Славия. Паруса над океаном - Александр Белый

– В проливе Магеллана встретил капитана Переса, он вечером на своем фрегате организовал прием. Так один из капитанов шхун жаловался, что здесь все земли побережья давно куплены. Вот и мне в глубь территорий лезть не хочется. Да и участок нужен большой, рядом хотят поселиться мои офицеры и многие матросы, поэтому посмотрю северней.

– К твоему сведению, дон Микаэль, побережье уже лет пятьдесят как разведано полностью. Северней Вальпараисо до восемнадцатой параллели южной широты – безводная пустыня. – Губернатор позвонил в колокольчик и приказал офицеру, чтобы подали бокалы и кувшин вина, затем повернулся ко мне и продолжил: – А выше Лимы, за горной грядой, настоящие непроходимые джунгли до самой Панамы. Есть неплохое побережье в Мексике, оно тянется до районов Северного тропика, но выше уже делать нечего. Там тоже безводная пустыня на тысячи километров, правда, слева еще есть остров Калифорния, который для жизни совершенно непригоден.

– Ничего страшного, дон Фернандо, мне спешить некуда, авось и отыщется что-нибудь интересненькое. А дальше пойду на острова Ниппон, Филиппины и Индию.

– Лавры Фернана Магеллана покоя не дают? Между прочим, всего в истории было шесть кругосветных путешествий. Последнее, голландского пирата Оливье ван Ноорта, который попортил короне немало крови, завершилось восемьдесят лет назад. Так что если не передумаешь, твое будет седьмым.

– Ты вот что, – дон Марко сел в кресло, и мы последовали его примеру. – Я завтра отправляюсь в Лиму, так что присоединяйся.

– Конечно, буду рад войти в состав такого солидного конвоя.

Около часа за бокалом вина еще развлекал присутствующих рассказами о путешествии в Индию, о двух штормах, одним из которых оказался настоящий тайфун, и о проходе Магелланова пролива. А вечером был приглашен на ужин, где многочисленное губернаторское семейство и некоторые офицеры местного гарнизона затерроризировали расспросами об агадирском набеге.

Уже ночью, перед самым выходом в море, у нас с герцогом Леонским в его каюте на борту галеона состоялся довольно откровенный разговор. Истинных планов, конечно, не раскрывал, зато смог серьезно заинтересовать. Рассказал, что есть информация о наличии в районе пустыни Атакама, немного северней границ Чили, двух медных рудников. Один из них, более крупный, в районе реки Тальталь в предгорьях Анд, это почти рядом с побережьем, от океана два дня пешего караванного пути либо день верхом. Удобно расположен рядом с оазисом. Второй – намного меньше первого, находится в одном дневном переходе от реки Лоа и в пяти днях пути от побережья. Впрочем, говорят, что там и железа немало.

– Медные рудники? – задумчиво переспросил дон Марко, пропустив мимо ушей слова о железе. – Это сегодня не менее важно, чем серебро или золото. И я так понимаю, что если все это подтвердится, у тебя вполне достаточно средств, чтобы выкупить всю эту пустыню, тем более что она стоит не дороже, чем по одному реалу за каждую фанегу[56]. Так зачем ты мне все это рассказал?

– Сам знаешь, потому что не проглочу. По имеющейся информации, на обоих месторождениях руда очень богатая, и добыча может вестись открытым способом. Только меньшее месторождение, которое находится в пустыне далеко от воды, для добычи не очень удобно, а вот второе можно разрабатывать хоть сейчас. Но слишком жирный кусок, по самым приблизительным подсчетам чистый годовой доход может составить около миллиона золотом, а это гораздо больше многих золотоносных приисков. А теперь скажи, сколько в империи владетелей с соизмеримым доходом?

Дон Марко непроизвольно барабанил пальцами по столу, задумчиво смотрел мне в глаза и утвердительно качал головой.

– А кто я здесь такой? – продолжил высказывать замануху и развел руками. – Принц мало кому известного Московского царства, который даже титул не смог подтвердить, так как ни в одной европейской стране нет нашей амбасады? Буду предельно откровенен. Для того чтобы чувствовать себя в империи достойно, чтобы иметь возможность продолжить образование, вынужден был принять испанское подданство и выложить многие тысячи фунтов серебра. Никакому европейскому дворянину ничего подобного не нужно делать ни в одной стране, от него даже индигената[57] не затребуют, поверят на слово.

– Ты о чем-то сожалеешь, Микаэль?

