100 великих кораблекрушений - Игорь Муромов

В 1.30 началась паника. В шлюпке № 14 по левому борту было опущено 60 человек, включая пятого помощника Лоу. Лоу пришлось сделать пять предупредительных выстрелов в сторону судна, прямо по обезумевшей толпе, чтобы остановить неуправляемых людей, готовых прыгнуть в практически полную лодку. Радиограммы, отправляемые Филипсом, сообщали, что «корабль быстро погружается» и «не может продержаться дольше…» Парфюмерный магнат Бен Гайгенхейм и его слуга Виктор Гилио вернулись в свои каюты и переоделись в вечерние костюмы. Они вернулись на палубу со словами: «Мы надели наши лучшие костюмы и приготовились умереть как настоящие джентльмены».

К 1.40 большинство носовых шлюпок отплыло, и оставшиеся на борту пассажиры стали перемещаться к кормовой части. Дж. Брюс Исмей покинул судно последним на спущенной с правого борта надувной лодке с 39 пассажирами. Носовая палуба уже была под водой.

В 2.00 поверхность океана отделяло от прогулочной палубы всего лишь 10 футов (3 метра). Приблизительно в это время Хартли выбрал последнюю песню для своего оркестра — «Nearer, My God, to Thee». Он всегда говорил, что этот гимн выбрал бы для своих похорон. Когда на борту осталось более 1500 пассажиров и всего 47 мест на надувной лодке «D», Лайтоллер отдал приказ экипажу зарядить оружие и окружить лодку, пропуская к ней только женщин и детей. Море разгуливало в носовой части палубы «A». Крен «Титаника» становился сильнее. В это время Смит спустился в радиорубку и освободил Филипса и Брайда, сообщив им, что «они уже исполнили свои обязанности». На обратном пути на капитанский мостик Смит сказал нескольким членам экипажа: «Теперь каждый за себя». Его последние мысли были скорее всего о любимой жене Элеоноре и маленькой дочери Елене. Как только отошли все лодки, удивительное спокойствие воцарилось на «Титанике». Возбуждение и давка закончились, и сотни оставшихся тихо стояли на верхних палубах. Казалось, они теснились в середину, пытаясь держаться как можно дальше от поручней. Винт стал показываться из воды, и пассажиры двигались ближе и ближе к корме.

Примерно в 2.17 корпус начал стремительно погружаться в пучину, в то время как сотни пассажиров второго и третьего классов, собравшись на конце кормы шлюпочной палубы, слушали молитвы отца Томаса Байлса.

В 2.18 послышался грохот: все незакрепленные объекты внутри «Титаника» начали падать к погружающемуся носу. Свет мигнул и погас, оставив корабль видимым силуэтом на звездном небе. Многие утверждали, что корпус корабля разломился надвое между третьей и четвертой трубой. Судно встало почти перпендикулярно и оставалось неподвижным несколько минут.

В 2.20 оно немного опрокинулось назад и начало погружаться в объятия северной Атлантики на глубину 13000 футов. Почти сразу ночь пронзили крики гибнущих, постепенно становившиеся отчаяннее, пока, по словам Лайтоллера, они не превратились в «долгий протяжный вой». Этот вой продолжался какое-то время, пока все не умерли от переохлаждения или утонули. «Останавливающие сердце, незабываемые звуки» произвели неизгладимое впечатление на Лайтоллера, который слышал их с надувной шлюпки «A». Позднее он утверждал, что никогда не позволяет своим мыслям возвращаться к тем леденящим душу крикам.

В 3.30 световые ракеты «Карпатии» были замечены находившимися в спасательных шлюпках, и в 4.10 первая шлюпка была поднята из ледяной пучины. Тремя часами позже, в 5.30 утра, когда последняя шлюпка, № 12, была подобрана «Карпатией». «Калифорниан», уведомленный о гибели «Титаника», прибыл на место бедствия.

В 8.50 утра «Карпатия» покинула другие суда, искавшие выживших, и взяла курс на Нью-Йорк. На борту у нее находилось 705 спасшихся. 1522 человека остались на дне океана.

Дж. Брюс Исмей, первым делом добравшись до радиорубки, отправил в офис «Уайт Стар лайн» в Нью-Йорке телеграмму следующего содержания: «С глубоким сожалением сообщаю вам, что „Титаник“ затонул этим утром после столкновения с айсбергом. Большие человеческие потери. Все подробности позднее»…

Темная, холодная и дождливая ночь в Нью-Йорке. Дождь изливался строго вниз, что было обычно для апреля. Случайные вспышки и фары освещали лица из толпы, скопившейся в ожидании прибытия важного судна. Первые зрители прибыли в 6.00 вечера, и за два часа их количество выросло до 30 тысяч. Еще 10 тысяч людей прогуливались вдоль садов «Бэттери» и вокруг «Аквариума», чтобы увидеть, как судно подплывет к Гудзону. Оно пришло вдоль 11-й авеню, которая пролегает параллельно докам, миновало блок с 12-й по 16-ю авеню и подошло к причалу, где встало на якорь.

Это была «Карпатия», и она швартовалась с самым дорогим грузом на борту. Это было все, что осталось от величайшего в мире лайнера «Титаник», — 705 выживших и 13 спасательных шлюпок «Титаника». После того как «Карпатия» замедлила ход, армия буксиров окружила судно со всех сторон. Лодки с людьми, истерично подающими какие-то знаки, спрашивающими о потерянных близких, репортеры, выкрикивающие вопросы и предлагающие деньги экипажу за подъем на борт судна и эксклюзивное интервью.

