Свод (СИ) - Алексей Войтешик

            — Вы очень добры, пан Война…

            — Хорошо…, — Якуб, дождался, когда англичанин выйдет в коридор, и только после этого почтительно поклонился даме и отправился следом за ним.

ЧАСТЬ 2

            ГЛАВА 1

            Чуть свет у ворот замка появился всадник. Это приехал Франтишек Жыкович, сын мельницкого старосты. Пан Станислав, отослав накануне своих людей в имение, не удосужился с ними передать весточку тяжело переживающей его отсутствие супруге и сыновьям.

Трудно даже себе представить какие разговоры ходили утром в окрестностях Мельника. Каждый из тех, кто ездил со старостой в лес привнёс в рассказ о произошедших там событиях что-то своё, добавив этой панской «охоте» столько загадочности и значимости, что бедная панна Мирослава, супруга старосты, всю ночь не могла найти себе места.

Жыкович холодно встретил взволнованного сына, смотревшего на него и пана Войну так, словно те только что вернулись из преисподней. Конечно, он сразу заметил в округленных глазах своего потомка ещё и мольбу остаться и поучаствовать в тех событиях, о которых шептались буквально все, но благоразумие старосты было против, поэтому вскоре раздосадованный отказом Франтишек, получив указания следить за здоровьем матери и за порядком дома, удалился, а пан Станислав, будучи человеком обязательным, сразу же после завтрака стал настаивать на том, чтобы молодой пан съездил на Кавальский хутор к Варваре.

Якуб какое-то время отнекивался, ссылаясь на то, что он просто обязан проследить за тем, чтобы Глеб и Пятрок получили должный досмотр, ведь вот-вот должен был приехать замшанский доктор Симони — итальянец, к врачевательству которого относились с уважением.

Староста, выслушав отговорки молодого Войны, продолжал стоять на своём, пообещав взять на себя всё, что касалось доктора, лишь бы перед вечерней встречей с Хмызой молодой пан Война смог избавиться от скрытого душевного недуга, о котором говорила Климиха.

            — Вы хотите позаботиться о пострадавших? — спрашивал староста. — Тогда непременно езжайте к Варваре. Ведь если она вам поможет, мы тогда и Глеба с Петром к ней свозим …

            Время шло. Осенние дни и без того коротки, …особенно когда небо затянуто тяжёлыми шторами туч. Якубу трудно было что-либо возразить на многочисленные доводы пана Станислава, да и Климихе, неоднократно в течение её долгой жизни доказавшей их роду свою преданность Война доверял всецело. Если она говорила, что нужно съездить на кавальские хутора, значит, так и следовало сделать.

Так или иначе, а ближе к полудню Война, всё же возложив на плечи пана Станислава свои домашние заботы, выбрался в путь. Якуб намеревался отправиться один, но, едва узнав о том, что молодой пан собирается куда-то ехать, за ним увязался Свод, у которого, как видно, наконец-то после пьянок проснулось его захиревшее чувство долга.

Так думал максималист Якуб, но на самом же деле Ричмонду просто хотелось развеяться. До хуторов было всего-то около трёх миль прямого пути. Чем вам не прогулка? Тем более что сегодняшнее небо уже не сыпало поганой моросью, а раскисшая от дождя земля за ночь ощутимо подсохла.

Ветер гнал вволю выплакавшиеся тучи куда-то на восток, встречая выехавших из мельницкого замка всадников не ожидаемой ими прохладной осенней свежестью, а настоящим морозцем. Они объехали большую зелёную лужу, покрытую тонкой ледяной коркой и, стараясь побыстрее преодолеть отведённый им путь, пустили коней рысью.

В конце затяжного подъёма, и без того ёжившиеся от холода всадники ощутили истинную силу ветра. Этот хитрец, словно специально ждал их за пологим холмом, щетинящимся серо-жёлтой стерней, оставшейся после недавно убранной ржи.

Свод, привыкший к подобным вещам, только задержал дыхание, да натянул на брови дорогую шляпу, что уже давно лишилась всего, что мастер когда-то приторочил к её телу в качестве украшений. Война же, попав под удар ледяного ветра, сразу пожалел о том, что пренебрёг совету старосты и не стал одеваться потеплее.

— Как вам этот шторм, Свод? — выдохнул сдавленный объятиями холода Якуб, глядя на то, как весело щурится англичанин недоброму встречному ветру.

Ричи только криво улыбнулся:

— Надо бы добавить парусов, капитан, — игриво ответил он, — в противном случае вы рискуете получить сильное обледенение корпуса и пойти ко дну…

— Хо-го! — вскрикнул Война. — Не слишком ли громко сказано?

— Сказано тем, кто знает взбалмошный характер этого вечного бродяги и не боится его капризов.

— Наверное, это так, — ответил на плохо скрытую колкость в свой адрес Якуб, — однако, если бы ваш друг ветер прослышал о том, что и ваше каменное сердце знает что такое страх, он тоже стал бы относиться к вам куда как строже.

— О чём это вы?

— О вашей боязни привидений…

Свод и бровью не повёл на этот выпад:

— Может быть вы и правы, мистер Война, — хитро морщась то ли от очередного порыва ветра, то ли посетившей его в данный момент мысли, спокойно ответил он. — Хотя, если признаться честно, боязни этих тварей у меня нет. Просто я уверен в том, что призраки гораздо страшнее, …скажем, любого ветра.

— Вы называете это «уверенность»? — продолжал давить на болевые точки Ричмонда Война. — А вот мне показалось, что это страх…

— Уверенность, мистер Война, это уверенность. Вы ведь не станете спорить о том, что для того, чтобы лечить разного рода недуги, вызванные даже самым холодным ветром, есть масса разных способов и, заметьте, нет никакой нужды прибегать к помощи каких-либо старух…

— Не просто старух, Свод, — не дал ему договорить Война, в свою очередь, легко парируя полную яда остроту, — не «просто». Я, зная о вашем отношении к подобным вещам, неспроста отговаривал вас от этой поездки. Да, Варвара — ведьма, причём ещё той, старой закваски, что совершенно не страшатся рук «святой инквизиции». Не будь она в преклонных годах, — тут Якуб неоправданно широко, по-ребячески, дал разгуляться своей фантазии, — глядишь, и сама прилетела бы в Мельник, на метле. Ну что, не страшно …съездить повидать такое? А-то поворачивайте, пока не поздно.

Нужно отдать должное чувству самообладания пирата:

— Нет, — просто и легко ответил он, — она хоть и ведьма, а всё же человек. Людей я не боюсь, никаких. Да и таких ведьм повидал достаточно. Их полно на белом свете, особенно в бедных селениях, там, где слугам всё той же «святой инквизиции» нечего взять. Люди, влачащие своё жалкое существование в глухих уголках, не нужны никому, ни богу, ни чёрту. Так и живут: сами себе лекари, епископы, судьи и палачи. Так что, дорой Якуб, ведьм я не боюсь. А для того, чтобы доказать вам это, — англичанин вдруг оживился, — хотите пари? По приезду на место, я подойду и поцелую руку той пожилой леди, которую вы называете ведьмой?