Живое и мертвое - Михаил Костин

Если ребенку с детства говорить, что вино в бутылке черное, он поверит в это. И потом, посмотрев на красную каплю на столе, зная, что вино черное, он сам придумает объяснение. Глупое, наивное. Скажет, что капля разбавлена. Или что это отсвет. Или выведет целую теорию про игру света, колебание волны, особенности глаза и оптический обман зрения.

Им с детства рассказывали, что Совет и Гильдия заботятся о них, защищают от Пустоши. И они видели Пустошь. И видели город. И понимали, что в городе хорошо, а в Пустоши грязное болото и упыри. А Витано — последний оплот человечества.

Им с детства рассказывали про доблестных следопытов, уходивших покорять Пустошь. И они видели, как самых лучших, самых достойных выбирают и отправляют с почестями на исследования чужой земли. Мальчишки мечтали стать следопытами. Откуда было им знать, что избранных с почестями отправляют на бойню, как коров. А потом фасуют в бочки и продают. Да и расскажи им кто такую сказку, никто же не поверил бы. Ни за что не поверил. Потому что так просто не может быть, хвала Совету и Гильдии.

Винни задавал и задавал вопросы сокамернику. А тот хихикал и отвечал, словно рассказывал свежие анекдоты. И от этих «анекдотов» становилось жутко.

— И что же, он так до самого конца верил им? — тихо спросил Винни.

— Твой друг умер счастливым, — хихикнул Гуль. — Когда его забирали, он был все так же уверен, что его ждут невероятные приключения.

Лохматый оборванец снова засмеялся. Этот смех уже порядком раздражал.

— А тебя почему не забрали? — сердито спросил Винни.

Сумасшедший оборвал смех, поднялся на ноги и воровато огляделся.

— Гуля не убили. Гуля не убьют, — забормотал он. — Гуль знает ход.

Он отступил в темный конец камеры. Снова скрежетнуло что-то, словно повернули старую тяжелую карусель, стоявшую без движения много лет. И в камере стало тихо.

— Гуль, — позвал Винни.

Ответа не было. Напугался он, что ли?

Юноша встал с тюфяка и пошел вглубь камеры. В углу воняла дырка в полу. И больше в темноте никого не было.

— Гуль? — позвал он снова.

Ни единого звука. А сумасшедший-то, оказывается, не такой дурак, каким кажется. И Винни принялся изучать стену в поисках потайного рычага.

26

Давно замечено, что в отсутствие хозяина работа ладится совсем в другом ритме. Возницы толкали бочки до утра. Неторопливо, обстоятельно. Особо не напрягаясь и делая частые паузы — переброситься словечком-другим. А куда спешить? Хозяин ведь уехал, ждет в другом месте. Кто как работает, не проверит. Ну а там, по пути наверстают упущенное. А даже если и не нагонят время, так и чего? Хозяину не все равно, сколько ждать? Полдня меньше, полдня больше.

Банда, которую вел Петро, тоже не торопилась. Добравшись до болота и окружив место, где стоял караван, упыри расселись по кустам и принялись ждать. Суетился только Петро, вызывая всеобщие усмешки. За время похода он перестал быть для банды чужим, но своим так и не стал. Упыри к нему относились как к шуту, который временно сопровождает их в путешествии и веселит Старика. Впрочем, Старик был единственным, кто относился к Петро более чем серьезно.

Значит, уважает, решил упырь, и перестал обращать внимание на насмешки подчиненного Старику сброда.

Сейчас Петро нервничал. Цель была близка, сладость мести щекотала и будоражила. А старый главарь мертвой банды ждал чего-то и не нападал.

Петро маялся, мучимый неведением, пытался разглядеть знакомые фигуры. Но караван стоял довольно далеко, и разобрать, кто есть кто, с такого расстояния было невозможно.

Не выдержав, он сунулся к старому упырю. Тот был спокоен и рассудителен, как всегда.

— Нападем сейчас, всех положим, — кивнул он. — А грузить потом кто будет? Ты?

Он открыто посмотрел на Петро, ожидая ответа. Упырь понял несостоятельность своих притязаний и уселся рядом в кустах, нервно мусоля ноготь.

Время шло, ничего не происходило. Зашла луна, караванщики погасили фонари, появились первые лучи солнца, а Старик ждал. Петро уже устал нервничать и даже почти заснул, когда старый атаман скомандовал наступление.

Команда была беззвучной. Он просто сделал знак рукой. Сидевшие рядом повторили странный жест и пошли вперед. Знак мгновенно разнесся по цепочке, и упыри напали практически одновременно.

Они не кричали, не гикали и не подбадривали друг друга воплями. Было видно, что для них это настоящая работа. Петро поднялся с запозданием и потрусил следом.

