Солнечные часы - Ширли Джексон

комнату мистера Хэллорана, дергающегося во сне, и окликнула сиделку. Наконец, села за письменный стол, чтобы привести в порядок отчетность, просмотреть счета, которые она уже никогда не заплатит, сосчитать долги, которые она уже никогда не соберет.

За ночь поднялся ветер, хотя было по-прежнему очень жарко. В воздухе сильно пахло грозой; ветер, усилившийся к рассвету, свободно гулял по саду, запутывая провода, на которых раскачивались японские фонарики. К половине седьмого начисто облетел розарий; горячий ветер уносил прочь охапки помятых и рваных лепестков. В дальнем конце усадьбы, на озере, ветер вздымал волны, бесцельно разбивающиеся о берег и даже заливающие пол грота, где прятались лебеди.

В тайном саду покачнулась и рухнула статуя, сминая по дороге цветы. На земле она раскололась пополам; одна из пустых рук Анны-в-лабиринте поймала пролетающую ветку и убаюкала ее, покачивая.

В семь утра миссис Хэллоран оделась и спустилась в столовую, где встретила тетю Фэнни. Поскольку миссис Хэллоран хотела, чтобы слуги как можно раньше уехали в свой короткий отпуск, дом уже проснулся, и в столовой звуки ветра заглушались привычной активностью. Все, что осталось от праздника, уже было убрано, хотя японские фонарики так и болтались, безнадежно запутавшись, а тенты под напором ветра превратились в живых летающих монстров; жаровню вычистили, посуду после гостей вымыли и стерилизовали в электрических посудомойках; на столе миссис Хэллоран и тетю Фэнни ожидал утренний кофе.

— Доброе утро, тетя Фэнни.

— Доброе утро, Орианна. Ты заметила, какой сегодня ветер поднялся?

— Ну еще бы! Честно говоря, даже немножко пугает.

Тетя Фэнни задумчиво разглядывала грейпфрут.

— Странно, — обмолвилась она, — как порой разум цепляется за мелочи; наверное, пройдет много времени, прежде чем я увижу грейпфрут, очищенный и нарезанный.

— А ты собираешься рвать их с деревьев и вонзаться зубами?

— Возможно. Мы ведь не знаем, насколько придется одичать. Кстати, ветер меня особо не пугает; правда, мне страшно представить, как оно будет потом…

— Да, — отозвалась миссис Хэллоран, — я тоже об этом полночи думала. Слушала, как ветер завывает, и пыталась осознать, что на сей раз он не затихнет. Зловещая, почти невыносимая мысль: ведь в обычные дни мы воспринимали бы перемену погоды спокойно, без всякого страха, тогда как на этот раз ветер не утихнет, а наоборот, усилится и в конце концов…

— Тише, Орианна! Слуги пока еще здесь. Да и вообще, меня тошнит от самой идеи…

Миссис Хэллоран с тетей Фэнни взяли тосты, яйца, бекон и кофе; бросая друг на друга краткие взгляды, обе молча думали об одном и том же: последним завтраком, приготовленным и поданным на изящном фарфоре и серебре, следует наслаждаться по максимуму в тихой, спокойной обстановке; и потому они сидели за столом дольше обычного (и уж точно дольше, чем привыкли проводить время в обществе друг друга). В какой-то момент, глядя на тяжелую серебряную вилку, миссис Хэллоран почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Какой прок от этого будет завтра? — думала она, даже не пытаясь скрыть слезы от тети Фэнни.

— Мой отец будет здесь, обязательно, — мягко произнесла тетя Фэнни. — Я верю в него безгранично!

Пока миссис Хэллоран с тетей Фэнни растягивали завтрак, спустилась Арабелла в халате и бигуди. Она сообщила, что миссис Уиллоу нездоровится, и попросила собрать поднос с кофе, томатным соком и пузырьком аспирина. Миссис Хэллоран велела усилить томатный сок сырым яйцом и вустерским соусом.

— Сегодня нам болезни никак не кстати, — сказала она Арабелле.

Та унесла поднос наверх и вскоре вернулась, одетая и причесанная; к этому времени за стол сели Фэнси с Глорией, а за ними Мэри-Джейн и капитан. Миссис Хэллоран с тетей Фэнни продолжали пить кофе; никто не разговаривал. Мисс Огилви села за стол с болезненным видом и с непривычной резкостью отвергла предложение миссис Хэллоран насчет томатного сока с сырым яйцом и вустерским соусом.

— Это все ветер, — хныкала мисс Огилви, — он сведет меня с ума!

— Да, ветер просто ужасный, — согласился капитан.

Эссекс и Джулия, последними вышедшие к столу, застали подавленную тишину: остальные молча прислушивались к отдаленным завываниям ветра.

— Наш маленький шабаш в ожидании, — пошутил Эссекс напряженным тоном.

— Скорей бы это прекратилось, сил больше нет! — простонала Джулия, едва сдерживаясь.

— Вряд ли, — заметил капитан.

По замыслу архитектора столовую по утрам должны были заливать лучи раннего солнца, поэтому здесь установили высокие стеклянные двери, выходящие в сад; и хотя звуки ветра были приглушены, сидящие за столом видели, как небо постепенно темнеет. Из-за дальних деревьев медленно выползали черные тучи, в комнате стало сумеречно, отражения на серебряном кофейнике потускнели.

— Сейчас будет гроза, — определила Джулия и истерически захихикала.

К полудню миссис Хэллоран, подавленная разыгравшимся ветром, поспешно отправила слуг на двух машинах; сиделка мистера Хэллорана не хотела уезжать и готова была отказаться от выходных из боязни, что хозяину станет плохо в такую погоду. Пришлось миссис Хэллоран настоять, чуть ли не повышая голос; в итоге сиделка уехала вместе с остальными. Когда обе машины скрылись из виду, миссис Хэллоран облегченно перевела дух.

— А теперь, — сказала она, мы должны тщательно обыскать дом и убедиться, что больше никого не осталось; я проверила и пересчитала слуг, и все же не хотелось бы потом найти в углу какого-нибудь пьяного деревенского гостя — по приглашению мисс Огилви.

Она бросила на мисс Огилви краткий, но выразительный взгляд; та болезненно сморщилась и протестующе замотала головой.

Пока остальные рыскали по дому, Фэнси отправили посидеть с дедушкой; она прочла ему «Питера-кролика» и «Трех медвежат», отчего мистер Хэллоран пришел в восторг.

— В доме так пусто, — заметил Эссекс, встретившись с Мэри-Джейн на лестничной площадке. — Раньше