За любовь - Lina Swon

— Конечно! Я знаю, что не было Эни, иначе я бы просто убил тебя! — он лизнул ее щеку, затем поцеловал шею. Он с силой прижал руку к ее плоти, большим пальцем надавив на клитор, и Аня охнула от острого удовольствия, огнем распространившегося по телу. Она дрожала, ненавидя его и свое тело за это унижение. Но когда смысл слов дошел до нее, гнев затопил и она стала сопротивляться, дернулась, пытаясь сбросить, но он лишь сильнее прижал ее к себе, не прекращая ласкать, ей осталось только просить;

— Маркус пожалуйста не трогай меня, прошу!

Он не отвечал, а просто смочил пальцы слюной и увлажнил ее, а затем раскрыл ее складочки и медленно вошел, не прекращая ласкать клитор. Аня услышала его стон, от которого все внутри нее сжалось в тугой узел, а через мгновения он начал медленно двигаться в ней, крепко сжимая ее талию и руками помогая себе, насаживая ее на член. С каждой минутой он двигался быстрее, мучительно глубоко входя и полностью выходя из нее, разжигая в ней пожар, с каждым проникновением она становилась мокрей и мокрей, она хотела его, тело жило отдельно от разума, стоны готовы были срываться с ее губ, но она кусала губы сдерживая себя, когда услышала его горячий шепот:

— Не сдерживайся, я же знаю, как тебе хорошо! Такая влажная, горячая, тугая! — продолжал он обжигать ее вкрадчивым голосом. Окна в машине запотели, стало душно, они оба покрылись потом. Аня стонала, все громче и громче, по мере того, как Маркус глубже проникал в нее, дразня. — Скажи, что хочешь, чтобы я тебя трахнул сильнее!

Она перестала думать связно, каждое движение было подобно смерти, она готова была рыдать от этой чувственной пытки, когда он поршнем двигался в ней.

— Да ублюдок, я хочу, чтобы ты меня трахнул сильнее! — тут же резкий удар бедрами, она ударилась головой о стекло, но это было неважно, все уже было неважно, кроме того, что происходило между ними. Маркус резко входил в нее быстрее и чаще, толкался, так мощно и яростно, что у нее вообще снесло голову и она уже не просто стонала, она кричала под ним, она взлетала все выше, двигаясь ему навстречу и оглушая стонами, он тоже стонал.

— Ты моя, поняла? — прохрипел он ей в спину, наращивая темп и хватая ее за волосы.

— Да! — простонала она когда он дернул ее на себя, разворачивая к себе ее лицо и прожигая собственническим взглядом.

— Что да? Скажи! — приказал он, больно оттягивая голову назад, заставляя спину прогибаться, рука надавила на горло, перекрывая кислород, в глазах темнело, голова кружилась и это наслаждение от его толчков… Боже… — Я не слышу! — кусает он ее губы.

— Твоя! — выкрикивает она, когда он сжимает ее соски и закрывает ей рот поцелуем, проглатывая ее стоны, входя со всей силы и очень глубоко, вызывая боль и экстаз. Это длится, не прекращаясь, они стонут, все исчезло кроме них. Она взлетала, только его руки держали ее на земле, еще толчок и время замирает. Вспышка. Они протяжно стонут, волна судорог, он дрожит и кончает в нее, он все еще в ней, ее мышцы все еще судорожно сжимаются вокруг него, заставляя тело трястись, как в лихорадке. Но вот он вышел, щелчок молнии. Он даже брюки не снимал и это стало каким- то пусковым крючком. Вся обида, несправедливость, унижение и знакомство с его жестокостью, с этой пошлой, скотской жестокостью прорвались наружу. Она без сил упала на сидение, утыкаясь в него лицом, задыхаясь от беззвучных рыданий, сжимая пальцы до боли, впиваясь ногтями в кожу ладоней, чувствуя, как сперма стекает по ногам. Какая мерзость! Какая грязь! Вот значит какой ты Маркус Беркет! Жестокая, эгоистичная скотина!

Глава 19

Маркус сидел, облокотившись на руль, внутри было пусто, словно все выкачали, в голове тоже не было ни одной мысли- странное состояние. Ничего не хотелось. Так задумчиво, упираясь взглядом в свои ноги, он и сидел, пока не услышал, что- то похожее на всхлип, он не хотел даже смотреть на нее-это резало по живому! Жалел ли он? Пожалуй! Но в то же время он чувствовал удовлетворение. В следующий раз девочка подумает, прежде чем в сторону посмотрит. Хорошо пристроилась сучка!

Когда она не стала с ним разговаривать накануне вечером, Маркус все понял-она увидела и восприняла так, как ей казалось более вероятно. Наверно, учитывая его репутацию и их непростые отношения, это было правильно! Да и люди привыкли предполагать худшее! И все же его это задело, сам не понимал почему. Он звонил всю ночь, метался по своей квартире, как зверь в клетки-он волновался, мать ее, очень волновался, у него впервые в жизни появилось желание все объяснить, оправдаться перед сученкой, да-да, это было так ново, но он хотел!

Весь день был, как заведенный то понимал ее, то злился, он не мог сосредоточиться, постоянно думая о ней. В конец сорвался и полетел частным самолетом, хотя планировал, лететь к ней через три дня-дела еще были, но какие теперь дела?! Прилетел, мчался, как ненормальный к ней. По дороге его вдруг осенило, когда увидел цветочный магазин. Он ведь даже цветы ей ни разу не подарил. Остановился, долго выбирал, не зная, что купить, но взгляд привлек букет белых пионов. Купил, помня, что она любит белый цвет.

Когда подъехал, Ани не оказалось дома, а он второпях забыл ключи от ее квартиры. Проклиная все на свете, Маркус снова звонил ей каждую минуту, но ответ был тот же, точнее его не было! Он не знал, что ему делать, консьержка сказала, что девушка не выезжала с вещами, значит, должна приехать. Только на часах было уже три часа ночи, а ее все не было. Вот же черт, где она шляется или может у подруги ночует, хотя, что за глупость?! Маркус уже засыпал, когда увидел с парковки подъезжающее к подъезду такси. Когда из него вылезли парень с девушкой, он сначала расслабился и снова откинулся на сидение, только вот свет фонаря осветил пару и все замерло, затихло, внутри словно часы медленно тикало сердце, желудок очень сильно сжимало в каком- то болезненном предчувствии. Ситуация была красноречивой, Маркус окидывал их медленным взглядом, подмечая каждую деталь, от дорогой шикарной одежды до проникновенных взглядов.

Пара фраз, парень подходит к ней, а она не против ведь сука- принимает поцелуй! Все похолодело внутри. Как посмела, чертова шлюха? Ну, держись ублюдок?!

А потом, потом была ярость и гнев, одержимость, в голове словно набатом стучала одна фраза-шлюха! Это было каким- то первобытным инстинктом, он не чувствовал ни холода, ни боли в сбитых козанках, ничего, кроме желания убивать. Маркус бы и убил этого идиота, посмевшего трогать то, что принадлежит ему, если бы не ее крики и попытки остановить его, хотя это вывело из себя окончательно. Кого х*я эта потаскуха орет?! Он готов был убить и ее тоже, когда она упала на снег рядом с этим ничтожеством, лихорадочно проверяя его пульс, рыдая и прося оставить их.