Смерть Созданиям Сумрака: Расцвет - Александр Вольт

меланхолично сообщил БАСКО, — И ПО МОИМ ПРОГНОЗАМ, ОНА ПРОДОЛЖИТ РАСТИ.

Да мне и без его прогнозов было понятно, что дело пахнет даже не керосином, а топливом для космических челноков, черт подери. Замкнутое пространство, темнота, в которой Сатана ногу сломит (свет от голограммы погоды не делает), да еще и застряли мы аккурат на середине дороги. И назад не повернешь, и марш-броска до пункта назначения уже не выдашь. А если учесть, что с нами еще и куча людей, почти все из которых в бою бесполезны… Не, формально у них есть ножички, но ими разве что мясо на шаверму нарезать да свистульки из дерева строгать. В бою непригодны.

Столько факторов — и все играют против нас. Да еще и на нервы действует бормотание. Как комариным зудом по ушам ездят.

— Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое…

Понятно. Опиум для народа начали воскуривать, значит, как только петух жареный в жопу клюнул. За одним подхватили другие, и вскоре сырой и промозглый тоннель, здорово похожий на пещеру (разве что сталактитов не хватало для полного сходства) стал филиалом молельного дома. Кто-то уже не стесняясь, в голос ревел. И вроде бы осуждать за это нельзя, потому что салаги же, даже двадцать лет не все разменяли. Но и терпеть тяжело.

Поэтому я терпеть не стал.

— Тихо! — шикнул я на Катерининых людей, — всем рты на замок, пожалуйста. Слушайте…

Понятия не имею, почему — может, это был звездный час моего навыка убеждения, но они и впрямь заткнулись. И когда бормотания и слезы стихли, я снова услышал то, что мне совершенно не понравилось. Что-то большое ухнуло, тяжело осело вниз. Пол под ногами вновь завибрировал. Мы все стояли в молчании. Как глиняные воины китайского императора, которых я в книжке видел когда-то. Но на воинов эти люди, взбудораженные и напуганные, не тянули. Только мы с Софой, да и то по скидке в базарный день.

А потом тишина нарушилась. Ее прорезал женский вскрик. Он оборвался прямо на взлете, как будто кто-то щелкнул кнопкой пульта и убрал всю громкость.

— Дарья?! — взволновался кто-то. — Братцы, Дашка пропала. Только что здесь была и…

Что последовало после “и…” так никто и не узнал, потому что говорящий пропал сам. Земля под нами сотрясалась уже практически непрерывно, поэтому причины выбирать путь я уже не видел.

— Придется нам повременить, Софа. — сказал я.

Она только мрачно кивнула. На кончиках пальцев мелькнули холодные белые искорки.

— БОЕСТОЛКНОВЕНИЕ НЕИЗБЕЖНО, ВИКТОР, ПРИГОТОВЬТЕСЬ. — сообщил БАСКО.

— С этими новостями ты запоздал, — со вздохом ответил я.

Как человек, которому доводилось дело иметь с тонкими процессами (пусть даже большую часть времени я в таких процессах с боку припека участвовал) я понимал, что такое “ждать, затаив дыхание”. Сейчас был как раз такой случай. Все мы, даже сбитые с толку салаги, понимали — что-то идет.

И оно пришло. Пол под моими ногами начал оседать. Я чертыхнулся и как можно резче отскочил в сторону, увлекая Софку за собой. Очень вовремя, потому что тут же на месте, где я стоял, образовалась приличных размеров яма. И яма эта не пустовала. Я напряг зрение.

В рассеянном сиянии от голограммы что-то блеснуло. Хищным блеском, неприятным. В яме копошилось нечто темное, приземистое, с обтекаемой формой тела…

Червь! Мысли внезапно стали материальны, и мое буйное воображение вызвало к жизни древнего доисторического монстра, которому только в радость будет человеческим мясом закусить… Пусть сомнительной свежести (потому что с личной гигиеной тут беда), но зато как много сразу!

А потом этот червь выпростал наружу лапы, и я тут же понял, что в своей первой оценке жестко пролетел. А следом еще одно осознание горькое получил. Такая вот “двоечка” в щи пришла неприятная.

Развели нас упыри. Меня лично развели. Мы думали, что эти твари атакуют с поверхности, а они все это время подкоп к нам делали. Чтобы врасплох застать. И удалось им это на все пять баллов.

Тварь заклекотала и в один прыжок выбралась из ямы. С ее тела падала пыль, комья земли и влажной глины. Она встряхнулась, и тут я смог наконец рассмотреть, с чем имею дело. Насколько это было вообще возможно в этой темени. Передо мной стоял брат, сват или отдаленный сородич тех нетопырей, которых за собой водил брат Распятьева. То же вытянутое рыло с ощеренной пастью, маленькие красные глазки, даже кожистые крылья за спиной, пусть и совсем дохлые. А вот дальше начинались отличия. Потому что вместо тощих тонких лапок у этих тварей были мощные лапы с изогнутыми когтями, как у барсуков. Настоящие ковши, которым любой экскаватор обзавидовался бы. Тогда ничего особенного в том, что упыри такой способ выбрали. Имея таких гадов на вооружении, можно хоть до центра Земли докопаться. Часа за полтора.

Тварь вытянула в мою сторону рыло и издала истошный, пронзительный писк, от которого заболело в ушах. Ему вторили крики — не менее истошные, но на сей раз вполне человеческие. Полные ужаса. Как будто хор в филармонии поддерживал солиста.

Мысль смешная, а ситуация страшная. Да, паника среди салаг уже началась, но я все еще могу не дать ей развернуться. Иначе они все здесь полягут. Так, вроде бы БАСКО говорил, что справа безопаснее всего… Взгляд выловил в бледных отсветах лицо Катерины. Белое как смерть, но без страха.

— КАТЯ! — заорал я, перекрывая какофонию из плача и мата, — БЕРИ ОСТАЛЬНЫХ И БЕГИТЕ ВПРАВО, СЛЫШИШЬ? ВПРАВО!

Не особо рассчитывал, что она меня услышит. Однако услышала. Авторитет у Катерины имелся немаленький, потому что как только ее голос под потолком загремел, даже паникеры вроде как униматься стали. До тех пор, пока нетопырь вновь не завизжал. Передразнивал меня, кажется, потому что интонации получились похожими. Тварь бросила в мою сторону еще один взгляд и… и повернулась к салагам. Кожистые крылья захлопали в нетерпении — гаденыш явно собирался перекусить.

Бегемот разинул рот, булки просит бегемот.

А вот хрен ему. Не на тех батон крошить собрался.

— Софа, надо прикрыть отход. — сказал я, — Будь другом, наворожи, чем этого гада шарахнуть.

Наворожила она на совесть. Я сразу же почувствовал, как температура падает на добрый десяток градусов. Ладони начал покусывать морозец. Точно я переместился в московский февраль, а на дворе минус двадцать пять. Льдистые искорки на пальцах Софы росли, скреплялись вместе, тянулись вперед и превратились… в когти. Всамделишные такие перчатки с когтями на пальцах, только изо льда.

— Отлично, — похвалил я, — давай. Мы