– Нет, Марко, нисколько ни о чем не сожалею, совсем даже наоборот. К твоему сведению, большую часть родовых средств оставил младшему брату, а меньшую – рискнул вложить в дело, и, как видишь, все мои планы претворились в жизнь. На сегодняшний день имею подконтрольную торговую компанию с двадцатью девятью коммерческими судами, а также небольшой банк, который со временем грозит перерасти во вполне солидное финансовое учреждение. Да что там говорить? Даже по европейским меркам я богат. Но в этом-то не только моя радость, но и беда. А когда станет известно, что я разрабатываю крупное месторождение меди с известным годовым доходом, то, как думаешь, счастье мое долго продлится?

– Если все так, как ты рассказываешь, то думаю, года два-три. О тебе сейчас много говорят в салонах и при дворе, причем отзываются не всегда лестно. Человеческая зависть не имеет границ, поэтому какому-то безвестному идальго, даже очень богатому, развернуться никто не даст, с такого месторождения точно выдавят. А потом придется побороться и за торговую компанию, а может, и за жизнь.

– Вот! Поэтому я и говорю, что одно дело пытаться подгрести имущество дворянина, не имеющего никакой поддержки в верхах, и совсем другое, когда часть этого имущества принадлежит, скажем, герцогу Леонскому.

– Хм, и насколько велика будет эта часть? – Он продолжал внимательно смотреть мне в глаза, не меняя бесстрастного выражения лица.

– Половина. При этом всю пустыню в междуречье от побережья до средних хребтов Анд выкуплю за свои деньги, но нотариально владения оформим на наши две семьи. И это еще не все. На сегодняшний день моя компания имеет сто пять долей учредителей с общими активами в шесть миллионов талеров. Мы приняли решение двух учредителей добавить и выделить им безвозмездно из моей личной доли двадцатую часть активов каждому. Для справки, вложенные десять талеров приносят минимальный доход в два талера, то есть выделенная доля уже в этом году даст каждому владельцу шестьдесят тысяч чистой прибыли. Одна из этих долей будет оформлена на твое имя, а вторая на имя Хулио де Альвадеро, герцога Андалусского.

– Интересное предложение. – Теперь его глаза весело блеснули. – И вполне приемлемое, а главное, навсегда избавит тебя от любых имущественных поползновений со стороны по крайней мере нашей империи. Однако! А вдруг в пустыне нет никакой меди, каким твое решение будет тогда?

– Медь есть! Но даже если нет, все равно, от данного слова никогда не откажусь.

Шлюпка забрала меня перед самым рассветом, и опять спать довелось всего два часа. Перед расставанием оставил дону Марко координаты первой остановки, к счастью, устья обеих речушек на испанских лоциях были обозначены.

Вообще-то эта пустыня имеет стратегическое значение всепланетарного масштаба. За обладание ею в девятнадцатом веке велись две тихоокеанских войны. И не за молибденсодержащие железные руды, которых здесь много, и не за медь, которой здесь очень много. Кстати, аппендикс того слабо доступного маленького рудника прятался под скалами, и в двухстах сорока километрах от побережья вырастал шапкой гигантского гриба на высоте двух тысяч восемьсот сорока метров над уровнем моря на плоскогорье Центральных Анд.

В той жизни здесь был городок Чукикамата и самый громадный открытый карьер в мире, его размеры составляли более четырех километров в длину, около трех в ширину и более восьмисот метров в глубину. Мне довелось работать рядом, и я хорошо помнил величественные роторные экскаваторы, которые при выборке руды по контуру карьера нарезали ступеньки, похожие на места для зрителей в древнегреческом амфитеатре колоссальных размеров.

Так вот, тихоокеанские конфликты произошли за обладание растянувшимися на сотни километров лабиринтами огромных пещер, забитых селитрой. Об исключительном значении этих залежей говорит то, что все мировые войны конца девятнадцатого и всего двадцатого века велись с помощью взрывчатых веществ, изготовленных исключительно из местного сырья.

Вход в одну из таких пещер видел на окраине, расположенной в оазисе коммуны Анна-Мария, где мы жили почти полгода. Кстати, когда с нами впервые поехал новый электрик фирмы Сашка Крутов, работавший ранее в Камбодже, его сильно смутило, что контракт заключен с администрацией коммуны. Это слово у него ассоциировалось со сбродом блатных экспроприаторов, либо с шайкой нищих разрушителей «до основанья», подобных камбоджийским. Для него было откровением, что во многих странах Европы и Латинской Америки так называются центры административных образований общин. Как у нас, например, поселок или село вместе с их Советами.