Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 2 - Артём Март

скуластое лицо имело несколько бледноватый оттенок кожи. Глаза казались уставшими, но не теряли серьезного выражения. Когда он начал свой рассказ, будто бы посерьезнел еще больше и перешел на полушёпот, хоть рядом с нами не было ни души.

— Евгений попросил меня найти для него племянника. Зовут Иван Ковалев. Сын двоюродной сестры Евгения Корзуна. Пятнадцать лет. Неделю назад ушел из дома в неизвестном направлении. Пару дней его искали, но найти так и не смогли. А потом он объявился сам.

— Объявился? — Спросил я, когда мы медленно пошли к грунтовке.

Грудная клетка все еще побаливала, но внутри уже не кололо. Я, наконец, взял под контроль свое дыхание, и стал чувствовать себя гораздо лучше. Не смотри, что всего лишь пять минут назад схлопотал пулю в сердце.

— Верно. Объявился. Его видели в нескольких местах в Армавире и не одного, а в группе неонацистов. Бритоголовых.

Я нахмурился, поджал губы. Вот так новость. Однако вся картина стала постепенно складываться в моей голове. Значит, Женя пошел на сделку с опером, чтобы найти своего племянника.

На самом деле, Ивана Ковалева я знал и в своей прошлой жизни. Женя хорошо общался с ним и любил как младшего брата. В прошлый раз он тоже пропал без вести.

Тогда история пошла иначе. В момент его пропажи мы вовсю занимались Обороной. Налаживали работу агентства на деньги черемушенских. Тогда Женя тоже пытался найти племянника, но решительно отказывался от любой помощи. Я понимал почему. Жене было стыдно, что его родственник подался в фашисты, и он хотел вразумить парня сам. А можно ли его еще вразумить? С другой стороны, Ваня еще совсем пацан. Пятнадцать лет. Очень может быть, что даже толком не осознает, что делает.

— Насколько я знаю, в последнее время, в пределах города орудуют несколько подобных молодежных группировок, — продолжал Шелкопрядов. — Футбольные фанаты, какие-то родноверы и прочая шелупонь. Вожди у них молодые амбициозные, как правило, с боевым опытом афганской войны. А собирают вокруг себя кого помладше. Такими проще манипулировать.

— Банда, в которой был замечен Ваня совершила что-то противозаконное? — Спросил я.

— Еще не знаем, — покачал головой Шелкопрядов. — Может, и да. В последнее время было несколько преступлений с участием предположительно кого-то из этих новых нациков. Вот вчера погромили прилавки на центральном рынке. Это закончилось массовой дракой с местными армянами. Но это так, фигня. Вот два месяца назад нацистами был убит армянин. Старик, жил один, работал в армянской диаспоре города. Даже занимал в ней должность, связанную с бухгалтерским учетом кассы диаспоры. Злоумышленники ворвались к нему в дом среди ночи. Убили и ограбили. Но взять у деда было особо нечего. Видать, налетчики думали, что он всю кассу дома держит.

— Вы уверены, что это были именно фашисты? Мало ли каких дебилов сейчас хватает.

— Были свидетели, — сказал холодно Шелкопрядов. — Соседка из дома напротив. Говорила, видела группу лысых парней, улепетывающих от дома несчастного старика.

— Но вы точно не можете сказать, был ли среди них Ваня?

— Не могу, — согласился Шелкопрядов. — Зато могу сказать, что знаю, где он находится.

— Где? — Спросил я тут же.

— Он действительно прибился к одной молодежной группировке радикалов. Сидят сейчас в хуторе Глубоком, в десяти минутах от города. Насколько я знаю, они заняли хату родственников лидера банды.

— Почему не возьмете их?

— Так не за что брать-то, — пожал плечами опер. — Ни одно из преступлений прямо на них не указывает. Банда скинов у нас не одна и не две. Побольше будет. Умысел может быть идеологическим, это да. Но одного только умысла мало. Нужно что-то еще. А больше ничего конкретно на этих нет. Но Жене будет важна и эта информация. Вот только что он будет делать дальше, я не знаю. Подобные группы крепко привязывают к себе своих членов на идеологическом уровне. Промывают мозги, попросту говоря.

— Спасибо за информацию, — ответил я задумавшись. — Дальше мы уж разберемся.

— Я не сомневаюсь, — кивнул опер. — Кстати, Летов. А ты не хочешь со мной поработать? Может есть желание потрудиться на взаимовыгодных условиях? Вижу, что хоть и молодой, а калач ты тертый.

— На взаимовыгодных желание может и появится. Да вот только сейчас вы мне ничего выгодного предложить не сможете.

— Вот как, — поджал тонкие губы опер. — Ну лады. Если вдруг че, запиши мой рабочий номер телефона. Есть куда? Хорошо. Мало ли че. Жизнь трудная. Может и пригодимся друг другу когда-нибудь.

Этим вечером мы, как и договаривались с алексовцами, собрались в одной небольшой городской баньке, расположившейся в центре города. Из наших были я, Фима и Степаныч. Последний притащил с собой из дома свой собственный дубовый веник, ссылаясь на то, что лучше Степаныча хрен, кто веник сделает, а этот он собственными руками собирал, лазя по берегу чуть не всей Кубани.

Хотели позвать еще кого-то из наших, кто охранял Арарат, но больше никто как-то не согласился. У кого-то работа, кто-то занят другими делами.

Алексовцы, естественно, были в полном составе. Завтра вечером они уже собирались отъезжать. Обратную дорогу до Москвы Худяков со своими парнями решили преодолеть на поезде.

Тем не менее время на гулянку они нашли. Как только мы встретились, я передал бригадиру копии документов, чтобы тот мог подготовить для нас сертификаты. Шнепперсон любезно нашел где-то в городе для этих целей ксерокс. Хоть и с черной полосой на полях, но копии были готовы.

Когда, как сказал Леша Маршин все «формальности» были улажены, мы пошли в баню. Раздевшись в небольшой раздевалке, прошли в предбанник, где уже был накрыт нормальный такой стол: шашлыки, вареные раки, целый поднос печеной картошки. Разнообразные колбасные и сырные нарезки, свежие овощи и фрукты.

Было тут и пиво. Алексовцы позаботились о нем, притарабанивь в сауну пару ящиков пива Невское «Особо Крепкое». Худяков настаивал на том, что он возьмет на себя покупку и чего-то покрепче, однако Степаныч уговорил его, что сам возьмет водки.

Именно тогда старик и раскошелились на пять бутылок водки «Распутин». Он даже заставил управляющего сунуть водку в морозилку местной кухни, чтобы было «как полагается».

Вот и начали мы, как полагается, с пива, раков и шашлыка. Красные панцири хрустели в крепких солдатских пальцах. Соленая вода текла по локтям, щепала губы. Упругое мясо раковых шеек таяло во рту