Мороженое со вкусом чили (СИ) - Черника Лера

***

Мы сидели в участке около двух часов. Ждали адвоката, взявшегося за дело и освобождение Фролова. Он беседовал в кабинете, пока длилось томительное ожидание. Противный звук настенных часов нервировал больше, чем гул полицейских. Вика приняла стакан кофе и дёргала ногой. Бледное измученное лицо, опустившиеся поникшие плечи. Она крутила браслет на руке и постукивала каблуком, иногда посматривая на время. Я ходила туда-сюда по маленькому участку комнаты ожидания меж стоявших стульев.

— Максим?

Громов встрепенулся и быстрым шагом подошёл к приближающейся фигуре. Я остановилась. Перед нами стоял его дядя. Он успел переодеться в поло и джинсы. Темные волосы зачесаны назад, а карие глаза исследовали присутствующих. В руках держал кожаный коричневый дипломат.

— Дядя, — обратился к нему. — Ты что-нибудь выяснил?

— Давайте дождемся адвоката. Я переговорю с ним и после обсудим все детали произошедшего, — по-деловому изъяснил он, посмотрел на наручные часы и спросил: — Сколько они уже беседуют?

— Пару часов.

— Плохо дело. Так, ждите здесь, я пойду выясню в чем дело.

Он ушел. Тревога накалялась. Мне стало неспокойно после его слов. Я перевела взгляд на подругу. Покровская сидела с закрытыми глазами, запустив пальцы в волосы.

— Почему они сказали, что улики указывают на него? — шептала она одними губами, но сквозь шум слова слышны будто через рупор.

— Не знаю. Они же замяли это дело. У них ничего не было.

В участок с воплями зашла женщина, а следом мужчина.

— Где наша дочь? — парировала прибывшая. Мы обернулись. У Вики округлились глаза.

— Мама?

— Ох, милая, — она кинулась к дочери, вытянув руки. — Мы приехали, как только смогли.

Покровская отпрянула от собственной матери и прижалась ко мне. Отвела взгляд и посмотрела на отца.

— Вас не было больше месяца, а теперь ты строишь из себя заботливую мать? — усмехнулась и сложила руки на груди.

— У нас была командировка, — возмутилась ее мать. — Ты прекрасно это знала. Егор! — грозно позвала своего мужа.

— Мне плевать на ваши оправдания. Сначала ты выкидываешь меня из дома как ненужную вещь, потом уезжаешь в командировку на пару месяцев, даже когда я была в больнице, а затем заявляешься как ни в чем не бывало в участок и думаешь, что я кинусь тебе в объятия? Серьезно? — взволнованно дыша, Покровская сжала пальцы в кулаки, сдерживая себя из последних сил.

— Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?! — рявкнула и схватила дочь за плечо. — Живо, домой. Я запрещаю тебе общаться с ними. Что о тебе подумают, а? Что подумают о нас?

— В том то и дело, мама! Тебя заботит лишь репутация семьи. Ты готова раздавить собственного ребенка только потому, что мнение твоих партнёров и социума важнее всего остального. Я не права, м? Ну давай! Удиви меня своей ложью, — прорычала Вика, скинув ее руку, а потом схватила сумку и демонстративно ушла в туалет.

Я посмотрела на ее родителей с ненавистью.

— Вик, постой, — плотно закрыла дверь.

— Только их мне здесь не хватало, — она злобно вывалила косметику на раковину и как на иголках поправляла макияж. — Сонь… — хлопнула тенями, — я не знаю, что думать. А вдруг это правда?

— Что ты такое говоришь? — в ужасе передернулась. — Он не сделал бы тебе больно!

— Уверена? — Вика смотрела на меня, а на глазах выступали слезы. — Все два курса для нас были адом. Он издевался над нами.

— Но…

— Я не знаю.

Она сползла вниз, прислонившись к стене. Уткнулась лицом в колени, поджав ноги к груди.

— Перестань! Он не смог бы! — присела напротив нее и взяла за руки. — Игорь очень изменился после того, как мы начали общаться. Ты сама прекрасно это знаешь, так почему в твою голову лезут такие мысли?

— Потому что он писал мне тогда, — выдохнула. — Последнее, что я помню, как он отправил мне смс. "Ты дрянь, Покровская. Я ненавижу тебя. И сделаю все, чтобы тебя забыть", — процитировала последние слова и заплакала, а меня вдавило, как обухом по голове от сообщения. — Я не сказала полицейским.