Капитан «Карпатии» Артур Генри Рострон отказал всем желающим подняться на борт, пока судно не пришвартовалось. Один корреспондент предпринял попытку проникнуть самовольно, но был немедленно взят под домашний арест.

Обезумевшая толпа на причале начала кричать. Холодный дождь, задымленный воздух и запах магния от фотовспышек. Это была сюрреалистическая ночь, наполненная безумством и отчаянием.

«Карпатия» не имела хорошей радиосвязи, и ее единственный радист был утомлен. Даже с помощью спасшегося радиста «Титаника» Гарольда Брайда он смог передать в Нью-Йорк далеко не полный список уцелевших. Оба радиста оставались на посту и после смены, но у них не было сил и возможностей сделать больше. Гарольд Брайд, ноги которого были сильно обморожены, продолжал печатать списки спасшихся и посылать сообщения их семьям.

«Карпатия» остановилась снова, чтобы выгрузить 13 спасательных шлюпок «Титаника» на причале № 13 «Уайт стар лайн». Казалось, что выгрузка никогда не кончится. Толпа продолжала безумствовать. Наконец, в 9.37 вечера «Карпатия» встала на стоянку у причала № 54.

Как только был спущен береговой трап, доктора, медсестры и другой медицинский персонал стали поднимать на судно носилки и инвалидные коляски для пострадавших. Тем, кто мог доказать, что их встречают, позволялось самостоятельно покинуть судно. По трапу «Карпатии» группами стали спускаться люди. Встречающие на причале не могли больше сдерживать своих эмоций. В толпе было около 500 женщин, одетых в траур. Также отовсюду доносились крики радости и благодарности Богу. Но по мере того как спасшиеся покидали судно, увеличилось количество оплакивавших погибших. Мужчины и женщины не скрывали своих чувств. Горе и страдание захватывали толпу.

Многие из выживших плакали. Высадка в Нью-Йорке была их последней надеждой — надеждой на то, что их близкие спасены другим судном и ожидают их здесь.

Толпа ждала объяснений. Почему так много погибших? Почему «Титаник» так быстро затонул? Ведь он же был непотопляем! Как это могло случиться?!

Из Мичигана прибыл сенатор Уильям Алден Смит и переговорил с Джозефом Брюсом Исмеем, управляющим «Уайт стар лайн», который все еще оставался на борту «Карпатии». Многие из спасшихся и горевавшие члены семей, знавшие о присутствии сенатора, умоляли его отрядить крейсеры к месту катастрофы. В своем безумии они уверяли, что их близкие до сих пор плавают живыми в Северной Атлантике, что, возможно, они зацепились за обломки или гонимы волнами в каких-нибудь из водонепроницаемых отсеков. Спустя много лет сенатор Смит со слезами на глазах так вспоминал это зрелище: «Скорбь и отчаяние так захлестнули все вокруг, что стало трудно отличать свет от тени».

Гибель «Титаника» и сегодня продолжает оставаться тайной. Тем не менее, благодаря самоотверженным усилиям искателей истины, мы имеем несколько объяснений тому, что произошло за 37 секунд с момента, как айсберг был замечен и до столкновения его с кораблем. Из экономических соображений лайнеры эры «Титаника» эксплуатировались в открытом море на крейсерской скорости. Обычно это означало, что двигатели, толкавшие судно, работали в режиме «полный вперед», так же работала и турбина. Процедура изменения скорости при приближении к какому-либо объекту или маневрировании в порту включала в себя несколько этапов переключения подачи пара от турбины, также необходимо было время для изменения условий работы возвратно-поступательных двигателей. При обычных условиях моторное отделение уведомляли за 3 минуты до совершения маневра. 15 минут было необходимо для того, чтобы капитанский мостик смог перевести двигатели в нейтральное положение.

Как только был замечен айсберг, капитанский мостик отреагировал инстинктивно. У машинистов не было времени подготовить судно к тому резкому маневру, который попытался предпринять «Титаник». В общем-то никто и не предполагал никаких изменений в командах ночью посередине Атлантического океана. Чтобы перейти от крейсерской скорости к маневрированию, требовалось несколько минут, и маловероятно, что судно более или менее заметно замедлило движение перед тем, как наскочить на айсберг. Поскольку ни один инженер, обеспечивавший работу турбины и двигателей «Титаника», не выжил, никто точно не знает, как все произошло. Но существуют доказательства того, что машинистов не было в кабине управления, и первые команды для двигателей принимались и исполнялись двумя смазчиками. Тем не менее многие исследователи сходятся на том, что подача пара к турбинам была все же прекращена. Но поскольку это не повлияло на ситуацию, то с уверенностью можно говорить, что «Титаник» несся навстречу своей смерти на полном ходу. Несколько источников утверждают, что штурвал «Титаника», как и подобных ему судов, был очень мал, поэтому не было также возможности значительно изменить курс судна перед столкновением. Тесты, проведенные британской комиссией, показали, что айсберг не мог быть дальше 1500 футов (около 457 метров) впереди на тот момент, когда он был замечен. Следовательно, судно, имевшее в длину 880 футов и шедшее со скоростью в 22 узла (около 40 км/ч), должно было проскочить вперед как минимум на расстояние, равное двум его длинам, прежде чем отреагировать на движение руля. Все вышесказанное позволяет сделать только один вывод: при тех обстоятельствах, которые сложились по Божьей воле, избежать трагедии было невозможно.