Приказ есть приказ - Игорь Берег

— Ну, в Египте пирамиды все-таки побольше этой, — возразил Евгений.

— Не в размерах дело, — отмахнулся кубинец. — В форме!

— Ничего удивительного! Самая простая, экономичная и красивая форма. Ты посмотри, ее же удобнее всего строить! Сначала кладут широкий фундамент, потом на него затаскивают камни числом поменьше. И так до самой вершины. Все примитивно! А вообще должен тебе сказать, что ученые во всем мире уже задумывались над сходством египетских и мексиканских пирамид. Теперь, если сюда доберутся, новые загадки появятся, а они новые теории придумают.

— Только возраст пирамид в разных частях света сравнить нужно: где они раньше появились, оттуда этот народ и двигался! — продолжил эту странную научную дискуссию Тибурон.

— Слушай, — невольно рассмеялся Евгений, — не тем ты занимаешься! Тебе не в армии служить надо, а в университете учиться!

— Так я и учился. На историческом. Только с третьего курса ушел в военное училище. Решил, что в качестве офицера я больше пригожусь.

— Кому пригодишься? — не понял Евгений.

— Кубе, — ответил капитан таким тоном, что заставил Миронова взглянуть на него другими глазами. Оказывается, у этого парня в душе хранились идеалы, которых советский майор уже благополучно успел лишиться. Впрочем еще несколько лет назад он и сам искренне полагал, что своей службой приносит пользу величайшей державе в мире — Советскому Союзу, его Родине. Но с годами здоровый цинизм сменил патриотический огонь и, оставаясь все же советским офицером и гражданином своей страны, Евгений теперь не верил, что быть гражданином СССР — самое почетное звание. Он кое-что успел повидать во внешнем мире, за «железным занавесом» и знал, что в большинстве цивилизованных стран люди живут лучше и богаче, чем в Союзе. Хотя не взялся бы утверждать, что счастливее.

— Командир! — позвал Монастырев. — Кажется, нашли!

Офицеры и португалец подошли ближе. После ожесточенной рубки, учиненной здесь с помощью двух катан, подножие пирамиды просматривалось гораздо более отчетливее, чем раньше. Теперь Евгений мог не только рассмотреть каменные блоки, из которых оно было сложено, но и потрогать их. Сделал он это не без внутреннего трепета, потому что выглядели они… Наверное, не менее древними, чем такие же у египетских пирамид. Сравнивать, конечно, он не мог, потому что в Египте не бывал никогда, но по фильмам и иллюстрациям в учебниках истории получалось очень похоже. Нет, здесь блоки, естественно, были поменьше размером и цвет имели не желтый, а серый. Но чувствовалось, что установили их не годы, а века тому назад. От понимания этого действительно становилось неуютно. Примерно такое он ощущал, когда ему однажды дали подержать в руках кусок бивня мамонта, найденный где-то за Полярным кругом. Тогда он держал на ладонях Вечность. Сейчас он ее осторожно касался.

— Ну, что вы тут нашли? — спросил у рубщиков Тибурон.

— Да вот, ступени наверх ведут, — ответил кубинский солдат. Евгений так и не удосужился спросить, как его зовут.

Действительно, от подножия пирамиды к ее вершине угадывалась широкая лестница со ступенями высотой едва ли не по колено взрослому человеку.

— А входа не нашли? — поинтересовался глубокомысленно молчавший до этого Сандош.

Евгений понял его слова, перевел для Толика. Тот отрицательно покачал головой…

— Может быть, лестница как раз ко входу и ведет? — предположил Тибурон.

— Будем посмотреть! — решил Монастырев, и они вдвоем с кубинцем взялись очищать на лестнице проход, достаточный для двух человек.

Офицеры опять отошли в сторону и закурили, не забыв угостить сигареткой и португальского электрика. Тот оживился, с видом знатока понюхал бумажную палочку, набитую табаком, прикурил, затянулся и тут же закашлялся.

— Крепкие, черт побери!

— Ничего страшного, — успокоил его Тибурон, — привыкнешь. Кубинские табаки — лучшие в мире.

Евгений возражать не стал, хотя имел по этому поводу собственное мнение. Но за последнее время уже как-то притерпелся к крепчайшим «Популарес», и ему казалось, что, вернувшись в Союз, он будет скучать по этим сигаретам.

Лестница заросла меньше, чем основание, и работа по ее очистке не заняла много времени. Ступени не вели до самой вершины пирамиды, а заканчивались небольшой площадкой примерно на середине. Здесь же обнаружился и вход, плотно затянутый лианами. Через узкую щель Евгений посветил внутрь фонариком. За завесой лиан скрывался ход высотой в человеческий рост. Но через несколько шагов ход делал резкий поворот направо, а что за поворотом скрывается, видно не было.

