Живой Журнал. Публикации 2016, январь-июнь - Владимир Сергеевич Березин

такой убийственной, пил с ними невкусный плиточный чай.

Разговоры стариков шелестели, как выгоревшая трава в степи. Фраерман, глядя на них, вспоминал упорного казаха, что плыл рядом с ним к своему берегу. Он наверняка выжил и вот так же сидел в сумраке, отдыхая от дневной жары, и потом он, несомненно, превратится в такого же старика.

Однажды казахи рассказали ему про долину, которая прячется в отрогах гор. О ней ходила недобрая слава — при этих словах Фраерман оживился, потому что если бы старики упомянули то, что горы светятся, это было бы явным указанием на радон.

А геолог Фраерман научился доверять своей интуиции. Всякая мелочь должна идти в дело — урана и тория в земле больше, чем серебра. Найти их только сложно, нет у них крупных месторождений, нет своей Магнитки и Чёрных камней. Поэтому не надо гнушаться стариковскими сказками.

Информация всегда получается непрямо, она приходит ходом коня, короткими перебежками, зигзагом.

Если ты оказался в пустыне — ищи корабль и парус.

Однако старики отвечали, что на их памяти горы никогда не светились, а так-то, наверняка могут.

Их волшебная сила в другом — там можно видеть будущее.

Но в этом и заключается беда: никакого будущего человеку не надо, живи каждый день как последний. Молодые парни отправлялись к горам, чтобы увидеть своих будущих жён, а один богатый человек захотел посоветоваться с самим собой.

Жёны молодым воинам не понравились, и они прожили своё время в тоске отсроченного разочарования. Богатый человек по совету себя самого решил поставить на новую власть, но новая власть не поставила на него, и его расстреляли вместе со всеми сыновьями.

Нет нужды в будущем, вот в чём правда.

— Что, — спросил геолог, — там время идёт в обратную сторону?

— Нет, — отвечали люди, пьющие невкусный плиточный чай, — время никогда не течёт как вода. Оно само по себе — движется то — туда, то — сюда. (Они сделали руками, свободными от пиал, соответствующее движение). Кто-то откидывает полог (Фраерман помнил это казахское слово, именно — откидывает полог, а не открывает дверь), и ты видишь будущее, вернее его часть. Ты можешь вообще ничего не понять в нём. И оттого это ещё более напрасно.

Фраерман кивал старикам, а сам уже прикидывал, как перебросить машины и часть людей восточнее. Не так важны сказки, как важна любая аномалия. Даже если у неграмотных скотоводов случились в горах простые галлюцинации, это всё равно может быть ключом.

На следующий день Фраерман улетел к хребту.

Горы были голы и угрюмы, они торчали из степи как скелет огромного животного — такое Фраерман видел на фотографиях из Гоби. Но тут животное было не вылупившимся из яйца, а родившемся из магмы.

Хребет тянулся на пятьдесят километров. В середине он был разбит гигантской синклиналью — прогиб был похож на вмятину от огромного шара. В этом месте, предсказанном стариками, и случилось то, что должно случиться.

Как только они развернули радиометр, стрелка легла направо.

Фраерман почувствовал, как у него подкашиваются ноги.

Это было второй раз в жизни. Первый раз было несколько лет назад, когда он доплыл до своего берега и попытался сделать хотя бы несколько шагов. Но сил хватило только на то, чтобы доплыть, ноги его не держали.

Сейчас ему было плевать на премии, он оказался прав — вот что самое важное. Он был прав, став геологом. Он был прав, когда бился головой в запертые для него ворота ядерной физики. Он был прав, когда готовил себя к этому открытию.

И семья Фраермана, которая выпадала с дождём на землю, стала донными отложениями польских рек, растворилась в земле и прорастала травой, значит, существовала не зря.

Несколько дней Фраерман и его люди изучали породу — но ничего, напоминающего уран, они не увидели. Счётчик показывал избыток излучения, но искомого металла нигде не было.

Они приостановили работу.

Рабочие спали тревожно, вскрикивая и плача во сне. Большая их часть отбывала срока в здешних местах, и им во сне приходило не будущее, а прошлое. К будущему они относились с недоверием.

В один из этих нервных дней к нему пришёл лётчик и сказал, что видел свою смерть. Хуже всего, что его видение было связано со смертью вождя. Лётчик видел толпу, что топтала его, лётчика, тело, и запомнил траурные флаги над домами. Впрочем, обнаружилось, что у него жар. Фраерман отослал его в посёлок, списав всё на лихорадку.

Тут болтун был ему не нужен, от такого жди беды.

Стараясь понять аномалию, Фраерман стал ночью беспокойно ходить вокруг лагеря. Холодные звёзды юга смотрели на него пренебрежительно, и в звёздах не было ответа.

Радиоактивность была высокой, слишком высокой — и ему стало казаться, что это признаки катастрофы. Возможно, начинается радиоактивный распад, который охватит всю планету. Он происходит внутри, и горячая волна движется от ядра к поверхности.

Утром рабочие глядели на него испуганно. Глаза начальника будто обвели сажей, а волосы торчали во все стороны.

Он тут же велел бить глубокие шурфы.

Их вырыли несколько, но радиоактивность на глубине была обычной, фоновой.

Никто не мог ничего понять — и возбуждение охватило всех, и техников и простых шурфовщиков.

Тогда Фраерман велел своим подчинённым расширить зону поисков.

Вернувшиеся техники каждый день привозили данные, и вскоре перед Фраерманом легла карта, состоявшая из концентрических кругов.

И вот, при мигающем свете керосиновой лампы он вдруг представил себе эту картину не на плоскости, а в трёхмерной проекции.

Он смотрел на земную поверхность сбоку.

Никакого радиоактивного распада в центре Земли не было, вернее, может, он и был, но прорыв снизу не случился.

Наоборот, что-то произошло сверху.

Но удивительным было то, что уровень радиоактивности рос день ото дня — даже в тех местах, где они уже произвели замеры.

Он рассчитал центр кругов и понял, что особая точка находится совсем недалеко от лагеря.

Но не под землёй, а над ней.

Видимо, это урановый болид, что прилетел из глубины Вселенной.

Это, конечно, не месторождение, но тоже успех.

Фраерман ещё раз послал всех своих техников на периферию этих окружностей.

Лагерь опустел, и Фраерман остался один.

Вернее, вместе с радиометром. Тот смотрел на него беспокойным глазом микроамперметра. Стрелка дрожала в середине шкалы. Прибор был похож на пса, что преданно сидит перед хозяином, вывалив язык.

Теперь Фраерман думал, что будущее — вот оно, перед ним. Он схватил бога за бороду.

Старики не соврали в главном, а уж откуда явится