Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL. - Сюэцинь Цао

Цзя Лянь просиял и заключил Пинъэр в объятия, приговаривая:

— Ах ты моя милая, дорогая плутовка!..

Не выпуская из рук пряди волос, Пинъэр с улыбкой продолжала:

— Теперь ты в моих руках! Будешь со мной по-хорошему, ладно! А нет — все расскажу!

— Спрячь получше, чтобы она не увидела! — умолял Цзя Лянь.

На какой-то миг Пинъэр отвлеклась, и Цзя Лянь, воспользовавшись случаем, выхватил у нее из рук прядь волос.

— Лучше все же, чтобы их не было у тебя, — проговорил он с улыбкой. — Я их сожгу, и дело с концом.

С этими словами он сунул волосы за голенище сапога.

— Бессовестный! — процедила сквозь зубы Пинъэр. — «Перешел через реку и мост за собой сломал»! Жди теперь, чтобы я тебя выгораживала!

Она была до того хороша, что Цзя Ляню захотелось овладеть ею. Он обнял Пинъэр, но она вырвалась и убежала из комнаты.

— Распутная девка! — зло пробормотал вслед ей Цзя Лянь. — Распалила меня, а сама улизнула!

— А кто велел тебе распаляться? — хихикнула в ответ Пинъэр. — Не всегда же мне ублажать тебя! Узнает жена, несдобровать мне!

— А ты не бойся! Бутыль с уксусом[208] — вот она кто! Разозлюсь как-нибудь и так ее изобью, что места живого не останется! Будет помнить меня! Сторожит, как разбойника! Сама только и знает, что лясы точить с мужчинами, а мне с женщиной перекинуться словом нельзя! Подойти близко! Сразу начинает подозревать, а сама с дядьями и племянниками шутит, смеется! Не позволю ей больше встречаться ни с кем!

— Она права, что не верит тебе, — заметила Пинъэр, — а ты зря ревнуешь. Ей надо ладить со всеми в доме, иначе как управлять хозяйством? Ты же ведешь себя дурно, и беспокоит это не только жену, но и меня!

— Э, ладно, хватит! — перебил ее Цзя Лянь. — Старая история! Вы что ни делаете — все хорошо, у меня же — все плохо! Погодите, возьмусь я за вас!

В это время во двор вошла Фэнцзе и, заметив Пинъэр, сказала:

— Зачем шуметь под окном? Если вам нужно, беседуйте в комнате!

— Она сама не знает, что ей нужно, — ответил Цзя Лянь. — Боится, наверное, что в комнате ее тигр сожрет!

— В доме никого нет, — обратилась служанка к Фэнцзе, — а мне одной что с ним делать?

— Вот и хорошо, никто не мешает! — засмеялась Фэнцзе.

— Это вы мне, госпожа? — удивилась Пинъэр.

— Тебе, тебе! Кому же еще, — улыбнулась Фэнцзе.

— Лучше не заставляйте меня говорить неприятные вещи! — сердито буркнула Пинъэр и пошла прочь, даже не отодвинув занавеску на дверях для Фэнцзе.

— Эта девчонка просто рехнулась, — промолвила Фэнцзе, входя в комнату. — Хочет командовать мною, дрянь! Пусть побережет свою шкуру!

Тут Цзя Лянь повалился на кан, захлопал в ладоши л расхохотался:

— Не знал я, что Пинъэр такая отчаянная! Придется мне ее слушаться!

— Это ты ей во всем потакаешь! — напустилась на него Фэнцзе. — Погоди, я до тебя доберусь!

— Вы с Пинъэр ссоритесь, а на мне зло срываете! — огрызнулся Цзя Лянь. — Довольно, я тут ни при чем!

— Никуда тебе от меня не деться! — насмешливо произнесла Фэнцзе.

— Не беспокойся, найду убежище! — ответил Цзя Лянь, собираясь уходить.

— Постой, мне надо с тобой посоветоваться, — остановила его Фэнцзе.

Если хотите узнать, о чем они говорили, прочтите следующую главу.

Глава двадцать вторая

Из буддийских молитв Баоюй познает сокровенные тайны учения;в фонарных загадках Цзя Чжэн видит зловещее пророчество

Итак, Цзя Лянь, услышав, что Фэнцзе хочет с ним посоветоваться, остановился и спросил, в чем дело.

— Двадцать первого числа день рождения сестры Баочай, — сказала Фэнцзе. — Чем бы его отметить, как ты думаешь?

— Откуда мне знать? — ответил Цзя Лянь. — Тебе виднее. Ведь ты обычно распоряжаешься устройством празднеств и торжеств, в том числе и дней рождения.

— День рождения взрослого отмечается по строго установленному порядку, — ответила Фэнцзе. — Только я не знаю, отнести сестру Баочай к взрослым или к детям. Вот и хотела с тобой обсудить.

Цзя Лянь долго думал и наконец сказал:

— Ты, наверно, забыла! Ведь в прошлом году праздновали день рождения сестрицы Линь Дайюй. Устрой все точно так же.

— Ничего я не забыла, — усмехнулась Фэнцзе. — Но вчера старая госпожа интересовалась, когда у кого день рождения и сколько кому исполнится. Оказалось, что сестре Баочай нынче пятнадцать. Пока еще она, конечно, не взрослая, но скоро ей делать прическу[209]. Вот старая госпожа и сказала, что день рождения Баочай следует праздновать по-другому, не так, как это было у сестрицы Линь Дайюй.

