Звёздный огонь - Наталия Осояну

И как раз в тот момент, когда моряк протянул руку за странной штуковиной, его ударили по голове. Его товарищ и охнуть не успел, как повалился на палубу. Свое диковинное оружие он выронил за борт.

— Проклятье… — пробормотал Гарон. — Хотел рассмотреть поближе…

Хаген осторожно пробрался на то место, где стояли вахтенные — что же так их увлекло? Его взгляду открылась ужасная картина: три дельфа, которых пересмешник всегда считал миролюбивыми созданиями, подплывали по очереди к черному кораблю и выдирали куски из его тела. Ещё один дельф плавал неподалеку, то и дело издавая обиженные возгласы; Хагену показалось, что зверь ранен.

Пересмешник вспомнил, какая боль пронзила его, когда «Невеста ветра» всего лишь меняла расположение переборок на нижней палубе. А сколько раз во время сражений она бывала ранена? Ему повезло в тот день, когда напал глубинный ужас: он не был настоящим матросом, а лишь играл роль. Всем остальным пришлось делить страдания «Невесты», чей борт был пробит в нескольких местах… «Как же может команда спать спокойно, когда такое происходит?» — спросил Хаген сам себя и не смог отыскать ответ. Разве что Гарон был прав, и этот корабль — живой труп, который не чувствует боли.

Люк гостеприимно светился, снизу доносились негромкие голоса, изредка слышался смех. Один из парней Гарона подполз к самому краю — замер, прислушиваясь, а потом одними губами произнес: «Восемь». Бодрствовали восемь матросов, а с восемью не справиться бесшумно. Но что-то следовало предпринять…

Гарон посмотрел на Хагена, словно спрашивая совета.

— Эй, ребята! — позвал пересмешник голосом одного из вахтенных. — Тут какая-то штуковина плывет… странная очень…

— Морская девка, что ли? — послышался из трюма ленивый возглас. — Да кому она нужна, тварь хвостатая…

— Не, это что-то другое! — продолжал играть Хаген. Удивление в глазах Гарона угасло, он начал беззвучно отдавать приказы своим помощникам. — Вроде бревна… но с глазами… и с шипами!

Существо, рожденное фантазией пересмешника, вряд ли смогло бы удержаться на воде, и всё-таки один из матросов заинтересовался.

— С шипами, говоришь? Ну, сейчас поглядим…

Высокий и худой как щепка парень выбрался на палубу и пошел в сторону Хагена, но не успел сделать и двух шагов, как повалился навзничь. Гарон еле успел его подхватить и оттащил в сторону — туда, где уже лежали вахтенные.

Дальше Хаген вел беседу сам с собой, на два голоса. На «бревно с глазами» купились ещё двое матросов, а потом пересмешник ненадолго замолчал — и тут же появился ещё один, почувствовавший неладное. Случилось с ним то же самое, что и с остальными.

— Осталось четверо, — шепнул Гарон. — И спящие. Теперь наша очередь, оборотень!

Он спрыгнул в трюм первым, следом отправились остальные, а когда спустился Хаген, там уже было тихо и спокойно. Пересмешник не сумел сдержаться: при виде неподвижных тел он вздрогнул и боязливо огляделся. Что помешает этим лихим ребятам выкинуть его за борт и отправиться на черном корабле в погоню за удачей, которая так долго обходила их стороной? Ведь Лайре они и слова-то не давали…

— Тащите-ка сюда капитана, — сказал Гарон своим обычным голосом. — Хочу с ним поговорить. А ты не трусь, оборотень. Я, быть может, и сошел с ума, но всё-таки помню, что такое честь.

Пересмешник ничего не сказал; ему сделалось стыдно за собственные мысли. Гарон это прекрасно почувствовал, но тоже промолчал — его, как было видно по лицу, что-то беспокоило. В ожидании, пока капитана черного корабля приведут — а сомнений в том, что у «ребят» всё получится, не было, — Гарон прошелся по палубе, где большую часть свободного места занимали пушки. Десять орудий стояли в два ряда, по левому и правому борту, устремив носатые рыла наружу, послушно ожидая приказа.

Хаген предпочел разглядывать их издалека.

Пушки готовы были нести смерть и разрушение, хотя и выглядели при этом вовсе не так жутко, как успел вообразить себе пересмешник, ни разу в жизни не бывавший в форте и имевший представление о звездном огне лишь по его запаху. Оказалось, что «пушка» — это металлическая труба, окольцованная в нескольких местах обручами и установленная на низкой платформе. Рядом с каждым орудием стояли ящики; из одного такого ящика Гарон вынул некий круглый предмет и сказал, не глядя на пересмешника:

— Вот летит эта штуковина и, ударившись о борт корабля, взрывается. Всё вокруг начинает гореть, и огонь потушить невозможно. Да к тому же фрегат мгновенно впадает в такую ярость, что ни один, даже самый умелый капитан не сумеет с ним справиться. Поэтому обычно даже захудалому форту хватает одного выстрела, чтобы какой-нибудь наглый пират удрал, поджав хвост… одного или, быть может, двух. Но меня сейчас волнует другое… — моряк тяжело вздохнул. — Вот скажи, что ты видишь вокруг?

— Изуродованный фрегат, — ответил Хаген. — Существо, бывшее некогда свободным и прекрасным, но ныне превратившееся в машину для убийства.

— Мне дела нет до фрегата, — грубовато ответил Гарон, но в его голосе не было прежней убежденности. — Здесь десять пушек, а их ведь не находят в море. Это форт, оборотень. Чтобы снарядить этот корабль, какую-то крепость оставили без защиты. Восемь беззащитных городов, ты понимаешь?

Так ли это было на самом деле? Если и впрямь черные корабли принадлежали Капитану-Императору, то у него вполне мог оказаться в запасе десяток-другой пушек, да и в форте Аламеды их было более чем достаточно. Но рассказывать Гарону о своих догадках Хаген не собирался, тем более что его самого интересовали более близкие и конкретные вещи: почти беззащитная Каама и…

…на мгновение он ослеп и оглох, оказавшись в полной темноте и тишине, которые, должно быть, царили до начала времен или же должны были нагрянуть в конце мира, когда от великого костра, пригрезившегося пересмешнику при появлении Феникса, не останется даже пепла. Осознавать себя запертым в этой темнице было до того жутко, что Хагену показалось — ещё миг, и он сойдет с ума…

— Ты чего? — спросил Гарон, но ответить Хаген не успел. Сверху послышался шум, и к ногам пересмешника свалился какой-то незнакомый человек — да так и остался лежать, хотя сознания не потерял. Он скорчился на полу, закрывая голову руками, и простонал: «Пощадите!» Магус обомлел: вот это скулящее ничтожество, не имеющее сил даже посмотреть на лица тех, кто захватил его корабль, и есть капитан?..

— Встань, — сказал Гарон. — Ты позоришь не только себя, но и всех навигаторов.

Незнакомец кое-как взял себя в руки и медленно поднялся. Был он невысокого роста, худой и сутулый, а на его лице даже в темноте с легкостью можно было разглядеть выражение неизбывного ужаса. Хаген невольно представил себя на месте этого человека: подвластный ему неуязвимый корабль, плавучую крепость, перед которой оказались бессильны король Окраины и один из самых опасных пиратов всего Океана — этот корабль в мгновение ока захватила горстка оборванцев! Презрение, которое поначалу испытал пересмешник, сменила жалость.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});