Лилия с шипами - Анна Черных

— Мм? — не открывая глаз, отозвался он.

— Ты цел? — Я начала было приподниматься, чтобы слезть с него, но Сашка слегка прижал меня к себе.

— Стоп! Не шевелись!

— Что такое? — застыла я.

— Если ты шевельнешься, я умру, — просто сказал он.

— В ка… В каком смысле?

— В прямом. Я лежу на обломке от лопаты, он вонзился мне в спину, и если ты начнешь на мне возиться, то она проткнет мое тело насквозь, и меня постигнет участь Дракулы. — Все это выдалось на полном серьезе, хотя глаза у него были по-прежнему закрыты, и насколько Сашке больно, не понять. Возможно, он находится на грани обморока от болевого шока? Во всяком случае, я уже созрела для того, чтобы грохнуться без чувств.

— Сашенька… — еле слышно пролепетала я. — Саша, Саша, Саша-а-а… Ой, мамочки… Что же делать? Ну что мне сделать, Саша? — слезы закапали на его грудь, но я их не замечала. — Давай я тихонечко встану, ты и не заметишь! Надо же позвать на помощь… Боже мой, кого? — Меня начало трясти, я и испугалась, что вибрация от моей дрожи передается и Сашиному телу и проклятая палка понемногу входит в его тело все глубже… Нет, нельзя об этом думать, сейчас главное успокоиться, иначе…

— Меня спасти может только одно… — патетически прошептал Санька.

— Что? Ну, говори же! — я с трудом удержалась от желания потрясти его за плечи.

— Поцелуй меня…

— Чего?

— Целуй скорей, а то у меня уже начинают прорезаться клыки! — Он слегка приподнял голову и подался к моему лицу.

— Ты что… Ты издеваешься надо мной?!

— Какой там издеваюсь, такими вещами не шутят! Скорее целуй, а то у меня десны чешутся, чувствую, и осиновая лопата меня не спасет! — Этот паршивец, наконец, открыл глаза, и расплылся в широкой улыбке.

— Да ты… Ты… Да я… Я тебя убью! — я сгребла его воротник и принялась, вернее, попыталась, поколотить его спиной о дорожку, если бы Сашка и впрямь, лежал на обломке лопаты, то тут бы ему и пришел финиш… — Сволочь! Я чуть не спятила от страха! Так нагло врать, это еще уметь надо… — теперь я плакала уже от злости и обиды.

— Да ладно, Лиль, я ж просто пошутил! — он сел, и каким-то образом моя персона оказалась у него на коленях. Я попыталась вскочить, но он дернул меня к себе, и я упала обратно. — И потом, никто не врал, подо мной и правда был черенок от лопаты, вот! — придерживая меня правой рукой, чтобы не вырвалась, он пошарил за своей спиной левой, и предъявил какую-то палку. — Только с небольшой разницей: он лежал на дорожке плашмя, а не стоймя.

Я, шмыгнув носом, взяла предмет раздора и повертела перед собой. Похолодев, увидела, что обломанным заостренным концом и впрямь, без проблем можно пронзить… кого-нибудь… Отшвырнув палку в сторону забора, я опять разрыдалась, уткнувшись Саньке в грудь.

— Ну что ты, в самом деле… — расстроено бормотал мне в волосы Сашка, укачивая меня как маленькую. — Я не думал, что ты так отреагируешь…

Вытерев, как следует мокрые щеки и нос о его куртку, я подняла лицо, не ожидая, что Саня так низко склонился надо мной, и ткнулась своими губами в его губы. И забыла обо всем… Черт с ними со всеми. Есть только я и Саша. Саша и я. И пусть так и будет. Всегда…

Ну, или хотя бы, минут пять. Мне разве ж жилось когда спокойно?

* * *

— Так что там у меня на даче-то было? Видел ты Мусю? — говорила я, сидя за столом, согреваясь после валяния в снегу горячим чаем.

