Рожденный Светом - Сергей Фрумкин

Ин посмотрела на сержанта с таким вызовом, что Ревенберг растерялся и не нашел, что ответить. Видя, что Гим ей не возражает, амазонка повернулась к Ригите, думая, что, возможно, та занимает сейчас роль старшего в их команде. Буквально излучая страх от мысли, что ее не послушают, Ин постаралась объяснить как можно спокойнее и убедительнее:

– Я всю жизнь прожила на Отторе! Оттор – мой дом, мой мир, мое прошлое, мое будущее! Все эти люди, все эти идеи, все эти мечты – это МОЯ боль, это МОЯ душа, это я сама и все, что живет во мне! Никто не вправе запретить мне исполнить священный долг, ради которого я существую! Никто не может решить за меня, как и когда мне уйти! Это мое дело, понимаете, только МОЕ!..

Ин так возбудилась, что под конец сорвалась на крик, а ее пылающие мольбой глаза блеснули слезами. Но она видела, что на благородный порыв души ученые отвечают лишь удивлением, что Ри думает о своем и отводит взгляд, а Гим подбирает слова, чтобы убедить передумать.

– Я прошу вас! – на высокой ноте воскликнула амазонка, готовая броситься на колени или угрожать оружием – все, что угодно, лишь бы услышали и по-настоящему поняли. – Если это сделаю я, ваша совесть останется чистой. Но, если вы – я не смогу жить дальше, понимая, что упустила свой шанс сделать то, ради чего была рождена! Для вас это – самопожертвование, но для меня – смысл жизни! Пожалуйста, не лишайте меня этого счастья! Пожалуйста, позвольте мне самой решить, жить дальше или уйти с честью!

Глаза Ин метались по лицам людей, стараясь найти взгляд, в котором отзовется тепло поддержки. Но амазонка была слишком молодой, слишком красивой, слишком живой – люди не хотели войти в ее положение, они не верили, что в этой Вселенной может родиться идея, ради которой стоило умирать такому юному и невинному существу.

Ри подняла голову. Она также приняла для себя решение. Но, если глаза Ин сверкали от желания сделать то, что она говорила, в глазах Ри господствовала железная воля рациональности, вынуждающей полковника поступить так, как при других обстоятельствах она никогда бы не поступила:

– Успокойся, Ин. Никто и ничего у тебя не отбирает! Как раз ради спасения твоего мира мы должны поступить так, как будет надежнее, а не благороднее и красивее. Мы тебя слышали: это твой Оттор; это твой мир. Ну так живи, ради продолжения своего дела, зачем жертвовать, когда нет этой необходимости?! Ты еще девочка, Ин, ты не познала жизни, ты еще ничего не видела! Другое дело – я… – полковник вздохнула и посмотрела на Ин взглядом взрослого на ребенка. – Я видела все. Я была везде. Я достигла верха своей карьеры. И МОЕГО мира больше не существует: для своих я чужая, для чужих – тем более. Тебе, Ин, трудно будет жить дальше, мне – невозможно. И для меня шанс уйти, спасая миллиарды других жизней – самая прекрасная награда за столетие безукоризненной службы… И еще. «Роса» – мой корабль. Я – его капитан и его экипаж. Я не только лучше знаю, как управлять пространственным переходом, я не могу и не должна отдавать лайнер в руки непосвященных.

– Ты ведь только что это делала?! – возмущенно насупившись, напомнила Ин. – Разве я не доказала, что управляю «Росой» ничуть не хуже тебя?!

Гим посмотрел на спорящих женщин: красивых, гордых, благородных и безумных, в своем стремлении в одно мгновенье попрощаться с жизнью. Ему стало невыносимо тоскливо от мысли, что так нелепо и глупо складывается судьба лучших из лучших из человеческого рода… к которому лично он теперь даже не относился…

– Можно и мне сказать? – отчетливо и очень весомо прозвучали слова молодого сержанта. – У меня было время подумать о смысле существования. Я не мог выйти из придуманной Ланкорусом клетки, но никто не мешал мне соединиться с информационными потоками вокруг нее, никто не мешал вслушаться в окружающий мир и проникнуть вглубь самого себя. Если бы я не знал, что завтра уже не наступит, наверное, стоило бы сказать Дитриезу спасибо, за возможность побыть наедине лишь с собой и своими мыслями! Семь суток – это бесконечно долго, это вечность, это миллиарды мгновений, каждое из которых наполнено своей информацией! За этот период я многое понял и многому научился. Я могу рассказать вам о жизни то, чего вы даже не слышали, что даже никогда не пришло бы вам в голову… Но сейчас поверьте только в одно: жизнь стоит того, чтобы жить дальше! Во всяком случае, ваша. А я не боюсь смерти – я уже умер. Мне была отпущена только одна жизнь, и я ее прожил. То, что сейчас стоит перед вами – недоразумение, организм, которого не существует, не должно быть в природе. Он уродлив. Ему не место в этой Вселенной. Вы – люди среди людей. Я – неизвестно кто, неизвестно что. Для меня умереть в жерле Ранопуса – не шанс что-то сказать или доказать напоследок, как для тебя, Ри, или для тебя, Ин. Мной не движут сильные чувства и неуправляемые эмоции. Я просто знаю, что лететь на «Росе» нужно именно мне, вот и все. Поэтому и полечу я!