— Представляю, как на этой площадке жрецы вырывали у жертв сердца, — негромко сказал Серхио.

— Ты путаешь местную цивилизацию и ацтеков или инков, — ответил Евгений. — Это там человеческие жертвоприношения практиковались. А здесь, может быть, ничего подобного не было.

— Не было? Тебе не кажется, что вот это углубление очень подходит для сбора крови? — указал пальцем кубинец.

Действительно, в центре площадки имелась аккуратно выдолбленная овальная ямка.

— Ну, похоже. Но это еще ни о чем не говорит. Могли и козлят или поросят в жертву приносить.

— Ну, да, козлят… Знаем мы эти религии! Непременно богов человечинкой ублажать надо было. И вообще в древние времена человеческая жизнь ничего не стоила. Плодились бесконтрольно и убивали легко.

— Ну, предположим, здесь и сейчас то же самое происходит. Ты посмотри, ведь большинство женщин с большими животами ходят. И мрут как мухи.

Тибурон хихикнул.

— До анекдотов доходит. Мне наши девчонки рассказывали. Как-то разговорились с местными мульереш. А те и спрашивают: «Вы что, больные?» — «С чего вы взяли?» — «А почему не беременные?» Для них беременность — нормальное состояние.

Они бы еще долго так разговаривали на отвлеченные темы, маскируя свое беспокойство и нежелание лезть в эту чертову пирамиду, но Толик Монастырев не выдержал:

— Командир! Вход расчищать или домой поедем? Чего зря стоять?

Хочешь, не хочешь, а нужно было на что-то решаться. И отступать не хотелось и внутрь этой мрачной громадины нырять не тянуло.

— Давай! — скомандовал Евгений, и две катаны дружно врезались в переплетение лиан, некоторые из которых были едва ли не в руку толщиной. Но острые лезвия и сильные руки быстро с ними справились, и буквально через три минуты вход очистился. Портос присел на корточки, светя фонариком и пытаясь рассмотреть, что же скрывается за поворотом. Наконец распрямился.

— Нет, ничего не видно, идти нужно.

И тут португалец зловещим тоном сказал:

— Сейчас как выскочит кто-нибудь оттуда!

Монастырев непроизвольно отпрянул от входа, дернулись и остальные. Толик, разумеется, не понял слов Сандоша, но голос у португальца был таким глухим и низким, что хватило и этого. Серхио, которого чуть не столкнули с площадки, выругался:

— Чтоб тебя черти забрали! Зачем пугаешь, Фернанду?!

— А я не пугаю, — совершенно серьезно заявил электрик. — Может быть, там и вправду кто-то скрывается!

Теперь Тибурон перевел его слова для остальных. Толик беззаботно рассмеялся. В нем совсем не было страха перед неведомой опасностью.

— Да кто там может скрываться! Через такую решетку, — он указал острием катаны на остатки лиановых зарослей, — ни одна зараза не смогла бы пролезть. Ну, кроме змей, конечно. Так что делать будем?

— А пойдем! — решился вдруг Евгений. Он и сам бы не сказал, откуда у него вдруг появилась эта бесшабашность. Вообще-то Миронов считал себя человеком осторожным и хладнокровным. Профессия этого требовала, и осторожность вкупе с трезвым расчетом не раз спасали жизнь ему и его подчиненным. Теперь же родилось ощущение, которое в народе называют «Сам черт ему не брат». В данную минуту он не боялся ничего и никого и готов был лезть хоть в пасть дьявола. Потребовал:

— Давай фонарик! — и первым шагнул в черную дыру входа.

Тибурон сзади сказал что-то предостерегающее, но Евгений не обратил на его слова внимание. Он уже ступил на пыльный пол тоннеля.

Здесь было очень тихо. Даже птичье пение, неумолчное и постоянное снаружи, в лесу, до такой степени, что уже и не замечалось, если не вслушиваться специально, внутрь пирамиды не доносилось. Но воздух оставался чистым и теплым. Может быть, там, в глубине, он станет тяжелым и затхлым, а пока дышалось легко.

Евгений сделал те несколько шагов, что отделяли его от поворота, осторожно, держа фонарь на вытянутой руке, заглянул за угол. И ничего особенного не увидел. Тоннель через какое-то расстояние опять делал поворот, теперь налево. Миронов обернулся. Пока никто за ним не последовал. Все стояли у входа и напряженно следили за действиями майора.

— Тут зигзаги пошли, — сказал он. — Надо дальше двигаться. Веревка у нас есть?