Судьба китайского Бонапарта - Владилен Воронцов

Чан Кайши не просто пребывал в ожидании начала американо-японского столкновения, а усиливал свой нажим на Вашингтон с целью получения как можно большей помощи от США. 16 апреля 1941 г. он обратился к американскому послу Н. Джонсону с просьбой проинформировать Вашингтон о настроениях глубокого разочарования в Чунцине в связи с недостаточными поставками конкретной американской помощи, несмотря на данные ранее обещания.

Сохранить Китай в противоборстве с Японией могла, как полагал возвратившийся из Чунцина Л. Кэрри, спасительная сила реформ.

Но это были лишь иллюзии. За спиной Чан Кайши стояли земельная аристократия, милитаристы феодального типа, подкреплявшие основы власти чунцинского диктатора. На американскую помощь окружение Чан Кайши смотрела как на подспорье в борьбе за упрочение чунцинской диктатуры.

Реакция США на японо-советский пакт затронула и китайскую политику Вашингтона. В апреле 1941 г. Ф. Рузвельт издал директиву, разрешающую военнослужащим увольняться из армии с целью поступления в добровольческий корпус в Китае. 10 июня первый контингент добровольцев отплыл из Сан-Франциско на голландском судне в Сингапур. А 1 августа Чан Кайши отдал приказ об учреждении «добровольческого» отряда («летающие тигры»).

Генерал Маршалл, глава Объединенного комитета начальников штабов, убедил Рузвельта направить в Китай американскую военную миссию во главе с генералом Дж. Макгрудером. Миссия должна была действовать скрытно до того времени, пока США не вступят непосредственно в войну. Маршалл имел в виду и еще одну — цель миссии: контроль над предоставлением помощи Китаю со стороны военных.

В Чунцине и Вашингтоне в 1941 году особенно внимательно следили за событиями в Европе. Ведь там было хорошо известно о возможном нападении гитлеровской Германии на Советский Союз. Уже 22 мая Чан Кайши направил телеграмму Л. Кэрри. Со ссылкой на данные разведки в ней сообщалось о возможном вторжении Германии в Россию где-то в июне текущего года.

На следующий день Чан Кайши, встретившись с американским послом Н. Джонсоном, затронул вопрос о возможном нападении гитлеровцев на СССР. Хозяин решился даже дать Вашингтону «совет»: оставаться до определенного времени в случае советско-германского конфликта в стороне. Основной мотив подобного поведения Чан Кайши следовало, конечно, искать в желании видеть США прежде всего на своей стороне, не делить американскую помощь с какой-либо жертвой агрессии.

События нарастали как вал, и вскоре они со всей очевидностью подтвердили иллюзорность надежд США и Англии на скорый вооруженный конфликт между Японией и СССР. В Чунцине враждебно встретили подписание японо-советского пакта о нейтралитете. В гоминьдановской печати появились обвинения СССР в «предательстве». С советской стороны последовали заявления наркоминдела В. М. Молотова послу Китая в Москве Шао Лицзе и посла СССР в Китае А. С. Панюшкина. В заявлении отмечалось: советско-японский пакт не означает изменения дружественной политики СССР по отношению к китайскому народу. Чан Кайши, знавший о предстоящем нападении Гитлера на Советский Союз, признал: «Главной целью СССР при подписании пакта о нейтралитете с Японией является не предательство интересов Китая, а избежание войны на два фронта в случае нападения Германии на СССР на Западе»[62].

Для Чан Кайши известие о нападении Гитлера на Советский Союз не было неожиданностью. Но как дальше поведет себя Япония? Вести из Токио указывали на бурный рост там ультрапатриотических настроений. Милитаристы, прославлявшие их журналисты наперебой предлагали лучший, с их точки зрения, вариант дележа территории СССР, подавления сил КПК в Китае, умиротворения Чан Кайши. Чанкайшистский генеральный штаб следил за событиями и ограничивал активность своих войск и против КПК, и против агрессоров. Немецкие дипломаты в Чунцине развернули лихорадочную деятельность: в то время, когда гитлеровские полчища надвигались на Москву, они убеждали Чан Кайши «воспользоваться благоприятной обстановкой и опереться на поддержку Германии. Нападение Японии на Советский Союз поможет, — утверждали они, — с помощью Гитлера остановить японское продвижение по китайской территории». Окружение военного министра Хэ Инцина склонялось к тому, чтобы использовать предоставляемую державами «оси» возможность. Для Чан Кайши казалось вполне естественным, что вслед за падением Москвы должны были сложить оружие и китайские коммунисты. В Яньани ограничили вылазки против оккупантов, там ссылались на «нежелание Чан Кайши воевать против японцев», «невыполнение Чунцином своих обязательств по снабжению 8-й и Новой 4-й армий оружием и боеприпасами».

Вашингтон не ослаблял дипломатическую активность.

24 ноября 1941 г. государственный секретарь Хэлл созвал представителей Англии, Китая, Австралии, Нидерландов. Ху Ши требовал разъяснений по поводу обсуждения китайской проблемы на американо-японских переговорах. Хэлл успокаивал представителя Чан Кайши: американским военным нужно время для подготовки обороны на Тихом океане, а переговоры дают им эту возможность. Ху Ши трудно было убедить. Японии, заявил посол, должно быть позволено сохранить весьма ограниченное количество солдат в Индокитае. Даже 25 тыс. японских войск в Индокитае, разъяснял Хэлл, ссылаясь на мнение военных, не представляют угрозы для Китая.

25 ноября Чан Кайши обратился к Вашингтону с резким посланием: «…китайский народ будет вправе считать, что Китай полностью принесен в жертву Соединенными Штатами. Результатом станет падение морали всего народа, и каждая азиатская страна потеряет веру в демократию…»[63] Он призывает к благоразумию: ведь поражение Китая станет катастрофой для всего мира. Ху Ши высказал Хэллу опасение Чунцина по поводу американских поставок Японии. Хэлла эта позиция раздражала. «Мы слишком много получаем от Чан Кайши, — жаловался он английскому послу, — истерических посланий». Государственный секретарь просил не преувеличивать опасность: разве может ограниченное количество американской нефти усилить японский военно-морской потенциал до какой-либо существенной ступени? Это была полуправда. На американские доллары, предоставленные США Японии в виде займов, закупались оружие и обмундирование для японских солдат. К Пёрл-Харбору всего лишь через несколько дней должны были подойти боевые корабли, вышедшие из японских доков, но построенные по американским чертежам из американского металла.

Чан Кайши получил телеграмму от Ху Ши с весьма пессимистическим заключением: «Компромисс между США и Японией неизбежен». Американо-китайские отношения достигли, казалось, критической стадии. Беспокойство Чунцина дошло до Лондона. Премьер У. Черчилль пишет Ф. Рузвельту: «Как обстоят дела с Чан Кайши? Не имеет ли он слишком щадящей диеты? Наши устремления обращены к Китаю. Если китайцы потерпят поражение, общая для нас угроза неимоверно возрастет. Мы уверены, что забота США о китайских делах будет направлять Ваши действия». Ху Ши ошибался в своих выводах. Черчилль был ближе к пониманию ситуации. 7 декабря японские самолеты напали на американский флот, базирующийся в Пёрл-Харборе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});