Наиболее четкой была фраза, произнесенная мамой, когда маленькому Эрику исполнилось семь лет: «Вот вырастешь и непременно станешь доктором, как твой папа». Сейчас Эрик впервые пожалел, что пренебрег мудрым советом мамы.

Морин тоже пытался думать о чем-нибудь возвышенном, но ему отчаянно мешал сосредоточиться глупейший вопрос, раздражающий, словно заноза, угодившая под ноготь: как называется таркаттский дротт, используемый для раннего чима?

Пасти, презрительно скривив губы, наблюдал за мавзолеем, пытаясь угадать, какой тип оружия он применит против безоружного и абсолютно беспомощного патрульного корабля. Хотя скорее всего летающий гроб просто выполнял свою программу, безотносительно к тому, кто и каким образом пытался помешать его вечному движению вперед, к несуществующим границам мироздания.

— Ирония судьбы, — мрачно заметил Пасти. — Нас лишит жизней мертвец. — Он посмотрел на Тротта, а затем — на Морина. — Разве это не забавно?

Сам вопрос подразумевал, что ответа на него не последует, поэтому никто из присутствующих и не стал обременять себя размышлениями на тему, есть ли хоть что-то забавное в том, что должно произойти с минуты на минуту.

Космический мавзолей тем временем завершил свой затянувшийся маневр. Тупой округлый нос странного корабля, казалось, вот-вот протиснется сквозь узкие для него рамки половины обзорного экрана и заглянет в командный отсек «Гала-4».

Дважды ухнула труба воздуховода. Это означало, что дела у Кромова и Ку Ши пошли на лад и, возможно, в ближайшее время им удастся запустить маршевый двигатель.

— Оптимисты, — не слышно, одними губами произнес Морин.

Хотя, конечно же, трудно было наверняка сказать, насколько спокойнее и увереннее чувствовали себя те, кто находился в машинном отделении: они хотя и не ведали, что происходит на самом деле, но могли без труда вообразить себе ситуацию, сложившуюся после того, как выстрелили обе торпедные установки и заглох двигатель корабля.

По носу мавзолея побежали тонкие изломанные линии, похожие на трещины, из которых должен был вынуть раскаленный добела металл. Пересекая полусферу носа чужого корабля, они сходились в центре, не быстро разгоралась ослепительно яркая звездочка. Сокрушительная сила неведомого оружия концентрировалась в бесконечно малой точке пространства.

Ни один из тех, кто наблюдал за происходящим, не успел зафиксировать взглядом тот момент, когда светящаяся точка сорвалась с носа корабля-мавзолея и устремилась навстречу обреченному кораблю славного Галактического патруля. Просто в какой-то момент крошечный сгусток энергии, вызревавший в центре полусферы, заполняющей собою половину обзорного экрана, исчез.

Тротт, сам не понимая, для чего он это делает, начал мысленно отсчитывать секунды: один, два, три…

Цифра четыре — любимая цифра пилота «Гала-4» — на этот раз оказалась невостребованной. Остановившись на цифре три, Тротт изумленно приоткрыл рот, когда в том месте пространства, где секунду назад находился космический мавзолей, расцвел огромный, удивительно красивый цветок, похожий на белую астру.

Еще через пять секунд космическая тьма поглотила внезапно вспыхнувший свет.

И не осталось ничего, что напоминало бы о чужом корабле, единственным пассажиром которого было некое разумное существо, умершее сотни, если не тысячи лет тому назад. Полет в никуда, продолжавшийся все эти годы, цель которого мог понять только посвященный, — закончился в тот самый момент, когда трое свидетелей, последними видевшие мавзолей, меньше всего ожидали этого.

Морин медленно выпустил воздух сквозь крепко стиснутые зубы и с трудом разжал пальцы, вцепившиеся в подлокотники кресла.

— Ну, вот, — как будто даже с некоторой долей разочарования протянул Пасти. — Представление закончено.

Морин невольно прищурился, когда загорелись осветительные панели на потолке. Глазам, привыкшим к желтоватому полумраку аварийного освещения, обычный свет показался неожиданно ярким.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});