Танец страсти - Джулия Лонг

«Я скажу ему, кто я», – подумала она.

Это станет прощальным подарком, раскаянием и знаком доверия. Сильвии хотелось сказать ему, что он прав, говоря, что все понимает, и интерлюдия на самом деле закончилась. Конечно же, она скоро исчезнет из его жизни.

Сильвия чувствовала, что должна поблагодарить Тома. Ни за что. Просто за то, что он есть.

Сердце ее гулко стучало, когда она поднималась по лестнице, ведущей вверх, и шла по темному коридору к комнате Тома.

Немного постояв за дверью, Сильвия прислушалась, но не услышала ни единого звука. Она вошла в комнату, подняла повыше свечу и шепотом окликнула:

– Том?

Его кровать была аккуратно застелена. Очевидно, сегодня он не ложился спать.

«Ты можешь найти меня почти каждую ночь».

Боль была острой и, казалось, парализовала Сильвию. Стало трудно дышать, будто воздух превратился в осколки стекла с острыми краями. Сильвия просто стояла и смотрела на неразобранную постель. Комната хранила запах хозяина, и казалось невероятным, что его здесь нет.

Сильвия поняла, что пришла сюда вовсе не для того, чтобы просить прощения за свой буйный нрав или рассказать Тому, кто она есть на самом деле. Или убедить его, что он абсолютно во всем прав.

Вероятно, так и случилось бы, но только после близости с Томом.

Часы пробили три.

Сильвия была смущена не меньше, чем тогда, когда впервые пришла в эту комнату.

Глава 17

В «Белой лилии» шли последние приготовления к премьере спектакля с прекрасной Венерой. Девушки накладывали грим и переодевались в мерцающие наряды морских фей. Том и Генерал обсуждали последние детали представления. Успех спектакля был для них необычайно важен. Поскольку все кредиторы отказались от участия в проекте «Джентльменского эмпориума», сегодня был нужен только успех. Он, и только он, мог стать прочным основанием для осуществления планов.

– Нам нужен грандиозный успех, иначе мы потонем. – Том сумел произнести эти слова непринужденно, хотя это далось ему с большим трудом.

– Это будет грандиозный успех, – ответил Генерал тихо, но уверенно.

Том беспокойно заерзал в кресле и похлопал ладонью по подлокотнику.

– Джен, у меня идея.

– М-м-м?.. – Генерал настороженно поднял глаза на Тома.

– Послушай, что, если вместо «Джентльменского эмпориума» я создам «Семейный эмпориум»?

– Какой? – встревоженно переспросил Генерал.

– «Семейный эмпориум».

– Семейный, – медленно повторил Генерал, как бы взвешивая это слово, – так, как будто он слышал его впервые в жизни, – эмпориум.

– Именно так я и сказал, – раздраженно подтвердил Том. – Я подумал, пусть в нем будет место, где матери смогут вместе пить чай, в другом – отцы соберутся за картами и виски. Мужчины смогут привести в клуб своих жен и детей. Представь, целый этаж можно отдать детям для развлечений, предложить им сладости и забавные игрушки. Пусть они играют на маленьких пиратских кораблях и в замках. И…

Том осекся, взглянув на Генерала. Тот смотрел так, словно хотел удостовериться, не случилась ли у Тома горячка.

– И все в таком роде, – неловко закончил Том. Очевидно, Генерал подбирал слова для ответа, что было ему несвойственно.

– У тебя есть уникальная способность, Томми, – медленно заговорил он.

– Способности, – запальчиво поправил Том.

– Хорошо, способности, – охотно согласился Генерал. – Именно поэтому ты сейчас богат.

– Был богат, – поправил Том. – Сейчас каждый свободный пенс я вложил в новое здание, и, как я уже сказал, если сегодня спектакль не будет иметь успех…

Генерал нетерпеливо махнул рукой.

– Это… то, что ты знаешь точно… Венера. – Генерал произнес это слово с любовью. Ни Том, ни Генерал не могли произносить его иначе. – Это то, что ты знаешь точно. Это представление появилось только благодаря твоей интуиции. Только доверяя своей интуиции, ты добиваешься успеха.

– Это не означает, что я не могу развивать другие свои способности, – раздраженно сказал Том.

– Конечно, не означает, – согласился Генерал. Это прозвучало так, как если бы он подтрунивал над другом.

– И это неплохая идея, не правда ли? – продолжал настаивать Том. – «Семейный эмпориум»?

Генерал пожал плечами. Это был уже шаг навстречу. Том погрузился в задумчивое молчание, что было на него не похоже.

– Она назвала меня трусом и швыряла в меня чем попало. – Похоже, это становилось привычкой – обмен доверительными признаниями.

– Француженка. – Генерал сочувственно покачал головой. Он правильно понял, о ком речь. Впрочем, вряд ли этому следовало удивляться.

И вдруг Генерал резко повернул голову в сторону Тома.

– Погоди! Она назвала тебя трусом?

– Lache, если быть точным.

– И она еще жива?

Том хмыкнул.

– Смею ли я спросить, почему она назвала тебя трусом? Не означает ли это… не хочешь ли ты признаться в том, что ты… наконец… прикоснулся к танцовщице, Том? – Генерал плотно сжал губы. Похоже, он с трудом сдерживал смех.

– Я прикоснулся к танцовщице, Джен, – угрюмо сказал Том. – И она – настоящая балерина, как ты и говорил.

– М-м-м… – Это был способ Генерала соглашаться. Он отвел глаза в сторону, как бы не желая встречаться взглядом с Томом, и отхлебнул чай из стакана.

– Балет… – начал Том. – Она… Это… это… – Он пытался подыскать слово.

– Красиво? – напрямик сказал Генерал.

– Да, – несколько подавленно ответил Том.

– Так ты видел его?

– Да. – Том немного замялся. – Но он не приносит денег.

– М-м-м… – Генерал снова не смотрел Тому в глаза.

– Джен, ты заметил, что все девушки в последнее время стали чуть изящнее? – Том строго воззрился на Генерала. – Как будто они больше репетируют.

– Вряд ли. – Генерал продолжал смотреть в сторону. – Стало быть, она швырнула в тебя какие-то вещи и назвала трусом, потому что…

– Богатый французский дворянин, очевидно, хочет жениться на ней. Я сказал ей, что она должна выйти за него замуж. Глупо не сделать этого.

Том посмотрел на Генерала, лицо которого в этот момент казалось непроницаемым. Генерал лишь слегка нахмурился и скользнул взглядом по настенным росписям. Он как будто искал ответ на сложный вопрос.

– Том!

– Что?

– Как зовут того благородного парня из греческих мифов, о котором ты мне рассказывал? Тот, что весь изранен и постоянно страдает, но от этого становится мудрее?

– Хирон? – озадаченно подсказал Том.

– Правильно, Хирон. Так вот в чем закавыка. Ты, Том Шонесси, не из числа таких благородных парней. Даже отдаленно ты не похож на них. Это не твой путь – быть мучеником. Вот это, – он жестом описал круг, обозначив тем самым весь театр, – и есть твоя натура. Ты воюешь. Воюешь жестоко – если вынуждает жизнь – за то, чего ты хочешь. Ты любишь драму, в которой выигрывает тот, кто не джентльмен. Ты не отступаешь и не покидаешь поле боя.