— Значит, устраивай попышнее, — промолвил Цзя Лянь.

— Я тоже так думала, но хотела узнать твое мнение, — сказала Фэнцзе. — Чтобы ты снова меня не упрекал.

— Ладно, ладно! — засмеялся Цзя Лянь. — Не расточай зря любезности! Делай что угодно, только не следи за каждым моим шагом.

С этими словами Цзя Лянь покинул комнату, и пока мы о нем больше рассказывать не будем.

Надобно вам знать, что Ши Сянъюнь, проведя два дня во дворце Жунго, захотела возвратиться домой.

— Погоди уезжать, — сказала ей матушка Цзя. — Вот отпразднуем день рождения сестры Баочай, посмотришь спектакль, а потом проводим тебя.

Сянъюнь неловко было отказываться. Она только послала служанку домой за двумя новыми вышивками, которые собралась поднести Баочай.

Следует заметить, что с первых же дней появления Баочай во дворце Жунго матушке Цзя полюбилась эта скромная девушка, и ко дню ее совершеннолетия матушка Цзя выдала Фэнцзе двадцать лянов серебра из собственных сбережений и велела устроить празднество с угощениями и театральными представлениями.

Фэнцзе усмехнулась и как бы в шутку заметила:

— Кто смеет перечить бабушке, когда она собирается, не жалея денег, праздновать дни рождения детей? Какой же готовить пир? Если бабушка хочет, чтобы было шумно и весело, придется потратить кое-что из тех денег, которые у нее припрятаны. А вы вытащили какие-то залежалые двадцать лянов и хотите устроить на них целый праздник! Или же вы надеетесь, что и мы раскошелимся? Не было бы у вас — тогда и говорить нечего! Но ведь от слитков золота и серебра у вас сундуки ломятся! А вы еще у нас вымогаете! Кто в нашей семье не приходится вам сыном либо дочерью? Неужели вы думаете, что только Баоюй будет провожать вас на гору Утайшань? [210] Вы, вероятно, намерены все завещать ему! Конечно, мы не всегда можем вам угодить, но вы нас не обижайте! Судите сами, хватит ли двадцати лянов и на вино и на представления?

Слова Фэнцзе были встречены смехом. Матушка Цзя тоже не сдержала улыбки.

— Подумать только, до чего острый у нее язычок! Я тоже за словом в карман не полезу, но эту мартышку мне не переговорить. Свекровь предпочитает с тобой не связываться, так ты явилась сюда зубоскалить!

— Моя свекровь любит Баоюя не меньше вас, — возразила Фэнцзе, — и мне некому жаловаться на свои обиды. А вы еще говорите, что я зубоскалю!

Эти слова вызвали улыбку удовольствия на лице старой госпожи.

Вечером все собрались у матушки Цзя. После обычных расспросов о здоровье завязалась беседа. Женщины смеялись, шутили, а матушка Цзя, воспользовавшись случаем, стала расспрашивать Баочай, какие пьесы ей нравятся, какие кушанья она любит. Баочай хорошо знала, что матушка Цзя, как и все пожилые люди, предпочитает веселые пьесы, а блюда сладкие да мягкие, которые не надо жевать, и, учтя все это, отвечала на вопросы. Матушка Цзя осталась очень довольна. На следующий день она первая послала Баочай платья и безделушки в подарок. О том, что подарили Баочай остальные, мы подробно рассказывать не будем.

И вот наступило двадцать первое число. Во внутреннем дворе дома матушки Цзя был сооружен помост для представлений пьес на Куньшаньские и Иянские мотивы[211], а во внутренних покоях — накрыты столы и разостланы циновки. Посторонних в гости не звали, только близких родных, за исключением тетушки Сюэ, Ши Сянъюнь и самой виновницы торжества, Баочай.

В этот день Баоюй встал рано и, вспомнив, что давно не виделся с Дайюй, отправился ее навестить. Дайюй, когда он вошел, лежала на кане.

— Пора завтракать, — с улыбкой сказал Баоюй, — скоро начнется спектакль. Какая сцена и из какой пьесы тебе нравится больше всего? Я закажу.

— Придется тебе тогда нанять целую труппу, я выберу, что мне нравится, и пусть исполняют для меня одной, — с усмешкой отвечала Дайюй. — А так зачем меня спрашивать?

— Что ж, — улыбнулся Баоюй. — Завтра найму артистов и велю им играть только для нас двоих.

Он стащил Дайюй с кана и повел завтракать.

Перед началом спектакля матушка Цзя попросила Баочай выбрать сцены для представления. Баочай стала отказываться, но матушка Цзя настаивала, и Баочай пришлось в конце концов согласиться. Она назвала сцену из «Путешествия на Запад»[212].

Матушка Цзя одобрила ее выбор и обратилась к тетушке Сюэ. Но та отказалась, поскольку дочь ее уже назвала сцену. Следующей была Фэнцзе. Она не посмела ослушаться, хотя здесь были госпожа Син и госпожа Ван, и назвала сцену «Люэр закладывает одежду», веселую и смешную, где актеры то и дело вставляли в текст всякие шутки и реплики — Фэнцзе знала, что матушка Цзя любит такие. Старая госпожа и в самом деле очень обрадовалась и обратилась к Дайюй, но девочка уступила свою очередь госпоже Ван.