— Что? Нет! Не может быть! Может он просто был пьян?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я не знаю…Было ли ещё что-нибудь странное? — шмыгая носом, она вытирала слезы ладонью.

— Не помню…Слушай, один из детективов сказал про Калинину, но нападение…Оно же…

Черт. В голове всплыла картина, когда Фролов вернулся избитым, а на следующий день директор объявил о нападении и отмене концерта.

— Говори, Соня…

— В один вечер, Игорь вернулся избитым, — прошептала. — Но это, наверняка, не то, что ты подумала…

— Девочки? — стук костяшек по двери вернул нас в реальность. — Есть разговор.

— Мы идём! — крикнули следом.

— Так, давай сначала узнаем, что происходит и потом будем делать выводы, хорошо? Приводи себя в порядок.

— Хорошо, буду через пять минут, — прохрипела Вика и кое-как встала с пола. — Иди.

Я кивнула. Посмотрела ещё раз в ее заплаканные глаза и вышла из туалета. У стены стоял Макс.

— Все в порядке? — поспешно выдавила, подходя ближе к нему.

— Не совсем. Пойдем, — потерев переносицу, он аккуратно приобнял меня и пошел в сторону кабинета.

За столом сидел его дядя. Он просматривал внимательно документы. Взгляд блуждал по строкам, а пальцы стучали по поверхности.

— Садитесь. У меня есть две новости.

Я села на свободный стул и взволнованно уставилась на обоих. Громов остался стоять рядом, скрестив руки на груди.

— Во-первых, завтра у меня состоится разговор с Фроловым, как с клиентом. Вам тоже придется ответить на несколько вопросов. Во-вторых, изучая улики, могу сказать точно, что придется очень постараться доказать его невиновность.

— Почему? — мой голос задрожал.

— На него заводят уголовное дело. Истец Калинина Ева. Фигурирует ещё некий Краснов, — листая бумаги, говорил он. — Сейчас поезжайте домой. Всем нужно успокоиться.

— А что насчёт улик? — нахмурился Макс, наклонившись над столом и упёрся руками.

— Я не могу тебе сказать. Прости, Макс. Это секретная информация, — молниеносно собрал документы и убрал в папку. — Отвези девушек. Завтра буду ждать вас здесь к десяти утра.

— Хорошо. Если что-то узнаешь — сообщи мне, — вздохнул и взяв меня за руку, кивнул на дверь. — Пойдем.

— Спасибо вам, — прошептала, и на ватных ногах вышла из кабинета.

По пути мы встретили Покровскую. Ее родителей в участке не было, а телефон разрывался от вибрации звонков.

— Что сказал твой дядя?

— Завтра нас допросят, — хмуро ответил. — Надо придумать как его вытащить. Поехали домой.

В машине стояла тишина. Вика смотрела в одну точку, Макс на дорогу и курил в открытое окно, а я думала об Игоре и Миле. Почему улики против него? Перед тем, как на Вику напали, мы совершенно ничего не знали. Ее не было пару дней после случившегося. А когда она вернулась, то уже была избита. Фролов был с нами. Черт. Не всегда. Он уходил и приезжал поздно, либо же вообще не появлялся. И в тот злосчастный вечер перед походом в кино, его не было в больнице, хотя сам говорил, что поехал. Вернулся избитым и злым. Почему скрывал от нас что произошло? Заиграла мелодия в салоне. Громов включил громкую связь на руле. Я напряглась, услышав знакомый голос и взглянула на Покровскую в отражении бокового зеркала.

— Да?

— Фролов угрожал Калининой перед нападением, — заявил запыхавшимся голосом его дядя. — Я сейчас еду в офис. Подключу ребят по делу. Не лезьте сами, окей? Мы во всем разберемся.

Звонок отрубился. Повисла ещё более гробовая тишина.

— Значит, он мог на меня напасть?

— Зачем ему нападать на тебя? — огрызнулась и пару раз задышала, чтобы успокоиться.

— Из-за мести… — она всхлипнула.

— Не говори ерунду! Тогда бы он не сидел с тобой в больнице, не ездил с тобой потом по магазинам, не вытаскивал бы меня из депрессии.

— Чувство вины за содеянное? — предположила, наклонившись вперёд между сиденьями.

— Он был в шоке, когда увидел твои побои, Вика. Первым вызвал скорую, нес тебя на руках и выяснял всю информацию. Ему не зачем это делать, — я держалась, чтобы не наорать на нее.