Парацельс. Гений или шарлатан? - Александр Бениаминович Томчин

class="p1">– Я кое-что слышал о конфликтах. Стычки и взаимные оскорбления, война среди врачей и аптекарей Базелю не нужны. Этого допустить нельзя. Гм… Может быть, мы пригласили сюда не того человека? Посмотрим, посмотрим… Мне пока не до того. Попробуй успокоить обе стороны.

Теофраст, безусловно, не знал об этом разговоре. Он долго ждал в ратуше, но Эколампад, вопреки договоренности, не пришел. Пришлось объясняться с второстепенным чиновником. Тот сказал доктору:

– Эколампад занят и просил его извинить.

– А бургомистр?

– К сожалению тоже. Мне велено принять вас.

Чиновник выслушал Теофраста и пообещал, что городской совет ему непременно ответит. Но ответа Теофраст не дождался.

– Вы многим в городе недовольны, но и на вас в городской совет поступила жалоба.

– Я могу ознакомиться с текстом?

– Естественно! Вот главное, в чем вас обвиняют.

Теофраст прочитал вслух: «В лекции о кровопускании, применении слабительных и банок лектор сказал: „Многие врачи настолько глупы, что при любой болезни советуют „чистку организма“ и залечивают больных слабительным и кровопусканием до смерти“. Лектор назвал таких врачей убийцами и потребовал сажать их в тюрьму. Он не оспорил мнение одного из слушателей, который заметил, что такие убийцы есть и среди базельских врачей».

– Какой бред! Две последние фразы – ложь! Откуда вы это взяли? Я лишь предостерегал от излишних процедур, вошедших в моду. Я помню все до единого слова. Слова «убийцы» я вообще не употреблял. После слов «до смерти» я сказал: «Такую чистку следовало бы делать врачу и аптекарю самим в тюрьме: ведь они себя не убивают, так зачем же убивать других?» Один слушатель задал мне вопрос: «А есть ли такие убийцы среди базельских врачей?» Я ответил: «Не задавайте мне вопросов, не относящихся к делу. Состояние медицины в Базеле не является темой лекции. Перейдем к следующему вопросу». Вот и все.

– Вы можете изложить свой ответ письменно. И все же я посоветовал бы вам в лекциях избегать оскорбительных выражений по адресу врачей и аптекарей.

Теофраст пожал плечами, и они распрощались. Домой он пришел из таверны, слегка выпив. Вспомнив о доносе, яростно размахивал в своей комнате мечом и рубил воздух. Ульрих успокоил его и уложил спать, а Опорин дрожал от испуга. Похоже, учитель сражается с какими-то духами? Он так ловко лечит больных, что, скорее всего, водится с нечистой силой. На следующий день Теофраст вошел в комнату к помощникам:

– Ульрих, дай мне, пожалуйста, твой конспект последней лекции.

Гайгер протянул ему тетрадь, и Теофраст увидел точно те слова, которые были записаны в доносе.

– Ульрих! Ты уверен, что я так сказал?

– Меня это тоже удивляет. На вас непохоже. Я хотел вас об этом спросить. Я же не был на этой лекции: вы отправили меня с поручением к больному. Я переписал конспект у Опорина.

– Иоганн, дай-ка мне тоже твой конспект!

Теофраст взял его: ну и ну! Запись слово в слово совпадает!

– Опорин, как же ты мог такое написать? Ведь у тебя отличная память. Ты же знаешь, что это неправда.

Опорин покраснел:

– Не сердитесь, учитель! Когда вы мне дома диктуете, я записываю все точно. Но на лекциях все говорят слишком быстро. Приходится сокращать.

– Так вот как ты сокращаешь!

Возмущению Теофраста не было предела. Он вышел из дома, хлопнув дверью:

«Боже мой! И это мой помощник у меня в доме! Мой ученик, мой верный Опорин! Вы следите за каждым моим шагом? Хотите знать, что я думаю? Ну, что же, порадуйтесь! Я этого никогда не скрывал и не собираюсь скрывать! Чем больше людей об этом узнают, тем лучше. Вы хотите отнять у меня моего ученика, одного из лучших? Одного из тех, в которых я столько вкладываю? Но вы опоздали: он уже немало знает. Он уже не ваш! И он еще поймет, на чьей стороне правда!» Эта буря мыслей пронеслась у Теофраста в голове. Но до того ли ему было? Надо работать, работать! И он заставил себя переключиться.

* * *

Работа на износ требовала хотя бы короткой передышки, и в октябре 1527 года Теофраст провел несколько дней в Цюрихе. Он встретился с врачом Кристофом Клаузером и богословом Генрихом Буллингером. Последний был приемным сыном Цвингли, лидера протестантов в Цюрихе. У Клаузера и Буллингера Теофраст искал поддержку в своем конфликте с медицинским факультетом Базеля. Клаузеру, бывшему коллеге по университету в Ферраре, он передал текст одной из своих лекций. Этот выходец из богатой и влиятельной семьи не проявил, однако, к лекции интереса. Клаузера и еще больше Буллингера Теофраст раздражал своим внешним видом и манерами.

Буллингер, который стал в дальнейшем преемником Цвингли, писал о Парацельсе: «В нем нельзя было узнать врача. Он выглядел, как извозчик, и предпочитал общаться с людьми такого сорта – с ними на постоялом дворе он мог с ходу подружиться и вместе выпить». Больше всего Буллингера возмущало отношение Парацельса к церкви и религии: «Его редко можно было видеть в собраниях верующих. Казалось, он вообще не заботится о том, чтобы угождать Богу, и не ставит ни во что благочестивые упражнения». Буллингер обвинял Теофраста в безнравственной жизни и пьянстве. Доктор в самом деле не пренебрегал случаем повеселиться с друзьями. Без такой разрядки его организм давно бы не выдержал постоянного, круглосуточного тяжкого труда. Он явно не прилагал никаких усилий к тому, чтобы понравиться нужным ему людям.

В Цюрихе Парацельс предложил публикацию своих книг издателю Фрошауеру, который слыл человеком капризным. Он охотно напечатал бы такое сочинение, которое получит одобрение и охранное письмо от канцелярии императора Карла V. Это обещало защиту книги от перепечатки конкурентами и высокую прибыль. В качестве образца издатель показал книгу, восхваляющую подвиги покойного императора Максимилиана: «Когда он охотился на оленей, его конь прыгнул на восемь саженей в длину… В лесу, куда боялись ходить крестьяне, навстречу Максимилиану по тропинке вышел медведь. Император бросил в него копье и, таким образом, убил уже третьего медведя». Крамольное сочинение Теофраста, отрицающее пользу гваякового дерева, Фрошауера не заинтересовало.

Все же в Цюрихе случались у Теофраста и приятные моменты. Он встретился с помощником Цвингли Лео Юдом – тот отличался слабым здоровьем и не раз консультировался с Парацельсом. Лео рассказал ему о встрече с Гайсмайером и пообещал: «Если смогу тебе чем-то помочь, буду очень рад». Запомнилась Парацельсу дружеская встреча с цюрихскими студентами, которых он в шутку называл «любимыми собутыльниками». Но по возвращении в Базель его настигла ужасная новость. В это время Фробен уехал на ярмарку во Франкфурт и там неожиданно скончался.