Шпион - Селеста Брэдли

«Никогда не претендовали на роль отца». Непроизнесенные слова повисли в воздухе. Джеймс даже не потрудился их: опровергнуть.

– Значит, Робби знал.

Она кивнула. Джеймс, не отрывая от нее пристального взгляда, крепко сжал челюсти, у него не было ни малейших сомнений, что всю эту шараду ей помог разыграть кто-то еще.

– Кто еще?

Она сосредоточенно смотрела на свои руки, всем своим видом: давая понять, что не назовет имя того, кто ей помог. Сейчас она сидела как леди; – колени вместе, спина совершенно прямая, обтянутые сюртуком плечи расправлены.

Джеймс шагнул вперед и схватил ее за лацканы сюртука.

– Встаньте!

Она встала. Он положил руки ей на плечи и покрутил девушку в разные стороны. Каждый стежок ее одежды был сделан с единственной целью – скрыть ее женственность.

– Баттон.

Сговор уходил своими корнями глубже, чем ему представлялось. Если и был человек, абсолютно преданный их делу, так это Баттон – Джеймс мог бы в этом поклясться. Старый камердинер откровенно боготворил Агату, и, естественно, часть его любви распространялась на Саймона.

Она сделала крохотный шажок и, подойдя к нему совсем близко, умоляющим жестом положила ладонь на его руку.

Джеймс смерил ее холодным взглядом.

– Баттон знал лишь, что я девушка и мне нужна помощь.

Филиппа подошла к Джеймсу почти вплотную.

– Он ни за что бы вас не предал. Поверьте мне.

– Я не поверил бы вам, даже если бы вы сказали, что трава зеленая.

Ее губы горько изогнулись.

– И это говорит «лжец». – Она вскинула голову. – Вы ведь шпион. Как Грифон.

Джеймс вздрогнул.

– Грифон мертв.

– Сожалею по поводу вашей утраты. Надеюсь, в этом меня не обвиняют, Я не убивала его.

– Нет, – пробормотал Джеймс, отвлеченный ее близостью. – Это сделал я.

Джеймс чувствовал исходящий от нее запах. Не цветочного мыла или туалетной воды – запах женщины.

Неожиданно Джеймс вспомнил, как оказался в темном парке, держа в объятиях нежную, рыжеволосую, отчаянно вырывавшуюся женщину. Горячее желание вновь охватило его.

Очевидно, ночь, проведенная с восточной танцовщицей, не ослабила его вожделения, если он может испытывать сексуальное желание к этому бесполому существу. Он отступил на шаг.

– Баттон и Робби. Кто еще? Денни?!

Она покачала головой:

– Только не Денни.

– Нет, конечно, не Денни. Денни, вероятно, не видит дальше своего носа. – Его губы изогнулись в язвительной усмешке. – Впрочем, как и я.

– Джеймс, вы должны понять. Прежде чем раскрыть себя, я должна была выяснить, на чьей вы стороне.

– А узнав это, вы должны были бежать со всех ног.

– Я думала об этом. И все-таки вы заблуждаетесь на мой счет. Я на вашей стороне. И мой отец тоже.

– Ах да. Продолжайте плести свои небылицы. – Он с безразличным видом прислонился к оконной раме.

Филиппа судорожно сглотнула. Никогда Джеймс не казался ей таким большим и таким грозным. Она начала видеть другую сторону этого человека, ту сторону, которая, без сомнения, делала его талантливым шпионом и настоящим героем. Отчаяние придало Филиппе сил, и она посмотрела Джеймсу в глаза.

– Моего отца насильно увезли из нашего дома в Испании. Ему удалось спрятать меня, но французы, разорив наш дом, забрали его с собой.

Джеймс молча кивнул. Глаза его оставались в глубокой тени, но она ощущала на себе его взгляд, пронзавший ее словно ледяное копье.

– Следуя его указаниям, я добралась до Лондона.

– К Апкерку.

– Да, к мистеру Апкерку. Но он к тому времени скончался, а как найти кого-либо из старых друзей отца, я не знала.

– И вы направились в меблированные комнаты миссис Фаркорт.

Холодок пробежал по спине Филиппы. Откуда ему это известно? Если только…

– Так это вы следили за мной?

Джеймс фыркнул.

– Да, но, к сожалению, нас постоянно кто-то опережал.

– Кто-то еще разыскивал меня? Но кто?

– Вам лучше знать.

Она покачала головой.

– Насколько мне известно, только секретные службы Наполеона могли с таким упорством меня разыскивать.

– В самом деле? С чего бы это?

Его язвительный тон вывел Филиппу из себя.

– Видимо, они хотят захватить меня, чтобы вынудить моего отца к сотрудничеству, неужели непонятно, болван вы эдакий! – Она выставила вперед руки. – Господи, неудивительно, что Англия проигрывает войну, если такие, как вы, осуществляют наши секретные миссии!

Джеймс крепко схватил ее за запястье и с такой силой привлек к себе, что Филиппа ударилась о его мощную грудь. Он чуть наклонился, и она почувствовала на своей щеке его дыхание.

– Лучше не злите меня!

Филиппа содрогнулась, услышав его рокочущий голос.

Вид у Джеймса был поистине угрожающий, однако Филиппа почему-то не испугалась. Влечение к этому мужчине заглушало все остальные чувства, в том числе и чувство самосохранения. Она так желала его. Страстного, обнаженного, злого и даже жестокого.

У нее нестерпимо заныло внизу живота, колени подогнулись, а ладони стали влажными. Как ей хотелось, чтобы их желания совпадали!..

И тут Филиппу осенило. Он не знает, что это была я. Прошлой ночью Джеймс занимался любовью с Амилой, а не с Филиппой Этуотер. И если он не простит ее, она никогда не сможет сказать ему об этом.

Внезапно Филиппа буквально возненавидела созданный ею образ. В его сознании Филиппа Этуотер навсегда останется шпионкой и предательницей, в то время как Амила – сбывшейся мечтой.

– Проклятие! – пробормотала она и, вырвавшись от него, стала ходить по комнате.

– Что вы сказали? – В голосе Джеймса сквозило явное изумление. Очевидно, раньше, в столь устрашающий момент, никто не мог вот так запросто погрузиться в собственные мысли и начать бродить по комнате. В горле Филиппы застрял смешок, смешанный со слезами. Спохватившись, она попыталась прикрыть рот ладонью, но было поздно, смешок, будто вылетевшая из клетки птица, запорхал по комнате.

Черт подери!

Джеймс ошарашенно смотрел на девушку. Святые угодники, она смеется! Перехватив его озадаченный взгляд, Филиппа с огромным трудом сдержала рвущийся наружу истерический хохот.

Он стоял, скрестив руки на груди, и ждал, когда пленница успокоится.

– Мисс, вы просто сумасшедшая, – произнес он вполне серьезно.

Филиппа вздохнула:

– Полагаю, вы правы.

Он продолжал пристально смотреть на нее. Филиппа грустно улыбнулась. В ответ он грозно нахмурил брови. Ну что за удивительный человек – настоящий патриот и одновременно искатель приключений.

«Как же я люблю тебя, мой король-воин». Увы, она не могла сказать ему этих слов. Он ей не поверит, тем более сейчас.

Филиппа продолжала улыбаться, глядя на его нахмуренное лицо.