— Нет никого ни в доме, ни во дворе, и следы замели, но что там кто-то был, это очевидно. Кстати — замок на двери срезали к чертям и обратно просто приставили, — говорил Сашка, допивая чай из моей чашки, после того как выхлебал из своей.

— Лучше скажи, теперь ты мне веришь? — нетерпеливо спросила я, отнимая у него последнюю печеньку.

— В то, что ты рассказала, верю. Чего ж не верить-то, после той записи, и явных следов присутствия на твоей дачи… Что Муся этот тебя домогался, я и сам видел.

— Да нет! В то, что я… ну… — я замялась. — Ведьма.

— Слушай… — Сашка заглянул мне в глаза. — Давай не будем этот вопрос поднимать, ладно? Я, конечно, понимаю, ты в это веришь, и Муся этот твой вместе с Танькой в это верят, еще и проверяли тебя этими капронами — трикотажами… Но я в этом ни черта не понимаю, а если я чего-то не понимаю, то в это и не лезу. Я закоренелый материалист, и мне просто смешно, когда такое слышу. Давай, каждый будет думать то, на что его мозги больше заточены, окей? Ведьма… — он фыркнул. — Лиль, называйся, как хочешь, только, пожалуйста, картами и шарами стеклянными не злоупотребляй, ладно? И благовоний я не выношу, имей в виду!

— Ну, ё-моё! — разозлилась я. — Только за слабоумную меня считать не нужно! Сама к этой мысли последние несколько дней привыкнуть пытаюсь, мучаясь и корчась, а ты еще и издеваешься. Я тоже закоренелый материалист, вернее, была им, до недавних пор… Не хочешь, не верь, но я не представляю, как ты что-то сможешь понять, в том, что происходит, если не веришь в происходящее, а впрочем, тебе и не надо в этом разбираться, без тебя как-нибудь…

— Да успокойся же ты, ненормальная! Чего разошлась на голом месте? — попытался остановить меня Саня, но это было уже невозможно.

— Вот именно — ненормальная! Ха! и именно на голом! Насмотрелся на мое обнаженное тело, и теперь думаешь что все, можешь меня обзывать как тебе угодно и делать что захочешь? Запирать меня одну в своем домишке, проверки устраивать — соврала, не соврала…

— Ну, все, истерика… — почти беззвучно произнес Сашка, но я услышала.

— Ах, вот как, истерика, да? — я чувствовала, что меня сейчас просто разорвет от возмущения, не отдавая себе отчета, что это именно она и есть в чистом виде — истерика женская, обыкновенная, неуправляемая. — Да я… Да я вообще, пойду, пожалуй, отсюда к чертям свинячьим, никому я не нужна и мне никто не нужен.

Я как была — в одной рубашке — Сашкины джинсы сохли над плитой, босиком прошлепала к двери и рванула ее на себя. Холодом мазнуло по голым ногам, но это меня не остудило, и я решительно перенесла ногу через порог. Вторая последовать за ней не успела — меня подхватили на руки, и отчаянно брыкающуюся и лягающуюся потащили вглубь дома. Потом бросили на кровать, и не успела она перестать колыхаться подо мной, как щелкнул замок снаружи. Опять запер… Да что же это такое?

— Успокоишься, придешь в себя, постучишь. Поняла? — послышался приглушенный дверью Сашкин голос.

— Да пошел ты… — зло бросила я и сунула голову под подушку в бессильной ярости.

Четвертая глава

Я проснулась среди ночи и долго лежала в кровати, ворочаясь и сердито сопя. Сопела и сердилась в основном на саму себя. И еще — было ужасно стыдно за свое поведение — какого лешего я разошлась и наорала на Саньку? Ему ведь так может и надоесть спасать меня, если каждый раз он будет получать вместо благодарности волну негатива и головную боль от звукового удара в виде моих воплей… В следующий раз надо броситься ему на шею и рассказать, что на самом деле думаю о нем… В следующий раз? Угу. Да он теперь, небось, спит и видит, как бы избавиться от истеричной идиотки, гирей висящей на его шее. Какой же он все-таки хороший…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});