Филипп Бобков и пятое Управление КГБ: след в истории - Эдуард Макаревич

Имеются, однако, ошибки.

1. Представители „оппозиции“ выглядят как более старшие физически и в смысле партийного стажа, чем представители ЦК. Это нетипично и не соответствует действительности…

<…>

3. Упоминание о Сталине надо исключить. Вместо Сталина следовало бы поставить ЦК партии.

4. Убийство Шахова не должно служить центром и высшей точкой сценария; тот или иной террористический акт бледнеет перед теми фактами, которые вскрыты процессом Пятакова – Радека…

Центром и высшей точкой сценария следовало бы поставить борьбу двух программ, двух установок: одна программа – за победу социализма в СССР, за ликвидацию всех остатков капитализма, за независимость и территориальную целостность СССР, за антифашизм и сближение с нефашистскими государствами против фашистских государств, против войны, за политику мира; другая программа – за реставрацию капитализма в СССР и свертывание социалистических завоеваний, против независимости СССР и за государственное расчленение СССР в угоду фашистским государствам, за сближение с наиболее сильными фашистскими государствами против интересов рабочего класса и в ущерб интересам нефашистских государств, за обострение военной опасности и против политики мира.

Дело надо поставить так, чтобы борьба между троцкистами и Советским правительством выглядела не как борьба двух котерий (котерия – сплоченная группа лиц, преследующих своекорыстные цели. – Э. М.) за власть, из которых одной „повезло“ в этой борьбе, а другой „не повезло“, что было бы грубым искажением действительности, а как борьба двух программ, из которых первая программа соответствует интересам революции и поддерживается народом, а вторая противоречит интересам революции и отвергается народом.

…Сценарий придется переделать, сделав его по всему содержанию более современным, отражающим все то основное, что вскрыто процессом Пятакова – Радека» [6].

Носителем оппозиционной программы, которая, по Сталину, противоречит интересам революции и отвергается народом, в фильме выступает секретарь Ленинградского обкома партии Карташов, трибун, истовый революционер: «И близок час – на площадях Шанхая, Берлина, Вены заполыхают знамена нашей победы… Мы начнем, а наши братья на Западе – закончат!».

Это идеи Троцкого звучат с экрана.

Но у Карташова конфликт с другим партийным секретарем – Шаховым, в образе которого угадывается лидер ленинградских большевиков С. М. Киров. Шахов озабочен исключительно земными делами: выпуском новых тракторов, порядком на производстве, производственными планами, развитием рационализаторства и изобретательства.

Карташов пытается объяснить Шахову: «Вся наша стратегия родилась из расчета на мировую революцию. А мы занимаемся мелочами, говорим о подъеме промышленности, техническом прогрессе в этой России, в этой толстозадой, неповоротливой стране. И еще говорим, что строим социализм. Так дальше продолжаться не может».

Это повторение слов Бухарина о «народе-растяпе», «нации Обломовых» с ее «азиатской ленью».

Конфликт Карташова с Шаховым приехал разбирать некто Максим, человек из Москвы. Как полагается, этот представитель Центральной контрольной комиссии встречается с рабочими, выступает перед ними:

«Максим. Чего они хотят, Карташов и его единомышленники? Ответить просто и сложно… Сложно, потому что всем этим занимаются не кулаки, не „керзоны“, не офицеры с погонами, а люди, которые называют себя товарищами, членами партии. Что бы ими ни руководило – трусость, неверие, подлость, – это нам сейчас неважно. Психология потом. Нам важно знать одно. Они стоят поперек дороги… Нет, я не так сказал. Не стоят поперек, а они суетятся в обозе, хватаются за колеса, чтобы задержать поступательное движение… и орут при этом бодрыми голосами: вперед, вперед! А сами думают: назад, назад… Клянясь именем партии, именем Ленина, клянясь в верности ЦК, они пытаются провести на съезд свою делегацию, чтобы от вашего имени бороться с ЦК. Только подумайте, какая иезуитская тактика! Не оглашая своей программы, пробраться на съезд, любыми мерами сколотить большинство, чтобы овладеть… Центральным комитетом нашей партии.

Старый рабочий. Если они в наше дело не верят, то продадут.

Максим. Попробуем, товарищи, решить простую задачу… Предположим, что к власти приходят люди, которые говорят, что они революционеры, и в то же время не верят в возможность построения социализма. Спрашивается, что же они будут строить?.. Наша задача, товарищи, проста. Надо заставить их говорить перед народом так, как у себя в кабинетах».

Даже через много лет после выхода этого фильма на экран заставить новых Карташовых говорить перед народом, как у себя в кабинете, так и не удалось. Ну, разве не роднит идеолога советской перестройки 80-х годов, секретаря ЦК партии А. Н. Яковлева с образом Карташова такое признание Яковлева:

«Я в качестве железного правила занял следующую позицию: осторожность, осторожность и еще раз осторожность… Сюда вкладываю простую формулу: смело идти на практические дела демократического характера и одновременно утверждать, что делается это ради укрепления социализма… а не противно ли было притворяться и разыгрывать из себя дурачка? Да, противно. Но, может быть, кто-то знает более эффективный путь с точки зрения конечного результата?» [7]

В 1927 году Карташов в своем кабинете говорил проще: «С их лозунгами – к нашим целям!». По его логике выходит, что самый эффективный путь для достижения результата – делать одно, а говорить другое, маскируя делаемое словами-прикрытиями. Чтобы завороженная публика очнулась, когда дело сделано. Высший класс манипулирования. В 30-е годы таких манипуляторов более искусный манипулятор Сталин называл двурушниками и подводил к расстрельной черте.

Они ведь как защищались: «Я этого не говорил!». А аргумент Шахова, да и Сталина: «Но ты, очевидно, так думал». Угрозой кровавой расправы НКВД заставлял их на судебных процессах говорить и то, о чем они говорили в своем кругу, и то, о чем не говорили, но о чем могли думать. Следствие, суды превратились в жестокий инструмент политической борьбы.

В фильме «Великий гражданин» цепляет прежде всего фраза о том, что надо оппозицию заставить говорить перед народом так, как они говорят у себя в кабинетах. По Грамши, стабильность правящего «ядра» при тоталитарном режиме можно расколоть многократными усилиями оппозиционных элементов. Но при одном условии: говорить они будут одно, а делать другое. И когда масса этих дел достигнет критического предела, «ядро» расколется. Вот такую оппозицию и надо взращивать во власти.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});