Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наверное, именно в те месяцы ожидания он впервые почувствовал пустоту в душе, тоску по жизни за пределами Коломбо и знакомой ему Шри-Ланки; эта пустота представлялась ему не столько пустотой, сколько желанием перебраться в другое место, эта пустота, как ни парадоксально, помогла ему более выпукло ощутить мир, более тонко прочувствовать его покровы, прихоти и структуры. Тогда он еще не догадывался, что может ему предложить жизнь, не знал, каково это — жить в другом месте, самому по себе, принимать решения, целоваться, влюбляться и заниматься сексом, где-то осесть или переезжать с места на место. Он еще не сталкивался с объектами своих желаний, будь то люди, обстоятельства или места, желания в ту пору были лишь мыслеобразами, абстрактными предметами, полными смысла, которого он не мог постичь, но неведомо почему наделял важностью эти вещи. В ту пору он чувствовал не столько желание, сколько тоску, ибо, хотя и желание, и тоска продиктованы неполнотой и подразумевают сильную, порой непреодолимую потребность в чем-то, чего нет в нашей жизни, все же то, что принято называть желанием, всегда имеет конкретную цель, представление о том, чем можно заполнить пустоту; тот же, кем владеет тоска, чувствует пустоту, но не знает, чем ее заполнить. В некотором смысле тот, кто желает, знает, чего он хочет (или думает, что знает), знает (или думает, что знает), каким способом достичь желаемого, пусть даже способ этот чересчур труден, пусть даже то, чего удастся достичь, то есть предмет желания, не принесет вожделенной свободы. Тот, кто тоскует, потерян, сбился с пути, не знает, чего ищет и где это искать, и, не в силах отвлечься с помощью лихорадочной деятельности или упорных попыток от мучительного ощущения нужды, утешается только тем, что вглядывается в пространство, будто где-то на этих бескрайних просторах, в космосе, море, небе таится возможность, которая сделает жизнь самодовлеющей, избавит от нужды, возможность, которая положит конец времени. Повзрослев, Кришан осознал, что такой возможности не существует, но тоска подобного рода и привела его сюда, понял он, глядя на пламя, беззвучно горевшее в центре площадки, тоска подобного рода водила его по многим путям и наконец привела сюда, к горящему телу Рани — той Рани, чье осязаемо мучительное стремление обладало и определенностью желания, и бесцельностью тоски, пониманием того, что именно ей нужно, и пониманием, что этого уже не достичь, — словно чтобы сказать ему: все попытки исцелиться от пустоты, положить ей конец рано или поздно приведут к смерти, к угасанию разума.
Сумерки сгущались; Кришан в последний раз взглянул от ограды на ослепительно-красный костер, тот уже горел целиком, и дрова, и гроб, и, скорее всего, лежавшее в нем тело — все ярко пылало в безжизненных серых сумерках. Кришан знал, что костер будет гореть долго, несколько часов, в человеческом теле заключено слишком много всего — не только кости, мясо и внутренности, но чувства и образы, воспоминания и надежды, пророчества и мечты, все это сгорит не скоро, обратится в утешительно-единообразный прах. Назавтра зять Рани заберет останки домой, а через месяц прах развеют над водоемом — может, над океаном на северном или восточном побережье, а может, даже над озером, которое они миновали по пути к месту сожжения, — в общем, в конце концов прах растворится в длинном широком своде мира. В конце концов от тела Рани не останется ничего, в конце
- Свет в окне напротив - Лина Вечная - Короткие любовные романы / Русская классическая проза / Науки: разное
- Воспоминания Свена Стокгольмца - Натаниэль Ян Миллер - Историческая проза / Прочие приключения / Русская классическая проза
- Воспоминания Свена Стокгольмца - Натаниэль Миллер - Историческая проза / Прочие приключения / Русская классическая проза
- Нам идти дальше - Зиновий Исаакович Фазин - История / Русская классическая проза
- Ита Гайне - Семен Юшкевич - Русская классическая проза
- Месопотамия - Сергей Викторович Жадан - Русская классическая проза
- Барин и слуга - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Заветное окно - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Даша Севастопольская - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Былое и думы. Детская и университет. Тюрьма и ссылка - Александр Иванович Герцен - Классическая проза / Русская классическая проза