Книга Черепов - Роберт Силверберг

— Девятое Таинство таково: ценой жизни всегда должна быть только жизнь. Знай, о Благороднорожденный, что вечность должна быть уравновешена уничтожением.

И еще он сказал:

— Поскольку жизнь означает ежедневное умирание, то, умирая, мы будем жить вечно.

41. НЕД

Я пытался вытащить Оливера, чтобы он помог похоронить Тимоти, но он остался сидеть надутым в своей комнате, как Ахилл в своем шатре. Поэтому вся работа легла на наши с Эли плечи. Оливер не открыл дверь, он не откликнулся на мой стук даже недовольным ворчанием. Я оставил его и присоединился к группе перед зданием. У Эли, стоявшего рядом с павшим Тимоти, был поистине неземной, преображенный вид: он сиял. Лицо его пылало, а тело блестело от пота в утреннем свете. Вокруг него стояли четверо братьев, четверо Хранителей: братья Энтони, Миклош, Ксавьер и Франц. Они выглядели спокойными и, похоже, были удовлетворены тем, что произошло. Брат Франц принес инструменты для рытья могилы: кирки и лопаты. Брат Энтони сказал, что кладбище неподалеку отсюда, в пустыне.

Вероятно, по причинам чистоты обряда братья не касались тела. Я сомневался, что мы с Эли сумеем пронести Тимоти дальше, чем на десять ярдов, но Эли не дрогнул. Присев на колени, он переплел лодыжки трупа и, подставив плечо под икры Тимоти, показал мне знаком браться посередине. Мы повернули и вместе подняли неподвижную двухсотфунтовую груду с земли, слегка пошатываясь. Вслед за братом Энтони мы с Эли зашагали к кладбищу, а остальные братья держались где-то позади.

Хотя рассвело совсем недавно, солнце уже палило нещадно, и усилия, затрачиваемые на переноску этого ужасного груза сквозь колышущийся раскаленный воздух пустыни, привели меня в полугаллюцинозное состояние: открылись поры на коже, колени подкашивались, перед глазами все расплывалось, горло будто сдавила невидимая рука. Передо мной начали прокручиваться повторные замедленные кадры звездного часа Эли; наиболее значительные моменты отмечались стоп-кадром. Я увидел, как Эли бежит, как наклоняется, чтобы схватить тяжелую базальтовую глыбу, потом снова гонится за Тимоти, настигает его, раскручивается словно толкатель ядра. Неожиданно рельефно вздуваются мышцы на его правом боку, Эли удивительно плавно протягивает руку, будто собираясь легонько стукнуть Тимоти по спине, но вместо этого аккуратно и точно направляет каменный череп в более хрупкий череп Тимоти. Тимоти сгибается, падает, неподвижно лежит. И снова. Снова. Снова. Погоня, нападение, удар опять и опять прокручиваются в мозгу, как ролик кинохроники. На эти кадры накладываются картинки с другими знакомыми образами смерти, проплывающими призрачной кисеей: изумленное лицо Ли Харви Освальда, к которому приближается Джек Руби; бесформенная фигура Бобби Кеннеди на кухонном полу; отрезанные головы Мишимы и его спутника, аккуратно положенные на генеральский стол; римский воин, протыкающий копьем фигуру на кресте; ослепительный гриб, вздымающийся над Хиросимой. И снова Эли, снова описывающий траекторию древний тупой предмет, снова удар. Время остановки. Поэзия уничтожения. Я споткнулся и чуть не упал, но красота этих образов поддержала меня, наполнив мои потрескивающие суставы и пылающие мышцы новой силой, и я удержался на ногах, прилежный носилыцик трупа, с трудом бредущий по крошащейся, пропитанной щелочью почве.

— Мы пришли, — объявил брат Энтони. Неужели это кладбище? Я не увидел надгробных камней, вообще никаких знаков. Низенькие серые растения с кожистыми листьями разбросаны беспорядочными пятнами по пустому полю. Тогда я пригляделся повнимательней, воспринимая окружающее со странной отчетливостью изнеможения, и заметил отдельные неровности на поверхности земли: то участок, казавшийся просевшим на несколько дюймов, то небольшое возвышение, будто здесь были какие-то колебания почвы. Мы бережно опустили Тимоти, и мое освобожденное от груза тело показалось мне невесомым: я действительно подумал, что сейчас поднимусь в воздух. Ноги у меня дрожали, а руки, помимо моей воли, поднялись на уровень плеч. Передышка была недолгой. Брат Франц подал нам лопаты, и мы начали копать могилу. Он один нам помогал: остальные трое Хранителей стояли поодаль, как истуканы, безмолвные, отстраненные. Земля была комковатой и мягкой: вероятно, все силы сцепления молекул были выжжены солнцем Аризоны за десятки миллионов лет. Мы рыли как рабы, как муравьи, как машины, втыкая лопаты и поднимая, втыкая и поднимая, втыкая и поднимая; каждый из нас делал свою маленькую ямку, а потом три ямки соединялись. Время от времени мы залезали на чужую территорию; один раз Эли чуть не пробил мне киркой босую ступню. Но вот работа закончена. Выкопанная вами яма имела футов семь в длину, три — в ширину и четыре — в глубину.

— Достаточно, — произнес брат Франц.

Тяжело дыша, обливаясь потом, испытывая головокружение, мы сложили инструмент и отступили назад. Я был на грани истощения и еле держался на ногах. Приступ сухих рвотных позывов напугал меня: я поборол его, превратив в нелепую икоту. Врат Энтони сказал:

— Опустите покойника в землю.

Как это? Ничем не накрыв? Бросать землю прямо на лицо? Прах к праху? По всей видимости, так и нужно. Собрав остатки сил, мы подняли Тимоти, перетащили через вынутый грунт и опустили вниз. Он лежал на спине, его разбитая голова покоилась на мягкой земле, а глаза — было ли в них удивленное выражение? — смотрели на нас. Эли потянулся, закрыл ему глаза и слегка повернул голову набок, после чего Тимоти стал больше похож на спящего, лежавшего в более удобной для вечного покоя позе. Четверо Хранителей заняли места у четырех углов могилы. Братья Миклош, Франц и Ксавьер положили руки на свои медальоны и склонили головы. Брат Энтони, глядя прямо перед собой, произнес короткую молитву на том певучем, неразборчивом языке, на котором братья общались со жрицами (язык ацтеков? атлантов? кроманьонцев?). Затем, на последних фразах переключившись на латынь, произнес то, что впоследствии Эли, подтвердив мою догадку, определил как текст Девятого Таинства. Потом жестом велел нам засыпать могилу. Схватив лопаты, мы начали сбрасывать землю. Прощай, Тимоти! Драгоценный отпрыск истинных американцев, наследник восьми поколений лучшей породы! Кто теперь вступит во владение твоими капиталами, кто будет нести дальше фамильное имя? Прах к праху. Тонкий слой песка Аризоны покрывает дородное тело. Мы вкалываем как роботы, Тимоти, и ты исчезаешь из виду. Как и было предначертано с самого начала. Как написано в «Книге Черепов» десять тысяч лет тому назад.

— Все обычные занятия на сегодня отменяются, — сказал брат Энтони, когда могила была засыпана и земля утрамбована. — Мы проведем день, погрузившись в медитацию, не будем принимать пищи, посвятив себя раздумьям о Таинствах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});