Нариманов - Илья Дубинский-Мухадзе

По его, Ленина, рекомендации ЦК приглашает в Москву внушительную группу участников съезда — представителей Индии, Китая, Турции, Персии, Туркестана, Бухары, Кавказа, Семиречья, нескольких других стран. Их сообщения подробнейшим образом обсуждает Политбюро. Ленин пишет проект постановления о задачах Российской Коммунистической партии в местностях, населенных восточными народами. Четырнадцатого октября Политбюро проект одобряет. На следующий день Владимир Ильич выступает перед председателями уездных, волостных и сельских исполнительных комитетов Московской губернии:

«Что сделали съезд коммунистов[95] в Москве и съезд коммунистических представителей народов Востока в Баку, — этого нельзя сразу измерить, это не поддается прямому учету, но это есть такое завоевание, которое значит больше, чем другие военные победы, потому что оно показывает нам, что опыт большевиков, их деятельность, их программа, их призыв к революционной борьбе против капиталистов и империалистов завоевали себе во всем мире признание, и то, что сделано в Москве в июле и в Баку в сентябре, еще долгие месяцы будут усваивать и переваривать рабочие и крестьяне во всех странах мира»[96].

Появятся и строки Хо Ши Мина: «После исторического съезда, несмотря на внутренние и внешние трудности, революционная Россия, ни на минуту не задумываясь, пришла на помощь народам Востока, которые она уже одним фактом своей победоносной революции пробудила от летаргического сна».

В лагере противоборствующем это воспринимается крайне чувствительно.

Парижская газета «Тан»: «Ленинская пропаганда продвигается к проливам и Персидскому заливу такими уверенными и быстрыми шагами, какими никогда не продвигались армии царя, ибо Ленин идет навстречу чувствам и желаниям мусульманского мира, тогда как цари лишь оскорбляли эти чувства и пытались унизить, подчинить себе мусульманский мир. При этом с царем можно было заключить соглашение, можно было отдать половину Персии, часть Турции, остальное Европе забрать себе. Тогда как власть большевиков — сила освобождения Востока».

Английская «Манчестер гардиан»: «Большевики укрепились в Азербайджане, столица которого Баку служит Центром политической пропаганды в Персии и областях к востоку от Каспийского моря. Наконец, совсем недавно в Баку под руководством большевиков состоялся съезд народов Востока, который объявил священную войну Западной Европе. Весь Восток накануне взрыва, в Персии развивается большевистское движение, в Месопотамии вспыхнуло восстание, во всех городах разгорается трудно сдерживаемое революционное движение».

Столичная — лондонская «Дейли геральд», основательно выбранив Антанту за ограниченность и даже скаредность, поскольку «первоначальный план заключался всего лишь в использовании Грузии и Армении для завоевания Баку», настаивает на решительных мерах. «Нужно признать Кемаля, дать ему компенсацию… и он согласится выгнать красных из Баку».

Не согласится! Только что произошел обмен посланиями между Наримановым и Мустафой Кемалем. «Мусульманские коммунисты, — сообщал Нариманов, — будут прилагать все усилия для победы турецкого национального движения». Ответ Кемаля: «Телеграмма рабочих и крестьян братского Азербайджана по поводу героической борьбы народов Анатолии за свободу и самостоятельность получена с величайшей радостью… Считаю себя счастливым принести искреннюю признательность независимому населению Азербайджана».

26

Из разговоров в домашнем кругу.

Сестра Нариманова Сакине с повышенным интересом спрашивает:

— Нариман, ты ходишь в мечеть? Да?!

— Стараюсь бывать.

— Люди говорят, что ты приказал в Магеррам[97] отпустить правоверным чай и сахар?

— Что возможно, мечети получат.

— А раньше ты говорил, большевики мечети не признают. Помнишь, да?

— Эх, сестра! Ты не понимаешь, зачем я хожу. В мечетях бывают люди, которым больше всего требуется правдивое слово. Я слушаю их разговоры, беседую с ними. Иногда произношу маленькую речь… Со мной, возможно, многие не согласятся, но я придерживаюсь этого и повторяю, что человек, если только он не лишен нормального мозга, если он не идиот, его можно убедить, он в состоянии понять истину.

Продолжение, развитие его мысли находим на ломких страничках небольшой книги с выцветшими буквами: «Поездка председателя Азербайджанского революционного Комитета тов. Нариманова по Азербайджанской республике (30 сентября — 14 октября 1920 г.). Баку, 1921. В личной библиотеке Ленина она под порядковым номером 3513[98]. Наугад — страница десятая.

«ГЯНДЖА.

По-видимому, тут существовала большая подавленность и непонимание текущего момента. В темную массу, вовлеченную в мае беками и другими врагами Советской власти, в злую авантюру пытались бросить факел национальной розни, возбудить в сердцах недобрые чувства против истинных освободителей.

Истолковать всю правду тем, кто тянул лямку беспросветного рабства, кто мучительно страдал и видел в этом промысел Божий — эту благодарную, но трудную задачу взял на себя Н. Нариманов. Оба выступления его в городском саду и в мечети оставили неизгладимое впечатление. Не было митинга в тесном смысле слова, не было пафоса, легкомысленного эффекта. Нариманов, как глубокий психолог, тонкий знаток народной души, шаг за шагом подходит, подпиливает стропила и подпорки, на которых держится кромешная тьма деревни. Тут не было прямых вызовов искоренять ставленников проклятого прошлого, низвести вчерашних, угнетателей на положение сегодняшних слуг, не было призывов к мести. Одними призывами не поднимешь уровень сознания темного крестьянина. Необходимо просто и наглядно представить ему, отчего все в его жизни происходит.

Когда Нариман Нариманов искренно и правдиво описал причину бедности, ужасной тьмы, рабской психологии как результат вековой подъяремщины во славу хано-бекского могущества и для сравнения обратился к истории народов, успевших сбросить с себя цепи крепостничества, в замершей от глубокого внимания массе все сразу зашевелилось, онемевшие позы сменились нервными движениями. Все заклокотало, забурлило и засуетилось.

Из груди простолюдина исторглись вздохи, перешедшие в неистовые крики. Это был момент перерождения человека. Пережитые минуты явились живым протестом против тех, кто считал азербайджанского крестьянина апологетом незыблемой старины, неспособным воспринять идеи нового мира.

Кулаки, мироеды, сумевшие ловким путем вкрасться во вновь возникшие учреждения, овладевшие аппаратом управления на местах на несчастье бедноты, — тут на наших глазах были выданы. Эти всесильные владыки деревни после бичующих, поразительно уничтожающих прошлый уклад наставлений, словно вкопанные стояли жалкие, обезличенные, как будто перед карающей десницей правосудия… В сгущенной атмосфере слышалось судорожное биение сердец. Вот-вот разразится гроза. И что же? В бывшем стане «Мусавата», где пролилась кровь невинных из-за провокаций врагов трудящихся, после речи Нариманова вся толпа слушателей загудела. Возбуждение было слишком велико.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});