Происхождение Русского народа - великорусского, украинского, белорусского. Славяне в древности - Николай Севастьянович Державин

в это время и все прочие славянские племена и народы; знало оно на известном этапе своего развития, и семейно-родовую общину, и территориальное объединение семейно-родовых общин в союз этих последних, т. е. подлинную жупанию или жупу, соседскую общину-марку, что доподлинно представляло собою польское opole; знало оно, конечно, и общественные организации более широкого масштаба, т. е. территориально-союзные объединения ополей в племенные образования различных по занимаемой площади и количеству населения размеров.

Так, именно, представляется нам общественный строй у поляков в древнейшее время, если только мы будем исходить не из случайно уцелевшей в случайно сохранившихся латинских памятниках соответственной терминологии, но и из более широких данных марксистской науки об обществе, из наличности соответственных институтов у ближайшего окружения, из позднейших бытовых и правовых пережитков традиционной житейской практики данного народа и пр. и пр. Польская буржуазная наука, как видели мы выше, подходит к данному вопросу чисто формалистически, исходя только из наличности соответственных показаний письменных источников и тем самым сознательно ограничивая свои познавательные возможности в такой важнейшей области знания, как наука об обществе. Однако и в среде польских буржуазных историков и правоведов имеются отдельные учёные-одиночки, которые умеют сохранить свой независимый голос и в массе реакционного окружения продолжают твердо стоять на своих позициях признания и для древнейшего общественного строя Польши родового принципа со всеми вытекающими отсюда историческими и юридическими последствиями.

XIII

К числу этих польских учёных принадлежит недавно скончавшийся краковский профессор, б. член-корреспондент Академии Наук СССР Освальд Бальцер (Oswald Balzer). Последняя из его работ, в которой он останавливался на проблеме родового строя в Польше, была напечатана в 1898 г. в львовском историческом журнале Kwartalnik Historyczny под заглавием Revizya teoryi о pierwotnem osadnictwie w Polsce (Rocznik XII, zeszyt 1, стр. 21–63).

Возражая против теории Фр. Пекосиньского (Franc iszek Piekosinski) о происхождении общества и государства в Польше путём najard на Вислу и Варту лехитов с Лабы, опубликованной автором в 1896 г. в Кракове в специальной монографии — Ludnosc wiesniacza w polsce w dobie Piastowskiej, проф. Бальцер приводит целый ряд доводов, подтверждающих наличность родового строя в древней Польше, удерживавшегося здесь вплоть до XIII в. Родовую организацию населения проф. Бальцер считает первичной для Польши; отсюда, как основной тип наименования населённого пункта для древней Польши, Бальцер считает форму патронимического названия. Пекосиньский, которому возражает Бальцер, считал первичным типом поселения для Польши поселение индивидуальное.

Проф. Бальцер считает ополе первичной территориальной общественной организацией древней Польши, соответствующей братствам у чехов и сербов, т. е. жупаниям или жупам.[80]

Освальд Бальцер отмечает следующие следы и остатки родовой организации у крестьянского населения в Польше:

1) упоминание в документах о пожалованиях несвободных людей: cum tota generatione, cum filiis et fratribus, cum fratribus (стр. 25);

2) существование «старосты», как начальника села, который до этого был главою рода (стр. 25–27);

3) наказательная, или пенитарная (польская каша), ответственность рода согласно свидетельству «Книги обычного права» (Kniga prawa zwyczajowego) (стр. 29–30);

4) получение родом (крестьянским, а не только шляхетским) выкупа за голову убитого (стр. 31);

5) наличность слоя крестьянского населения, называемого в документах hospites, которых Бальцер признаёт «laz^kow», т. е. не принадлежащими к родовой организации (стр. 31–35).

К этой же проблеме О.Бальцер возвратился ещё раз в 1899 г. в работе «О zadrudze slowianskiej», «Kwartalnik Hist.», t. XIV, 1899, стр. 183–256.

XIV

Прокопий говорит о славянах VI в., что они не управляются одним человеком, но исстари живут в демократии, поэтому обо всем, что для них полезно или вредно, они рассуждают сообща. Другими словами, славяне, по Прокопию, не знают едино державной власти и живут на основах самоуправления путём обсуждения своих дел на всенародных сходках, т. е. вечах. Этот общественный строй Прокопий называет демократией.

Показание Прокопия подтверждается аналогичным показанием его современника Маврикия, который говорит о славянах, что «у них нет общей власти, они вечно во вражде друг с другом, что положат одни, на то не решаются другие, и ни один не хочет повиноваться другому».

Картина, рисуемая Маврикием, страдает, конечно, известным перегибом, обычным, впрочем, для всех византийцев, когда они говорят о своих врагах — варварах и особенно о злейших врагах — славянах, но в основном она совпадает с показанием Прокопия о том, что славяне не знают единодержавной власти и живут в демократии. Однако Прокопий в своём показании не раскрывает полностью всей картины славянской демократии, т. е. господствовавшего у славян в его время демократического строя. Эту картину дорисовывает Маврикий, которому приходилось вести военные дела со славянами, а стало быть, ближе знать их быт и нравы, хотя, надо сказать, и он знает их весьма поверхностно. «У славян, — говорит он, — множество царьков, и они между собою несогласны», а потому он считает нелишним некоторых из них, особенно пограничных, привлекать на свою сторону подкупом, а затем уже нападать на остальных. Наличность у славян «множества царьков» в соответствии с наличностью множества племён и родов, о чём говорит тот же Маврикий, а позже него в X в. арабский писатель Масуди, причём славянские «царьки» со своими дружинами занимаются разбоем и грабежом, развивая в этом направлении в VI–VII вв. огромную энергию с тенденцией к захвату крупных торгово-промышленных и культурных центров вроде Солуни или Константинополя и наживая на этих грабежах огромные богатства, — все это даёт нам основания говорить о том, что первобытно-общинный демократический строй в VI в. уже был, по-видимому, изжитым этапом общественного развития у славян и что его сменял или уже сменил в это время строй, известный под именем «военной демократии», переходный строй к феодализму и феодальной государственности.

Многочисленные показания источников ясно говорят о том, что, выражаясь словами Энгельса, былая война племени против племени к VI в. у славян уже выродилась в систематическое разбойничество на суше и на море в целях захвата скота, рабов и сокровищ и превратилась в регулярный промысел, который привёл к накоплению богатств, сосредоточивавшихся в руках, прежде всего, славянских родовых вождей, или «царьков», и их дружинников, что привело к образованию частной собственности и положило начало классовому расслоению общества. «Они стали богаты, — говорит о славянах в VI в. Иоанн Эфесский, — имеют много золота, серебра, табуны лошадей и оружие». В