Разбитое сердце богини - Валерия Вербинина

– Ипполит, – продолжает куражиться Белозеров, – ты еще не сдох?

– Нет! – кричит пират.

– Ну и хорошо! Сейчас я тебя прикончу!

Но добраться до Шарлаховых нелегко, потому что приходится отвлекаться на Охотника, который стреляет без промаха и кладет подряд всех врагов. Волей-неволей ему приходится сражаться на стороне Ипполита и его сына, потому что люди Белозерова ведут по нему огонь, а отступать некуда. Спереди кусты, слева трухлявая береза, а позади – яма, которую недавно вырыл он сам.

Бах! Бах! Бах!

С Белозеровым остались двое человек, все остальные либо ранены, либо убиты. Сумасшедший азарт вдохновения горит в его глазах.

– Отвлеките его, – шепчет он своим людям, указывая на Охотника, засевшего за деревом.

– А вы, босс?

– Шарлаховы мои, ясно? Я их никому не отдам!

И по его лицу ясно, что возражать бесполезно.

Тра-та-та-та-та!

Вороны мечутся над поляной, не понимая, что творится, и громкими воплями выражают свое неодобрение. Охотник чувствует жгучий удар в правое плечо и понимает: попали. Что ж, придется стрелять левой рукой, хотя она еще не совсем оправилась после ранения.

Уложим этого… И этого тоже…

Бах! Бах!

Воспользовавшись тем, что Шарлаховых больше никто не прикрывает, Белозеров сумел подобраться почти вплотную к ним и выскочил из засады. Ярость и жажда мщения гнали его.

Увидев его лицо, Ипполит Шарлахов выстрелил. Раздался сухой щелчок – патроны кончились.

– Нет! – крикнул Владислав. Но Белозеров уже всадил в своего врага всю обойму. Ипполит Шарлахов повалился и больше не двигался. Последнюю пулю Белозеров всадил в его сына – не потому, что что-то имел против него, а для ровного счета. Кровь за кровь. Ну и вообще.

…И тотчас же ярость куда-то улетучилась. Чувствуя страшную опустошенность, едва держась на ногах, он отступил и в нескольких шагах от себя заметил сидящего на земле Охотника. Правой простреленной рукой он тщетно пытался перезарядить оружие, вдоль виска у него змеилась темная кровь.

Увидев Белозерова, он отшатнулся, но тот только усмехнулся. Поздняк метаться, уже не скроешься, быть тебе там же, где и остальным. Белозеров медленно поднял оружие…

Бах.

Рука как-то отяжелела, лес опрокинулся и закружился вокруг него, а потом на него упало небо. Но оно не раздавило его – напротив, ему стало как-то невероятно, непривычно легко.

Марина, которая пряталась за деревьями, дрожа от ужаса, в конце концов переборола свой страх и, взяв пистолет одного из убитых боевиков, застрелила Белозерова. Охотник взглянул ей в лицо и увидел, как дрожат ее губы. И еще он увидел, что оружие, которое она держала обеими руками, ходит ходуном.

– Это ты… – прошептала она.

– Что, Марина? – Он сдвинул брови, не понимая.

– Владислав был прав… Когда он хотел свалить все на тебя, он даже не предполагал, что это правда… Но это правда. Ты и есть Ангел.

Он видел, что она близка к безумию и оттого спорить с ней бесполезно. Однако очень мягко он все же попытался ее вразумить:

– Марина, я не…

Она упрямо замотала головой.

– Ты пришел нас всех убить… Ты доволен, да? Теперь ты добился своего… – Она стиснула пистолет покрепче и облизнула губы. – Это ты во всем виноват. Никого больше не осталось – только мы с тобой.

Он сделал движение к своему оружию, но Марина заметила его и отрицательно покачала головой.

– Я тебя убью, – просто сказала она. – Ты больше никогда не сможешь вредить. Никому.

Значит, он никогда не достигнет рая. Фонтан… Вьюнок… Гранатовое дерево…

И он отвернулся, чтобы не видеть ее лица. Он не хотел, чтобы образ этой мелкой хищницы был последним, что он увидит на земле.

В следующее мгновение он услышал выстрел.

Глава 38

Ангел

– Еще раз выстрелишь в меня – я тебя убью, – сказала я.

Охотник повернул голову, но даже не удивился, увидев, как я вылезаю из ямы. Мгновение назад Марина рухнула на землю, взметнув несколько сухих листьев. Не стану говорить, что я предчувствовала, что мне придется ее прикончить. В нашей работе вообще никогда не знаешь, как все обернется. Взять хотя бы это дело: начиналось вполне буднично, а в результате получилось черт знает что.

– Я знал, что на тебе бронежилет, – пробормотал Охотник. – Сразу понял, когда тебя обыскивал. А Калиновский… он ведь обо всем догадался. Ну, я и решил: лучше уж я в тебя выстрелю, чем кто-то другой.

– Получается, ты тоже догадался? – рассеянно спросила я.

– Уже давно.

– Да? И чем же тебе не понравилась милая провинциалка Татьяна Стрелицкая? Или ты тоже обратил внимание на фразу соседа о том, что у моей тетки никогда не водилось цветов?

– Нет, дело вовсе не в этом.

Я пристально посмотрела на него.

– Что, я как-то выдала себя в доме, когда отстреливалась? Слишком профессионально это делала?

– И это тоже. В боевой ситуации с непривычки очень тяжело, а с оружием – тем более. Или человек забудет снять предохранитель, или не заметит, когда кончится обойма, или вообще впопыхах прострелит себе ногу. И потом, когда ты закатала той девке, которая в меня стреляла, пулю в лоб с такого расстояния… Ты пыталась меня убедить, что это случайность, но я отлично знаю, что такие случайности из области фантастики. С другой стороны…

– С другой стороны, мне ведь могло просто повезти. Так?

Охотник тяжело вздохнул.

– Я думал не об этом. Просто я помнил, что ты никак не могла убить Алексея, и это сбивало меня с толку. Потом, если бы ты была и впрямь… ну… тем, кого называют Ангелом Смерти, то ты бы наверняка разделалась со мной, когда я был ранен. Помнишь, я прострелил бензобак, машина наших преследователей горела, и ты так ловко отобрала у меня оружие… – Он умолк. – Я почти поверил, что мне конец, но ты не сделала этого. Потом возник Калиновский и сказал, что Лосев был убит как раз в тот промежуток времени, когда тебя не было возле меня. Я снова насторожился. И еще это отравление Ипполита… Я знал, что ты не могла подмешать ему яд в бутылку, потому что ни на секунду не выпускал тебя из виду. Но когда взорвали Гнедича, я почти не сомневался, что это все-таки ты. Вообще, надо сказать, меня почти сразу же насторожили некоторые моменты, мелочи…

– Да? Какие именно?

– Если честно, все началось с твоих кукол.

– Не поняла.

– Ну, когда я их увидел… Это же такая тонкая работа, такое нужно терпение… Особенно вышивка на платьях. Когда я увидел, как тщательно все вышито, у меня уже тогда мелькнула мысль, что это выдает твой характер. Упорный, внимательный к мелочам, ну и… Он как-то не вязался с тем, что я видел. Я хочу сказать, не вязался с твоим обликом.

– Сдаюсь, – вздохнула я. – И поэтому ты стал меня подозревать?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});