Багдадский вор. Посрамитель шайтана. Верните вора! - Андрей Олегович Белянин

Вой не прекращался!

А истинный виновник всей суматохи стоял в комнатке базарной танцовщицы Ириды, с лицом белее алебастровых стен и нервно дрожащими коленками. Лев лихорадочно соображал, куда и как удрать. Прыгать из окна второго этажа – глупо, там ждут стражи с острыми саблями, а выходить через единственную дверь первого этажа – прямо в тёплые объятия ревнивого мужа – тоже не намного умней… Тем паче что благодаря трём безымянным плутовкам Багдадский вор уже осчастливил хозяина гарема добротными, слегка разветвлёнными рогами. Мысли путались в голове, стукаясь, пихаясь локтями и яростно наскакивая друг на друга. Спокойно и хладнокровно вела себя лишь одна – чинно стоящая в уголочке, мысль о том, что времени становится всё меньше и меньше. Рано или поздно муж и жёны придут к взаимопониманию, в пять минут обыщут всё здание и с позором выдадут связанного шёлковыми ленточками блудливого внука дедушки Хайяма. Который, кстати, так и не узнает, где сгинул его воспитанник, ибо тайны гарема хранятся строго, а нарушители его покоя покоятся тихо. Если вы поняли, что я хочу сказать… Если не совсем, то, поверьте мне на слово, Льву в ту минуту действительно было страшно.

– Они убьют вас.

– А? Что?! Кто? Эти?! Кого?! Меня-я???

– Обязательно убьют, – бесцветным, утешающим голоском продолжила маленькая Епифенди. – По законам Шариата безумец, опозоривший гарем владыки, подлежит немедленной казни. А также все жёны, что попались ему на глаза и были этим безвозвратно обесчещены…

– Да что ты… Их тоже поставят в угол?! – удачно, как ему показалось, съязвил Оболенский.

Девушка повернулась и в первый раз без смущения глянула ему в глаза:

– Нас обезглавят или утопят.

– Бред собачий!

– Так поступали всегда. Меж смертью и позором достойнейший выберет смерть.

– Угу… Офигенно нравится мне ваша толстовская политика непротивления! – посерьёзнел Оболенский, и меж его бровей легла упрямая складка борца до последнего. – Короче, ты тут, конечно, как хочешь, а я пошёл домой.

– Там вооружённые люди. – Танцовщица мельком глянула в окно. Лев отважно (или безрассудно) пожал плечами. – Но выход только внизу, а там – эмир.

– Отлично, вот наконец и познакомимся! Так ты со мной?!

– Нет.

– Почему? – уже начал заводиться Оболенский, сам отвечая на свой вопрос. – Потому что я опять голый?! О, трах тибидох трах, чтоб не сказать крепче! Чёрт с тобой, где там завалялась моя старая одежда? Но имей в виду, она вся так пропитана маслом – хоть выжимай, и я наверняка буду оставлять жирные пятна на паркете… Устраивает?

Рыженькая Ирида осторожно кивнула – на всякий случай, так как особой уверенности у неё всё равно не было…

Глава 56

Гарем – это серпентарий из любящих жён.

Автор неизвестен

Эмир у входа тоже пребывал в заторможенном состоянии. С одной стороны, так и не мог перекричать своих женщин, а с другой – что толку на них орать, если логического разрешения ситуации всё равно днём с огнём не сыщешь. Ведь вроде бы всё просто: зайди в гарем, самолично проверь помещение – и, если там кто есть, хватай злодея за шиворот да тащи в шариатский суд. А лучше – руби его тут же, на месте преступления… Оставалось одно «но» (честно говоря, их было два, просто второе вытекало из первого…). Вдруг этот Багдадский вор действительно там и, вместо того чтобы покорно склонить голову перед мощью закона, вздумает оказать сопротивление? Если он действительно так силён и страшен, то в одиночку выходить на такого преступника – опасно! Лучше заручиться поддержкой проверенных слуг и послать их вперёд, а уж самому появиться в нужном месте в нужный час для совершения акта последнего приговора. Вот тут-то вступает в дело второе «но», плавно проистекая из первого: если пустить нукеров в гарем, то получится, что они своими нескромными взглядами обесчестят всех пятьдесят жён! Что же потом, казнить и нукеров, и супружниц чохом?! Идея показалась настолько привлекательной, что эмир даже отвлёкся от мыслей о штурме. Любимые женщины старательно продолжали всё тот же ор, в полной убеждённости, что от их верноподданнического воя сердце их общего мужа полнится непередаваемой радостью.