«Теперь я участник разбойного нападения на караван», — мелькнула трусливая мыслишка. Хотя чего бы это. Ведь не нападает он ни на кого. Никого не убивает, не грабит. Просто рядом был в неудачное время в неудачном месте. А нужно-то ему всего лишь найти четверых жуликов, которые ограбили его, несчастного, обездвижили и оставили гнить в лесу.

Эта мысль понравилась больше. Она звучала не так трусливо и даже вызывала жалость. Петро даже сам себя пожалел.

Возницы между тем увидели нападавших и принялись хватать все, что могло послужить оружием. У двоих обнаружились пистоли. Грохнуло несколько выстрелов. Послышались крики.

Петро отстал и наблюдал за расправой со стороны. Он искал глазами знакомые лица, но не находил. Караван словно бросили. Кажется, кроме возниц, здесь вовсе никого не было. Хотя Петро своими глазами видел место стоянки четверых. Ошибки быть не могло. И потом, какой хозяин бросит свое добро на погонщиков?

Ребята из банды выглядели страшно. В руках у них не было никакого оружия, кроме коротких, заостренных с одного конца жезлов. Но этими палками они били четко и беспощадно, видимо, начисто выбивая сознание.

Старик тоже вломился в потасовку и бил жезлом налево и направо. Возницы жались к обозам, пытались отбиваться, но силы были неравны и они понемногу сдавали позиции. Сами караванщики тоже, видимо, начали это понимать. Во всяком случае, несколько попытались прорваться, выбраться из окружения. Попытку тут же задавили бандиты. Вопли и шум драки стали более ожесточенными. Из-под крайней телеги, которая уже выпала из эпицентра бойни, выкатилась жалкая фигурка и ломанулась прочь.

— Ах ты ж, — воскликнул Петро. — Чтоб мне второй раз…

Он бросился наперерез убегающему вознице. «Вот теперь ты соучастник», — мелькнуло в голове. «Ни разу, — подумал Петро зло. — Я убивать не стану, только порасспрошу немного».

Возница оказался прыток. Петро понял, что не успевает. Тело сработало само, раньше мысли. Он кинулся на землю, выбрасывая далеко вперед ноги. Земля ткнула в бок, отбила локоть. По ногам что-то ударило, навернулось и, грубо ругаясь, полетело вперед. Петро вскочил, прихрамывая, бросился на возницу.

Тот был напуган. Что-то нечленораздельно мычал, выставлял вперед руки и пытался закрыться. Петро навис над ним.

— Я не стану бить, — заговорил он быстро, словно его кто-то ограничил во времени. — Где хозяин? Где?

— Уехал в город, — заторопился упырь, все еще прикрываясь.

— В Витано? — надавил Петро.

— Какой Витано? — возница даже удивился. — В Лупа-нопа.

— А лысый? С вами был лысый. Он где?

— Ушел, — возница попытался вывернуться.

— В Витано?

— Не знаю никакого Витано! — задергался пленник. — В болото он ушел, в болото. Курдюм с ним ходил. Там, в болоте, бугор, а в нем лаз. Курдюм у лаза стоял, а лысый туда, а потом оттуда. И не один, а с какими-то людьми. Они нам бочки принесли, ящики сгрузили и ушли. И лысый ушел.

Пленник снова попытался вывернуться. Петро понадобилось немало усилий, чтобы удержать его.

— Где бугор? — затряс Петро противника.

— Там, — тот кинул в сторону. — Там.

Он вдруг резко выдернул руку. Петро заметил, как блеснуло лезвие ножа. Руки Петро по-прежнему держали возницу за грудки и рефлекторно только сжались сильнее.

«Шкуру попортит, — мелькнула паническая мысль. — Только б не по лицу».

В следующую секунду пленник дернулся, обмяк и повалился на Петро. Нож чиркнул мочку уха и ушел в пружинящую болотистую почву. Петро дернулся и поспешил выбраться из-под тела. Тот, кто уже был не живым, теперь вдруг стал мертвее мертвого.

Из спины мертвого возницы-упыря торчал заостренный с одного конца жезл. Рядом стоял один из ребят Старика. Он подмигнул Петро и дернул на себя странную палку.

В стороне затихала драка. Смертоносная, как оказалось.

— Что это? — хрипло спросил Петро.

— Кол, — ответил упырь.

— Мне один маг сделал, — улыбнулся подошедший Батя. — Кости, правда, не берет, а вот гнилое мясо отправляет к праотцам легко. Хочешь на себе испытать?

Старик подкинул на руке жезл с оточенным концом и усмехнулся. Петро отпрянул.

— Нет, чтоб мне второй… — и тут же осекся.

С «колом» перспектива второй раз сдохнуть не казалась такой уж нереальной. Старик расхохотался.