– Летим втроем? – с надеждой в голосе предложила решение проблемы Ин.

Гим и Ри одновременно покачали головами. Но Гим произнес первым:

– Вы обе останетесь! И не сопротивляйтесь – так будет лучше…

Все это время Вилиар Пиронт задумчиво и с восхищением смотрел на эту тройку героев. Когда пожилой ученый заговорил, его голос дрогнул, выдавая сильное внутреннее волнение:

– Я уже и не думал, что в наши дни можно встретить такое благородство, как в вас троих, – ректор провел рукой по глазам, и его рука стала влажной. – Спасибо вам, дети! Честное слово, спасибо! Не так страшно стареть, зная, что на твое место придут другие. Не так страшно оставлять этот мир, если видишь, для кого ты трудился все свои годы… Но вам и в самом деле нет необходимости умирать всем и сразу, если для управления переходом достаточно всего одного пилота! Насколько я понимаю, Совет Империи не одобряет ваших поступков. Даю вам слово Вилиара Пиронта, что те двое, что останутся здесь, получат защиту в стенах моего института и, при первой же возможности, смогут отбыть туда, куда сами скажете!

– Спасибо вам, – поблагодарила Ри. – Но мы бы хотели…

– Ин, Ри! – твердо остановил полковника Гим. – Я благодарен судьбе, которая свела нас вместе под небом Излина. Мне было очень приятно работать с вами и будет очень не хватать вас после второй своей смерти… НО Я ЛЕЧУ ОДИН! Хотите сопротивляться – попробуйте!

Ошеломленные такой наглостью, женщины замерли с открытыми ртами.

– Ты не умеешь управляться с «Росой», – нервно усмехнувшись, напомнила «выскочке» Ри.

– Ты меня научишь, – просто ответил Гим.

– Но я ведь не хочу, чтобы ты летел вместо меня?!

– Но хочешь, чтобы кто-то спас сектор? Или я, или никто, Ри! Так, что решайся!

– Гим, черт побери! – умоляюще простонала Ин. – Ну не будь таким эгоистом!

– Я тоже тебя люблю, Ин! – улыбнулся сержант, ловя себя на мысли, что в этой шутке наверняка больше правды, чем ему бы хотелось.

На сержанта посмотрели два красивых, но глубоко ненавидящих, оскорбленных взгляда. Обе женщины осознавали, что борьба с неуязвимым героем отнимет у них много времени и сил, которых итак нету, и только поэтому вынужденно уступали грубому принуждению.

«Пусть так», – усмехнулся про себя Гим. – «Ненавидьте, зато живите дальше! Это не ваше дело. Это – мужская работа!»

Трогательного прощания не получилось – завоевав право первенства таким недемократическим образом, Гим лишил себя слез и напутствий двух прекрасных и дорогих ему женщин. Но так ему было даже и легче – долгие проводы заставили бы по-настоящему окунуться в тоску расставания. А так… Гим старался поменьше думать…

«Роса» шла курсом, заданным для нее Ри. Гим сидел за пультом и ждал, пока Мозг отработает траекторию и сообщит о прибытии в зону переброски. После этого сержанту следовало выполнить ряд инструкций, подробно изложенных полковником на оставленном ею полимерном листке.

Опасностей подстерегало несколько. Во-первых: охрана Колокона обратила внимание на незапланированное перемещения грузовых кораблей и подняла по тревоге крейсера, рыскавшие сейчас вокруг транспортников, как встревоженные осы вокруг гнезда. «Роса» двигалась в маскирующем поле, но, по словам Ри, все равно оставляла позади себя след, который мог обратить на себя внимание пограничников. Во-вторых: операторы центра управления переброской могли заметить, что искривители пространства по собственной инициативе начинают потреблять энергию Колокона, и попытаться заблокировать работу непонятно как запустившейся программы переброски. В-третьих: Гим мог ошибиться со вводом кодов или попасть с «Росой» в ситуацию, из которой не сумел бы выбраться самостоятельно…

Вокруг «Росы» благополучно появились «планеты» – огромные черные шары «одноразовых» грузовых кораблей экологов. Малюсенький, в сравнении с ними, лайнер Ри замер, сообщив пилоту о прибытии в пункт назначения. Гим наклонился над пультом, старательно отрабатывая последовательность оставленных полковником инструкций и проклиная себя за незнание основ пилотирования космических кораблей – допусти он одну ошибку, и уже ничего не сможет ни повторить, ни исправить…