– Я войду туда и за уши вынесу голову негодяя, скрывающегося в моём гареме!

– Но, владыка мира, а если там никого нет? – резонно уточнил кто-то из приближённых царедворцев. Ответить эмир не успел, так как четверо молодцов поставили пред его грозные очи вырывающегося Ходжу Насреддина:

– О великий и сиятельный, мы поймали этого человека за битьём окон во дворце!

– Кто ты такой?! – гаркнул эмир.

– Не слышу! – нагло ответил домулло, указуя кивком на заходящийся воплями гарем.

– Я спрашиваю, кто ты такой, недостойный червь?! – едва не срывая глотку, проорал глава Багдада. Насреддин поморщил лоб, имитируя работу левого полушария, и откровенно доложил:

– Просто прохожий. Гулял себе под луной, смотрел на звёзды, слушал пение соловья о его неразделённой любви к прекрасной розе…

– Ты лжёшь!

– А что, нельзя?!

– Казнить паршивца!

– Что сделать?! – оттопыривая уши, переспросили нукеры. Эмир медленно начал наливаться багровой краской…

– Я сказал, отрубите ему голову-у-у!!!

– Не надо… – вынужденно буркнул Ходжа.

– Что?! – не расслышал эмир.

– Я говорю: не надо-о-о!

– Почему-у-у?!

– Потому что я – Насредди-ин! Друг Багдадского вора-а, легендарная личность и герой народных анекдото-о-ов!

– О-о?! – даже удивился Селим ибн Гарун аль-Рашид. – Так, значит, это ты и есть? Ну тогда, конечно, мы не можем тебя вот так – сразу – обезглавить… Мы посадим тебя на кол посреди базарной площади, где ты будешь, извиваясь от боли, славить моё имя!

– На всё воля Аллаха… Так я пойду?

– Куда?!

Если бы не бдительные стражи, Ходже почти наверняка удалось бы выкрутиться.

– Но вы же сами сказали, что пока я не нужен. Посижу вон там, в уголке…

– Ах ты бесстыжий нахал! Паршивый шакал с раздвоенным языком змеи! Говори сейчас же, где прячется твой жалкий соучастник, и, быть может, мы одарим тебя лёгкой смертью!

– Ну, так сразу я не могу… – замялся Ходжа, опустив глаза долу. – Мне надо осмотреться, покажите-ка, где тут у вас что и как.

Пожав плечами, стража указала на двух всё ещё не пришедших в себя нубийцев и воющее здание «женского общежития».

– Угу, клянусь бородой пророка, здесь не обошлось без проделок Багдадского вора. Даю руку на отсечение – он и сейчас находится в вашем гареме!

– Ничего не слышу… – простодушно развёл руками эмир.

Насреддин поманил к себе ближайших стражников, и те под его началом хором проорали:

– Баг-дад-ский-вор-в-ва-шем-га-ре-ме!!!

От такого громогласного известия притихли даже заинтересовавшиеся жёны.

– Кто у нас в гареме? – тихохонько полюбопытствовал тонкий голосок со второго этажа.

– Баг-дад-ский-вор! – ещё раз продекламировали нукеры, виновато косясь на обалдевшего владыку.

– Ой, мамочки-и… – томно вздохнули три голоса сразу. И все почему-то поняли, что это значит…

– Я убью его! – визгливо поклялся эмир. – Принесите мой самый большой ятаган!

– И доспехи! – твёрдо добавил домулло. – Щит, шлем, кольчугу, копьё, кинжал и лук со стрелами. О вас же